Я положила руку на живот: — Тебе не нравится, когда тебя игнорируют, да? — спросила я. — Меняешь мое тело, вызываешь рвоту. — я улыбнулась. — Все в порядке. В этом ты похожа на свою мать. Я тоже не люблю, когда меня игнорируют.
Раздался громкий стук в дверь: — Миссис Роккетти? — позвал Оскуро. — С вами все в порядке?
— Я в порядке! — крикнула я в ответ и быстро проверила свой внешний вид. Я вымыла руки во второй раз, прежде чем выйти.
Оскуро ждал у двери, нахмурившись: — О, тебе не нужно было приходить и проверять меня, Оскуро. Я просто сходила в туалет.
Он осмотрел уборную позади меня, когда я закрывала дверь, и поискал глазами.
— Там никого нет, — я рассмеялась и похлопала его по плечу. — Возвращайся к своим друзьям телохранителям. Я в порядке, правда.
— Я провожу вас обратно к Капо. — его тон не оставлял места для споров.
Мы с Оскуро вернулись в VIP-ложу. Он поймал взгляд Алессандро и жестко кивнул. Алессандро сидел рядом со своим дедом, но кивнул в ответ Оскуро.
Я только что сходила в туалет. Что это было?
Честно говоря, я чувствовал себя слишком вымотанной и больной, чтобы даже думать об этом. Все, что мне оставалось делать, это беспокоиться о том, как прожить этот день, не извергнув снова свои крекеры.
Габриэль присоединился ко мне: — Скоро начнется гонка, — сказал он. — Смотри, выехал пейс-кар (прим. спец. спортивный автомобиль, который используется в случае возникновения опасных ситуаций на трассе во время проведения автомобильных кольцевых гонок).
Пейс-кар задавал скорость, когда машины выезжали на трассу и готовились к старту. Двадцать четыре из них растянулись на две полосы, готовясь к старту. Я слышала, как урчат двигатели и как толпа ликует в предвкушении. В ложе ты не чувствовал себя так близко к гонке. Мы с Кэт любили сидеть как можно ближе и чувствовать, как сотрясается земля, когда начинают реветь двигатели.
— У тебя есть фаворит? — спросила я.
— Тот, который приносит больше денег, — размышлял Габриэль.
Я рассмеялась: — Любимец публики, я полагаю.
С трассы съехал пейс — кар. Сразу же гоночные машины начали ускоряться. Я могла слышать слабый звук их грохота, когда они разогревались на трассе.
Взмахнул зеленый флаг. Гонка началась.
Большинство мужчин подошли к окнам и смотрели вниз. Габриэль извинился и поднялся, чтобы присоединиться к остальным, жадно глядя на трассу.
— София, — позвал дон Пьеро. — Подойди и составь мне компанию. Мои внуки начинают мне надоедать.
Я поднялась и присоединилась к маленькому столу. Алессандро и Сальваторе — младший сидели напротив меня, по-своему ужасающие.
— Ты голодна, моя дорогая? — спросил он.
— Нет, спасибо. Я только что поела.
Алессандро перевел взгляд на меня. Могу поклясться, что в его темном диком взгляде мелькнуло веселье. Если бы работа Капо перестала приносить результат, я действительно думаю, что у Алессандро был бы шанс стать человеческим детектором лжи.
— Алессандро сказал мне, что ты вступила в Историческое общество, — сказал Дон Пьеро, ухмыляясь. Даже холодный Сальваторе — младший лукаво улыбнулся при упоминании моего нового покровителя. По правде говоря, Сальваторе — младший меня недолюбливал. — Я уверен, что ты будешь желанным симпатичным лицом.
Я улыбнулась, скрывая гнев, подступивший к горлу. Не реагируй, скандировала я. Не реагируй, София. Будь спокойной, будь красивой, будь глупой.
— Я слышала, вы также любите историю, сэр. Мэр Солсбери рассказал мне о баснословных пожертвованиях клубу. Что он там еще говорил? — я сделал вид, что задумалась. — О, о том прекрасном баре в Маленькой Италии.
Лицо Дона Пьеро застыло: — Похоже, вы с мэром подружились, — его тон не был недобрым, но он был самым жестким из всех, что я когда-либо слышала.
Я практически слышала, как рациональная часть моего мозга умоляла меня заткнуться. Но я не смогла, как только открыла рот.
Я поймала взгляд Алессандро, и он предостерегающе посмотрел на меня.
— Меня легко впечатлить, а мэр Солсбери любит произвести впечатление, — сказала я, отступая. — Жаль, что нет Общества моды. Я бы предпочла быть покровителем этого клуба, а не Исторического общества.
Выражение лица дона Пьеро смягчилось, и он одарил меня еще одной улыбкой: — Я уверен, что ты бы это предпочла. Возможно, тебе стоит основать такой клуб, — он перевел взгляд на Алессандро.
Алессандро даже не взглянул на него. Он просто сердито смотрел на меня.
Я сделала глоток своего лимонада, выглядя глупой, красивой и не имеющей ничего существенного.
— У вас есть любимая машина, сэр? — спросила я, делая вид, что не замечаю их лукавых взглядов. — По словам Габриэля, у него нет никаких пристрастий, но я думаю, что спорт намного веселее, когда ты можешь за кого-то болеть.
— Согласен, — сказал Дон.
Мы говорили на легкие темы, пока продолжалась гонка. Дон Пьеро неоднократно пытался убедить своего внука присоединиться к нам в церкви, но Алессандро сопротивлялся. Сальваторе-младший также приводил туманные оправдания, что не может быть доступен каждое воскресное утро. Дон не отступал, но, казалось, добродушно относился ко всей этой истории.
— В любом случае, это мое время с Софией. — сказал Дон Пьеро. — Ты должен быть рад, что я там, Алессандро. Я провожу всю проповедь, защищая бедную Софию от мужского внимания.
Алессандро перевел взгляд на Дона Пьеро, нахмурившись. О, подумала я, я услышу об этом позже.
Я выдавила из себя смех: — Сэр, вы ошибаетесь. Я провожу все время, защищая вас от дам. Я даже не могу оставить вас, чтобы пойти в исповедальню, чтобы на вас не набросились.
— Женщины в церкви — это сила, с которой нужно считаться, — размышлял он.
Судя по тому, как Алессандро смотрел на меня, возможно, я могла бы справиться с роем церковных женщин.
Как только мы вышли, Алессандро прижал меня к бетонной стене, зажав в клетке своим телом и руками.
— Ты что, блядь, спятила? — потребовал он.
— Сэр... — попытался возразить Оскуро, но Алессандро перевел на него свой испепелявший взгляд.
— Уходи, Оскуро. — Оскуро и Беппе молча удалились. Предатели, подумал я.
Алессандро снова поднял на меня свои темные глаза. От выражения его лица у меня сжалось сердце: — Я задал тебе вопрос, жена.
— Дон Пьеро лгал о мужском внимании...
— Не это! — Он взорвался. — Какого черта ты накручивала Дона? Не ври мне, блядь. Вся эта болтовня о баре? Что, черт возьми, ты знаешь?
Я резко сглотнула. — Я просто...
— Что просто?
— Дай мне закончить предложение, — огрызнулась я. Мой гнев нарастал быстро и сильно, меня тошнило от того, что мне и приказывали вести себя прилично. — Солсбери упомянул об этом, когда я получала сертификат, и выглядел так, будто хотел бы этого не делать. Я ничего об этом не знаю, кроме того, что Солсбери и твой дед хотели сохранить это в тайне.
Алессандро наклонился ближе ко мне, голос звучал угрожающе: — Тогда какого черта ты об этом заговорила?
— Потому что я унижена! — я пыталась сдержать истерику в своем голосе, но у меня это ужасно получалось. — Вы смеялись и фыркали, все вы, над этим сертификатом. Ты хорошо посмеялся над моей первой работой в Наряде, не так ли?
Он ничего не сказал.
— Я многое терплю, — сказала я ему. — Я многое терплю. Но единственное, с чем я не буду мириться, это с тем, что меня унижают.
Алессандро медленно улыбнулся. В этом не было ничего доброго. Это был взгляд хищника, обнаружившего в своей хватке сопротивляющуюся добычу: — Все дело в имидже, не так ли? — мрачно поинтересовался он.
— Это моя работа. Я была представителем богатства и статуса моего отца, а теперь я представитель твоего богатства и статуса, — прошипела я. — То, как шикарно я одета, как красиво я выгляжу, все это приписывается тебе. Когда ты сядешь в тюрьму, мне не разрешат пользоваться косметикой. А когда ты, наконец, «сыграешь в ящик», я годами буду носить черное, оплакивая твое отсутствие.
