Экзистенциальный ужас, разумеется, не может казаться здравой реакцией на большую, богато иллюстрированную статью «Двадцать главных инвесторов Силиконовой долины», но, прочитав эту историю, мы тем не менее можем достаточно близко подойти к тому, чтобы отшвырнуть приложение в сторону, грохнуть кулаками по столу, а потом, подавляя рыдания, проорать миру, которому все равно (или нашей изумленной супруге, которая готовит ленч): «Я больше не могу так жить!»
4.
Новости должны помогать нам справляться с нашими чувствами. Не надо притворяться, будто это нормально – снова и снова представлять аудитории доказательства достижений самых энергичных и изобретательных представителей человечества и не ожидать, что в результате люди могут немного тронуться умом. Следует признать, что только человек с полным отсутствием воображения испытает искреннее удовольствие, прочитав о другом человеке такого же возраста и пола, который продает и покупает компании, общаясь на короткой ноге с власть имущими и привлекая к себе внимание миллионов. Было бы правильно признать, что нам срочно необходима помощь в осознании, толковании и жизни с завистью, которая столь регулярно охватывает ничего не подозревающих и беззащитных потребителей новостей.
5.
Хотя зависть всегда служила мишенью для яростной и морализаторской критики, при этом она – неотъемлемая часть достойной жизни. Призыв к действию, который должен быть услышан, потому что включает в себя сбивчивые послания, исходящие от не самых лучших, но тем не менее важных составляющих нашей личности, относительно того, что мы собираемся делать в оставшуюся часть нашей жизни. Прислушиваясь к зависти, мы помогаем себе делать болезненные, но необходимые шаги, чтобы полностью реализовать заложенные в нас возможности.
Вместо подавления зависти следует приложить все силы, чтобы ее изучить. Любой из тех, кому мы завидуем, обладает элементом пазла, отображающего наше будущее. Это портрет нашего «истинного я», ожидающий, чтобы его собрали из завистливых уколов, которые мы ощущаем, пролистывая журнал, переворачивая страницы газеты или слыша по радио о последних карьерных достижениях наших одноклассников. Хотя поначалу мы можем воспринимать зависть как нечто постыдное и подтверждающее наши собственные неудачи, следует спокойно задать себе один особенный и спасительный вопрос касательно тех, кому мы завидуем: «Что я могу из этого почерпнуть?» Жаль, конечно, что ощущение зависти зачастую такое путаное и сопровождается паникой. Мы начинаем завидовать тем или иным людям в целом, тогда как на самом деле, если мы выкроим минуту, чтобы спокойно проанализировать их жизни, придет понимание, что лишь малая часть из того, что они достигли, нас действительно зацепила, а потому именно ее и следует учитывать при наших дальнейших шагах.
6.
Более всего мы завидуем чужим достижениям в том случае, когда практически ничего не знаем о том, каким образом человек это совершил. Будь у новостных структур побольше доброты, они бы не описывали чужие триумфы как загадочные faits accomplis[18], а считали бы нужным рассказать о том, что было в них вложено. Им бы представлять истории людей, добившихся успеха, исследованием их достижений, чтобы мы могли понять, как это сделано, а потом и посоревноваться, а не просто, как сейчас, или восхищаться, или негодовать.
7.
Есть, разумеется, пределы использования зависти. Слишком много случайных напоминаний о чужих успехах может привести к пассивности и помешать реализации даже самых простых планов. Чтобы добиться чего-либо самостоятельно, необходимо полностью освободиться от психологического давления, вызванного новостями о чужих подвигах. Требуются периоды внутреннего затворничества и спокойствия, если мы намерены довести до конца что-то достойное: что-то такое, в чем, возможно, будут завидовать уже нам.
Новости должны также помогать, напоминая о статистических реалиях. Хотя для приложений историй успеха хватает за глаза, успех тем не менее остается аномалией, его добиваются лишь несколько тысяч из миллионов, и эту подробность редакторы новостей тщательно (и не без садизма) скрывают.
В отличие от того, что показывают новости, большинство деловых предприятий на самом деле терпит крах, большая часть фильмов так и не доходит до экранов, большинство карьер совсем не звездные, у большинства людей лица и тела далеки от совершенства, и почти все грустят и тревожатся чуть ли не постоянно. Мы не должны скорбеть о нашем положении только потому, что оно не дотягивает до предлагаемого новостями уникального идеала, не должны ненавидеть себя за то, что не смогли бросить вызов непреодолимым обстоятельствам.
После изучения, насколько это только возможно, зависти надо предложить возможность коллективно – не индивидуально – погрустить о том, сколь малого нам удалось добиться.
Самые влиятельные знаменитости мира:
70. Дуэйн Джонсон, 36 млн. долларов
71. Мария Шарапова, 26 млн. долларов
72. Бен Стиллер, 33 млн. долларов
73. Хлои Кардашьян-Одом, 11 млн. долларов
74. Сет Макфарлейн, 36 млн. долларов
75. Шарлиз Терон, 18 млн. долларов
76. София Вергара, 19 млн. долларов
77. Серена Уильямс, 13 млн. долларов
78. Алек Болдуин, 15 млн. долларов
79. Джанет Иванович, 33 млн. долларов
«Форбс»1.
Почему люди хотят стать знаменитыми? Легко, конечно, высмеивать знаменитостей, но почему в психике заложено стремление к славе? Редко кто из нас становился знаменитым волей случая или с минимумом усилий, так что же толкает нас на жертвы, которые требует слава?
2.
В корне стремления к славе лежит трогательная, наивная и простая идея: желание, чтобы к тебе хорошо относились. Есть, разумеется, и другие стимулы: деньги, роскошь, секс или власть, но в действительности они второстепенны в сравнении с жаждой уважения, которая и является движущей силой стремления к славе.
Если кому-то может показаться, что это топливо недостаточно эффективно и не будет всю жизнь поддерживать усилия, необходимые, чтобы сначала стать знаменитостью, а потом оставаться ею, нельзя недооценивать негативные стимулы, вызванные антиподом славы – забвением. Возможно, мы столь отчаянно жаждем славы, потому что слишком велика боль, если тобой пренебрегают, смотрят на тебя свысока, оставляют одного в углу, отсылают в конец очереди, думают, что ты никто и предлагают перезвонить через несколько недель. Желание стать знаменитым – попытка добиться уважения в мире, где его практически наверняка не обрести, если мы не готовы пойти на крайние меры. Мы можем быть равными перед законом или на избирательных участках, но нет никаких гарантий, что к нам будут относиться с уважением на работе, в нашей общественной жизни и при общении с государственными или корпоративными бюрократами. В больших городах, этих центрах недоброжелательного отношения к обычным людям, на чью жизнь непосредственно не оказывают благотворное влияние высокие небеса и далекие горизонты, уважение – редкий и строго нормированный товар, а безразличие – норма. Никому не рекомендуется появляться на Манхэттене или в Лос-Анджелесе без готового резкого и производящего впечатление ответа на неизбежный вопрос: а чем, собственно, ты зарабатываешь на жизнь?
3.
Слава позволяет знаменитостям рассчитывать на хорошее отношение и уважение со стороны остальных. Известное имя само по себе позволяет в мгновение ока добиться необходимого, тогда как у простого человека на это могли бы уйти недели и месяцы. Экономия времени получается колоссальная.
Остальные должны быть любезны со знаменитыми людьми, потому что, с точки зрения миллионов их поклонников, это супергерои. Слава – это власть, которую поддерживает невидимая армия почитателей. Отказываясь посмеяться над анекдотом, рассказанным знаменитостью, или скептически относясь к его или ее таланту, ты противопоставляешь себя не индивидууму, а целой системе, которая освящает его: судьям, которые дали ему приз, легионам людей, которые купили его альбом, уважаемым журналам, поместившим его фотографию на обложку, всем составляющим невидимой, но высокоэффективной силы, которой знаменитость может повелевать, когда встречается с кем-то на вечеринке или приходится иметь дело с каким-то чиновником. Слава на корню подрубает желание обидеть или нагрубить, благодаря ей знаменитость никогда не остается во власти незнакомцев.
4.
Однако не все так страстно жаждут славы. Стремление к славе зависит как от детства, выпавшего на долю знаменитости, так и от общества, в котором она жила.
В юные годы архетипическая знаменитость почти неизбежно – изгой. Без этого практически невозможно обрести тягу к славе. Один родитель или другой не проявлял к знаменитости никакого интереса, эмоционально отсутствовал, отдавал предпочтение брату или сестре или умер. В самых отчаянных случаях, когда жажда славы становится навязчивой идеей, родители не замечали собственного ребенка, потому что сами стремились стать знаменитыми или тесно общались с теми, кто знаменитостью уже стал.
