Я вышел из кафе, засунув руки в карманы.
– Тристан! – Я обернулся и увидел Фэй. Глаза ее были мягче. Ее агрессия была в прошлом.
– Да?
– Я проведаю ее, – пообещала она. – Я помогу ей.
Когда я подходил к магазину мистера Хэнсона, то увидел Таннера через окно, и это заставило меня поторопиться. Я знал, он, вероятно, уговаривал мистера Хэнсона о продаже магазина. Я хотел, чтобы этот парень оставил его наконец в покое.
– Что происходит? – спросил я, звякнув колокольчиком над дверью. Таннер повернулся ко мне с лукавой улыбкой.
– Просто деловой разговор.
Я посмотрел на мистера Хэнсона, лицо которого было красным от напряжения. Он редко когда расстраивался, но я мог сказать точно, что Таннер сказал ему что-то, что обеспокоило старика.
– Тебе пора, Таннер.
– Отстань от меня, Тристан. Я просто по-приятельски общался с мистером Хэнсоном.
Таннер взял колоду карт Таро и начал тасовать ее в руке.
– Разложите для меня пасьянсик, мистер Хэнсон?
Мой друг молчал.
– Таннер, проваливай.
Он ухмыльнулся и наклонился к мистеру Хэнсону:
– Ты думаешь, что карты скажут, что ты подаришь мне это место? Так вот почему ты этого не делаешь? Боишься правды?
Моя рука легла на плечо Таннера, и парень вздрогнул.
Хорошо. То, как он унижал мистера Хэнсона, заставляло мою кровь кипеть.
– Сейчас самое время тебе уйти.
Мистер Хэнсон вздохнул с облегчением, видя, что я взял ситуацию в свои руки, и пошел по направлению к задней комнате. Таннер скинул мою руку и отряхнул одежду.
– Успокойся, Тристан, я просто шучу со стариком.
– Тебе нужно уйти.
– Ты прав, я ухожу. Некоторые люди должны делать реальную работу. Но я рад слышать, что ты и Лиз еще в состоянии общаться после того, как она сказала тебе об аварии. Вот это круто. Я имею в виду, ты лучше меня. Я не думаю, что смог бы оставаться рядом с человеком, который вовлечен в такие вещи.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Он поднял бровь.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь? Лиз говорила, что она расскажет.
– Расскажет мне? Расскажет мне что?
– Что ее муж был за рулем машины, которая врезалась в автомобиль с твоей семьей. – Он прищурился. – Она действительно не говорила тебе?
В горле пересохло, но какая-то часть меня считала, что он мог и соврать. Таннер ненавидел меня за то, что я люблю Элизабет. Он был подлый ублюдок, и такова его работа – бесить всех, и теперь он принялся за меня.
Последнее, что он сказал, что ему жаль и он не собирался создавать какие-то неприятности. Он сказал, будто счастлив от того, что Элизабет и я нашли друг друга. Он сказал, мол, все, что он хотел, чтобы мы были счастливы, но я знал, что все его слова утешения были полным дерьмом.
В тот вечер я сидел на кровати с мобильником в руке и звонил отцу. Я не проронил ни слова, когда он ответил. Но мне нужно было услышать его бодрый голос. Это было необходимо мне.
– Тристан, – сказал он. Я почти слышал облегчение в его тоне. – Эй, сынок, мама сказала, что недавно ты звонил ей и молчал. Она уверена, что встретила тебя, когда ездила в Мидоус-Крик на рынок, но я думал, что это ее воображение играет с ней злые шутки. – Он помолчал. – Ты не будешь говорить?
Он снова замолчал.
– Это прекрасно. Я всегда был очень болтлив.
Это была ложь – папа самый спокойный из моих родственников, он всегда предпочитал слушать. Я поставил телефон на громкую связь и лег на спину на кровать, закрыл глаза, пока папа рассказывал все, что я пропустил.
– Твои бабушка и дедушка в городе, живут с твоей мамой и со мной и сводят меня с ума. Они поселились у нас, потому что их дом реконструировали, а твоя мама подумала, что это будет хорошая идея – жить вместе. Они пробыли уже три недели, и я выпил гораздо больше джина, чем это вообще возможно. О! И твоя мама каким-то образом уговорила меня посещать ее тренировки, потому что переживает за мою диету из чипсов и газировки. Итак, я появился в классе – оказалось, я там единственный мужчина. В итоге я занимался зумбой в течение часа. К счастью, мои бедра не подвели и я выглядел естественно.
Я усмехнулся.
Он разговаривал со мной до поздней ночи, я переходил из комнаты в комнату, слушая его истории про спорт и про команду «Пэкерс»,[15] что они по-прежнему были вершиной НФЛ.
Он открыл пиво, и я открыл свое. Было ощущение, что мы пили вместе.
Когда было за полночь, он сказал, что ему нужно идти в постель. Сказал, что любит меня и всегда рад побыть другом на другом конце провода, если мне когда-нибудь захочется с кем-нибудь поговорить.
Перед тем как я собирался повесить трубку, мои губы приоткрылись.
– Спасибо, папа.
Я слышал, как ломается его голос и эмоции берут верх.
– Не за что, сынок. Звони всегда, когда нужно, днем или ночью. И когда ты будешь готов вернуться, мы будем здесь. Мы всегда будем здесь, когда бы ты ни был готов. Мы никуда не уйдем.
Миру нужно больше таких родителей, как мои.
– У тебя есть четыре секунды, чтобы открыть эту дверь, до того, как я ворвусь и найду тебя, женщина! – кричала на крыльце Фэй. Когда я открыла дверь, она ахнула. – Во имя любви к Богу, когда ты последний раз была в душе?
Я была в пижаме. Волосы в самом грязном пучке века, глаза – опухли.
Я подняла руку, моя подмышка немного пахла.
– Я воспользовалась дезодорантом.
– Ох, милая, – она нахмурилась, шагая в мою гостиную. – Где Эмма?
– В пятницу вечером ушла с ночевкой, – объяснила я, плюхнувшись на диван.
– Что происходит, Лиз? Твой парень пришел в кафе, говорит, что ты с ним не разговариваешь. Он тебя обидел?
– Что? Нет. Он… он совершенен.
– Тогда почему ты молчишь? Почему ты выглядишь как бомж? – Она села рядом.
– Потому что я не могу говорить с ним. Я не могу быть с ним. – Я рассказала ей об аварии, чтобы объяснить, почему ситуацию с Тристаном нельзя решить. Серьезность, которой наполнился ее взгляд, хотя это нечасто случалось с Фэй, свидетельствовала о том, что ситуация действительно сложная.
– Дорогая, ты должна ему сказать. Он разваливается на части, пытаясь понять, что он сделал не так.
– Я знаю. Это просто… я его люблю. И знаю, из-за этого я потеряю его.
– Слушай. Я не очень в курсе о любви, но когда мое сердце было разбито, я бросала дерьмо. Буквально забросалась дерьмом. Но и после того, как я закончила метание говна, я тоскую и мне грустно. Кто-то мне говорил, что горе стоит того, ведь в итоге, по крайней мере, ты должен испытать любовь.
Я кивнула и легла головой ей на колени.
– Когда жизнь перестает быть такой болезненной?
– Когда мы научимся посылать ее в жопу и находить маленькие причины, чтобы улыбаться.
– Прости, Мэтти разбил твое сердце.
Она пожала плечами, потянув резинку с моих волос, прежде чем начать расчесывать их пальцами.
– Ничего страшного, оно только треснуло немного. Итак. Что мы будем делать остаток ночи? Мы можем быть примерными девчонками и смотреть «Дневник памяти»[16] или… мы можем заказать пиццу, купить пива и смотреть «Супер Майка ХХL».[17]
Супер Майк победил.
На следующий день мы с Эммой зашли в «Нужные вещи» и обнаружили Тристана, улыбающегося у кофейного аппарата.
– Привет, ребята! – сказал он с широчайшей улыбкой.
– Эй, Клещ! – воскликнула Эмма, залезая на один из стульев.
Он наклонился и пощекотал ее по носу.
– Эй, Тик![18] Горячее какао?
– С зефиром! – прикрикнула она.
– С зефиром! – повторил он, отворачиваясь. Его счастливое поведение было немного неестественным. Я не знала, что это означает или как это принимать. Мы не общались несколько дней, но пока он вел себя, будто все идеально.
– Элизабет, тебе принести что-нибудь?
Он назвал меня Элизабет, а не Лиззи.
– Просто воды, – попросила я, садясь рядом с Эммой. – Все в порядке? – спросила я его, когда он налил мне стакан и протянул Эмме ее какао, в которое всегда добавлял несколько кубиков льда. Она ловко соскочила со стула и отправилась искать Зевса.
– Все в порядке. Все хорошо.
Я подняла бровь.
– Мы должны поговорить. Я знаю, ты расстроен, потому что я тебя избегаю…
– Ты? – он ухмыльнулся. – Я не заметил.
– Да, это просто…
Он начал вытирать стойку.
– Что твой муж убил мою семью? Да нет, это круто.
– Что? – У меня перехватило горло и зазвенело в ушах, когда я осознала те слова, что только что вылетели у него изо рта. – Как ты?…
– Твой лучший друг Таннер побывал здесь вчера. Он хотел, ты знаешь, попробовать уговорить мистера Хэнсона закрыть его магазин. Так вот и у меня с ним был разговор. Он считал очень милым, что я смотрю сквозь пальцы на тот факт, что твой муж убил мою семью.
– Тристан.
Он положил тряпку под прилавок и стоял напротив меня, наклонившись.
– Как давно ты знала?
– Я… Я хотела сказать тебе.
– Как давно?
– Трис… я не знала…
– Черт возьми, Элизабет! – крикнул он, хлопнув кулаком. Эмма и мистер Хэнсон повернулись к нам, глядя с беспокойным любопытством. Он быстро забрал Эмму в заднюю комнату. – Как давно? Ты знала, когда говорила, что любишь меня?
