Оба встали с земли. Эмма поспешила в дом за завтраком, а я осталась на крыльце, облокотившись о перила с улыбкой, которая была приготовлена только для Тристана. Он запихнул руки в карманы, у него во влажных волосах и на рубашке зацепилось несколько клочков травы. Я была уверена, что это Эмма бросала в него травой. Его нога замерла на верхней ступеньке, он улыбнулся мне и прошел мимо в дом.
– Я люблю тебя, – сказала я.
Он повернулся и улыбнулся еще шире.
Потому что он знал это.
Поздно ночью я стояла у шкафа и смотрела на одежду Стивена. Глубоко дыша, я стала снимать ее с вешалок. Я выбрала все из комодов. Я опустошила все ящики.
Медленно выдохнув, я упаковала одежду, чтобы отдать ее.
Затем я подошла к кровати и перевернула мои простыни. Я была готова полностью принять Тристана в мою жизнь и знала: это означало, что я должна была позволить Стивену уйти. Чтобы по-настоящему двигаться дальше, я знала, что должна сказать Тристану о ДТП. Он заслужил право знать, он должен был это знать. Если он действительно верил в слова, которые говорил о борьбе за меня – за нас, то, несмотря ни на что, все у нас будет в порядке.
По крайней мере я на это надеялась. Но большая часть меня знала, что нам не будет хорошо после этого. Наша бомба замедленного действия тикала все громче с каждым днем.
– Нам нужно поговорить, – сказала я Тристану, когда мы стояли на моем крыльце. – О том случае, когда Таннер пришел перед свадьбой.
– Он сделал тебе больно? – спросил Тристан. Его рука коснулась моей щеки, и он шагнул ко мне. Я отступила. – Что он сказал?
Слова были на кончике моего языка, прямо там, но я понимала: если скажу это, эти меленькие прикосновения оставят меня навсегда. Мои губы приоткрылись, чтобы произнести и заставить его понять, но я знала: если поделюсь тем, что нарыл Таннер, я его потеряю. Я не была готова отпустить мечту, о которой мы оба грезили.
– Детка… почему ты плачешь? – спросил он. Я даже не заметила, что слезы ползут по моим щекам. Еще больше слез стали наполнять мои глаза, и он шагнул ближе ко мне. – Лиззи, что случилось?
Я тряхнула головой.
– Ничего, ничего. Ты думаешь… просто обними меня на несколько минут.
Он обвил меня и крепко прижал к себе. Я вдохнула его аромат, почти уверенная, что если бы сказала ему правду – которую знала, – я бы потеряла его в этот момент. Я бы никогда больше не была с ним, я бы не прикоснулась к нему, я бы не была любима им. Пальцы Тристана стали медленно гладить мою спину круговыми движениями, и я прижалась к нему, стараясь держаться за то, что, казалось, уже теряла.
– Ты же знаешь, что можешь мне доверять, верно? Ты знаешь, что всегда можешь рассказать мне все. Я всегда здесь для тебя, – поклялся он.
Отстраняясь, я натянуто улыбнулась:
– Мне просто нужно отдохнуть, вот и все.
– Тогда пойдем в постель, – кивнул он, медленно положив руку мне на талию, чтобы подтолкнуть меня к моей спальне.
– Я имею в виду в одиночку. Мне просто нужно побыть ночью одной.
Разочарование, появившееся в его глазах, разбивало мне сердце, но он только грустно улыбнулся мне:
– Да, конечно.
– Мы поговорим завтра, – пообещала я. – Я заеду в магазин мистера Хэнсона.
– Да, – согласился он, – звучит как план.
Он настороженно потер затылок.
– Все в порядке? – прошептал он нервно. Я кивнула. Он обхватил ладонями мою голову и прижался губами к моему лбу. – Я люблю тебя, Лиззи.
– Я тоже тебя люблю, – ответила я.
Он вздрогнул.
– Тогда почему у меня такое чувство, будто мы прощаемся?
Потому что так оно и есть, подумала я.
6 апреля 2014 годаОдин день до прощания
– Я мертв, – прошептал я про себя, глядя в зеркало ванной комнаты. Бутылка виски, пустая, валялась на столе, оранжевый флакон из-под таблеток лежал на боку, мой взгляд был размыт. Я слышал, как родители у ванной комнаты обсуждали подробности приготовлений к похоронам, траты за услуги и наш транспорт от церкви до кладбища.
– Я мертв, – повторил я. Мой галстук висел на шее, ожидая, когда его повяжут. Я моргнул, а когда открыл глаза – Джейми стояла передо мной, завязывая мне галстук.
– Что случилось, малыш? – прошептала она, когда слезы заполнили мои глаза. Я поднял руку и погладил по ее мягкой щеке. – Почему ты расстроен?
– Я умру, Джейми, я умру, – всхлипнул я, не в состоянии контролировать свои крики. – Я хочу, чтобы это случилось. Я хочу, чтобы все остановилось. Я не хочу больше здесь находиться.
– Тс-с, – прошептала она, приблизив свои губы к моему уху. – Детка, мне нужно, чтобы ты дышал. Все хорошо.
– Ничего не хорошо. Ничего не хорошо.
Я услышал стук в дверь ванной.
– Тристан! Это папа. Сынок, впусти меня.
Я не мог. Я был мертв. Я был мертв.
Джейми посмотрела вниз на раковину, подобрала таблетки, пустую бутылку виски.
– Детка, что ты наделал? – Моя спина заскользила вниз по стене, и я сел, прислонившись к ванне, рыдая. Джейми бросилась ко мне. – Трис, тебя должно стошнить сейчас же!
– Я не могу… Я не могу… – Я руками закрыл лицо, все было как в тумане.
Мой разум играл со мной различные трюки. Я был почти мертв. Я чувствовал себя умирающим.
– Малыш, подумай о Чарли. Он бы не хотел тебя такого. Давай. – Она передвинула меня к унитазу. – Не делай этого, Трис.
Я начал блевать. Все внутри горело, когда виски и таблетки вышли из моего живота, мой рот горел. Когда я закончил, я прислонился к стене. Мои глаза открылись, но Джейми не было – ее и до этого не было.
– Мне так жаль, – прошептал я, запустив руки в волосы. Что я буду делать? Как выживу?
– Тристан, пожалуйста, дай нам знать, что ты в порядке! – кричали из коридора мама и папа.
– Все хорошо, – удалось мне соврать. Я услышал мамин вздох облегчения. – Я скоро выйду.
Я почти чувствовал папину руку на плече, он пытался утешить меня.
– Ладно, сынок. Мы будем здесь, когда ты будешь готов. Мы никуда не уйдем.
Элизабет уже сказала, что встретится со мной в магазине мистера Хэнсона на следующий день, но в последнюю минуту она изменила свои планы. Пять дней мы провели друг без друга. Ее жалюзи были опущены всю неделю, и всякий раз, когда я стучал в ее дверь, казалось, будто она замирает на полпути или просто делает вид, что меня не существует.
Я остановился около «Пикантно и сладко», чтобы понять, работает ли она, и столкнулся с Фэй, орущей на клиента из-за яичницы, которая, по его мнению, была недостаточно жидкой.
– Фэй, привет, – сказал я, прерывая их спор.
Она обернулась на каблуках и уперла кулаки в бедра. Я увидел неуверенность в ее глазах. В последний раз мы виделись, когда я подрался с Таннером в баре, и я понимал, что она все еще не определилась, как ко мне обращаться. Я слышал, что все в городе шепчутся обо мне, и был уверен, что эта ложь каким-то образом заползла и в барабанные перепонки Фэй.
– Хай, – ответила она.
– Элизабет работает сегодня?
– Она на больничном… уже несколько дней.
– Ох. Ладно.
– Почему ты просто не сходишь и не проведаешь ее по-соседски? Вы, ребята, поссорились? Или что? – напряглась она. – Она в порядке?
– Мы не дрались. По крайней мере я так не думаю. Она просто… – Я почесал под носом и прокашлялся. – Она просто не разговаривает со мной, и я не знаю почему. А она, случаем, не говорила? Я знаю, что ты ее лучшая подруга и…
– Я думаю, ты должен уйти, Тристан. – Я видел, что она не верит мне. Я понял, что она не верит в то, что я не причиняю вред Элизабет, – это было очевидно по тому, как она встревожена. Я кивнул и, собираясь открыть дверь и выйти, остановился.
– Фэй, я люблю ее. Я понимаю, почему ты опасаешься меня, и понимаю, почему, возможно, даже ненавидишь. Долгое время я был монстром. После того как Чарли и Джейми умерли, я не узнаю того монстра, в которого превратился. Извини, если я напугал тебя ночью на ее день рождения, мне жаль, что я сорвался, но… я бы никогда не причинил ей боль. Она… – я сжал кулак и постучал им по рту, чтобы удержать эмоции в узде. – В прошлом году я умер вместе с женой и ребенком. Я отключился от реальности и покинул этот мир. Мне и одному было хорошо, потому что быть живым больно, больно каждый гребаный день. Тогда пришла Лиззи, и даже несмотря на то, что я был, как ходячий мертвец, она увидела мою настоящую сущность. Хоть я и был мертв, она потратила время, чтобы реанимировать меня. Она вдохнула жизнь в мою душу. Она вернула меня из мрака. Теперь она не отвечает на мои звонки и не глядит в мою сторону. Я распадаюсь на части, потому что мне кажется, что ей больно, а я не могу помочь ей дышать, как она помогла мне. Так что да, ты должна ненавидеть меня. Пожалуйста, ненавидь хоть до посинения. Я этого заслуживаю, потому что благодаря Элизабет я с этим справился. Я снова живой. Но если бы ты могла просто сделать мне одолжение и съездила ее навестить, если бы ты помогла ей дышать, хоть некоторое время, это принесло бы мне покой.
