Después de treinta años de lucha, en casa de los Casporras sólo quedaba una viuda con tres hijos mocetones que parecían torres de músculos. En la otra estaba el tío Rabosa, con sus ochenta años, inmóvil en un sillón de esparto, con las piernas muertas por la parálisis, como un arrugado ídolo de la venganza, ante el cual juraban sus dos nietos defender el prestigio de la familia.
Pero los tiempos eran otros (но времена изменились: «были другие»). Ya no era posible ir a tiros (невозможно было уже устроить перестрелку: «пойти выстрелами»), como sus padres (как их отцы), en plena plaza (посреди площади; pleno – полный; en pleno – посреди, в разгар), a la salida de la misa mayor (на выходе с воскресной: «главной» мессы; mayor – больший, старший, главный). La Guardia Civil no los perdía de vista (жандармы не теряли их из вида: «гражданская гвардия не теряла…»); los vecinos los vigilaban (жители за ними следили), y bastaba que uno de ellos (и достаточно было того, чтобы один из них; bastar – быть достаточным) se detuviera algunos minutos (задержался на несколько минут) en una senda o una esquina (на тропе или на углу) para verse al momento (чтобы вмиг оказаться: «в момент увидеть себя») rodeado de gente (окруженным людьми) que le aconsejaba la paz (которые советовали ему мир = просили его успокоиться).
Pero los tiempos eran otros. Ya no era posible ir a tiros, como sus padres, en plena plaza, a la salida de la misa mayor. La Guardia Civil no los perdía de vista; los vecinos los vigilaban, y bastaba que uno de ellos se detuviera algunos minutos en una senda o una esquina para verse al momento rodeado de gente que le aconsejaba la paz.
Cansados de esta vigilancia (уставшие от этого надзора), que degeneraba en persecución (который переходил в преследование; seguir – следовать; perseguir – преследовать) y se interponía entre ellos (и вставал между ними) como infranqueable obstáculo (как непреодолимое препятствие; franquear – освобождать, устранять), Casporras y Rabosas acabaron por no buscarse (Каспорра и Рабоса в конце концов перестали искать встреч: «закончили тем, что не искали друг друга»), y hasta se huían (и даже избегали друг друга) cuando la casualidad los ponía frente a frente (когда случай сталкивал: «ставил» их лицом к лицу). Tal fue su deseo de aislarse (таким /сильным/ было их желание отгородиться /друг от друга/; aislar – отделять) y no verse (и не видеть друг друга: «не видеться»), que les pareció baja la pared (что им показалась низкой стена) que separaba sus corrales (которая разделяла их дворы).
Cansados de esta vigilancia, que degeneraba en persecución y se interponía entre ellos como infranqueable obstáculo, Casporras y Rabosas acabaron por no buscarse, y hasta se huían cuando la casualidad los ponía frente a frente. Tal fue su deseo de aislarse y no verse, que les pareció baja la pared que separaba sus corrales.
Las gallinas de unos y otros (курицы тех: «одних» и других), escalando los montones de leña (вскарабкавшись по кучам = связкам дров), fraternizaban en lo alto de las bardas (по-братски усаживались: «братались» на кровле стены; barda, f – кровля каменной стены); las mujeres de las dos casas (женщины обоих домов) cambiaban desde las ventanas (обменивались из окон) gestos de desprecio (жестами презрения). Aquello no podía resistirse (то = так не могло продолжаться; resistir – выдерживать; resistirse – держаться, сохраняться); era como vivir en familia (/это/ было как жить в семье = одной семьей), y la viuda de Casporra (и вдова Каспорра) hizo que sus hijos (велела: «сделала» чтобы ее сыновья) levantaran la pared una vara (подняли стену на /целую/ вару; vara, f – вара, мера длины = 835,9 м?м). Los vecinos se apresuraron (соседи поспешили) a manifestar su desprecio (выразить свое презрение) con piedra y argamasa (с /помощью/ камня и извести), y añadieron algunos palmos más a la pared (и добавили еще несколько пядей «к стене»).
Las gallinas de unos y otros, escalando los montones de leña, fraternizaban en lo alto de las bardas; las mujeres de las dos casas cambiaban desde las ventanas gestos de desprecio. Aquello no podía resistirse; era como vivir en familia, y la viuda de Casporra hizo que sus hijos levantaran la pared una vara. Los vecinos se apresuraron a manifestar su desprecio con piedra y argamasa, y añadieron algunos palmos más a la pared.
Y así, en esta muda y repetida manifestación de odio (и /вот/ так, в этом немом и повторяющемся выражении ненависти; manifestar – выражать, проявлять), la pared fue subiendo y subiendo (стена поднималась и поднималась: «шла поднимаясь и поднимаясь»). Ya no se veían las ventanas (уже не видны были: «не виднелись» окна); poco después (немного позже: «потом») no se veían los tejados (стали не видны: «не виднелись» крыши); las pobres aves de corral (/и/ бедные домашние: «дворовые» птицы) se estremecían en la lúgubre sombra (дрожали в мрачной тени) de aquel paredón (той высоченной стены; pared, f – стена; paredón, m – огромная стена) que les ocultaba parte del cielo (которая скрывала от них часть неба), y sus cacareos sonaban (и их кудахтанье звучало) tristes y apagados (грустно и приглушенно; apagar – гасить, тушить) a través de aquel muro (через ту стену), monumento del odio (памятник ненависти), que parecía amasado (которая казалась замешанной = построенной; amasar – замешивать, состряпать) con los huesos y la sangre de las víctimas (на костях и крови жертв: «с костями и кровью жертв»).
Y así, en esta muda y repetida manifestación de odio, la pared fue subiendo y subiendo. Ya no se veían las ventanas; poco después no se veían los tejados; las pobres aves de corral se estremecían en la lúgubre sombra de aquel paredón que les ocultaba parte del cielo, y sus cacareos sonaban tristes y apagados a través de aquel muro, monumento del odio, que parecía amasado con los huesos y la sangre de las víctimas.
Así transcurrió el tiempo (так проходило время) para las dos familias (для обеих семей), sin agredirse (без нападений: «нападать») como en otra época (как в другие времена; época, f – эпоха, время), pero sin aproximarse (но и не приближаясь друг к другу: «без приближаться»); inmóviles y cristalizadas en su odio (неподвижные и застывшие: «остекленевшие» в своей ненависти; cristal, m – кристалл, хрусталь, стекло).
Una tarde sonaron a rebato (однажды: «одним» вечером ударили в набат; sonar – звучать, бить) las campanas del pueblo (колокола поселка). Ardía la casa del tío Rabosa (дом дядюшка Рабоса горел). Los nietos estaban en la huerta (внуки были в поле: «на плантации»); la mujer de uno de éstos (жена одного из них: «этих»), en el lavadero (в прачечной; lavar – мыть, стирать), y por las rendijas de puertas y ventanas (сквозь щели дверей и окон) salía un humo denso (пробивался: «вылетал» густой дым) de paja quemada (от жженой соломы; quemar – жечь).
Así transcurrió el tiempo para las dos familias, sin agredirse como en otra época, pero sin aproximarse; inmóviles y cristalizadas en su odio.
Una tarde sonaron a rebato las campanas del pueblo. Ardía la casa del tío Rabosa. Los nietos estaban en la huerta; la mujer de uno de éstos, en el lavadero, y por las rendijas de puertas y ventanas salía un humo denso de paja quemada.
Dentro, en aquel infierno (внутри, в том аду) que rugía buscando expansión (который ревел, стремясь вырваться: «ища распространения»; expandir – распространять), estaba el abuelo (был дедушка), el pobre tío Rabosa (бедный дядюшка Рабоса), inmóvil en su sillón (неподвижный в своем кресле). La nieta se mesaba los cabellos (внучка рвала на себе волосы), acusándose como autora de todo (объявляя: «обвиняя» себя виновной во всем; autor, m – автор, создатель, виновный) por su descuido (из-за своей небрежности); la gente se arremolinaba en la calle (люди толпились: «кружили» на улице; molino, m – мельница) asustada por la fuerza del incendio (напуганные силой пожара). Algunos, más valientes (некоторые, более смелые), abrieron la puerta (открыли дверь); pero fue para retroceder (но тут же отступили: «было, чтобы отступить») ante la bocanada de humo (перед клубом дыма; boca, f – рот; bocanada, f – глоток; клуб дыма) cargada de chispas (заряженного искрами; cargar – грузить, заряжать) que se esparció por la calle (который вылетел на улицу: «распространился по улице»).
Dentro, en aquel infierno que rugía buscando expansión, estaba el abuelo, el pobre tío Rabosa, inmóvil en su sillón. La nieta se mesaba los cabellos, acusándose como autora de todo por su descuido; la gente se arremolinaba en la calle asustada por la fuerza del incendio. Algunos, más valientes, abrieron la puerta; pero fue para retroceder ante la bocanada de humo cargada de chispas que se esparció por la calle.
—¡El agüelo (дедушка; agüelo /разг./ = abuelo, m – дед)! ¡El pobre agüelo (бедный дедушка)! – gritaba la de los Rabosas (кричала внучка: «та из /семьи/ Рабоса»), volviendo en vano la mirada (тщетно оглядываясь: «поворачивая взгляд»; mirar – смотреть) en busca de un salvador (в поисках спасителя; salvar – спасать).
Los asustados vecinos (испуганные жители) experimentaron el mismo asombro (пережили: «испытали» то же изумление) que si hubieran visto el campanario (как если бы они увидели колокольню) marchando hacia ellos (идущую к ним). Tres mocetones entraban corriendo (трое юношей вбежали: «вошли бегом») en la casa incendiada (в горящий: «зажженный» дом). Eran los Casporras (это были /сыновья вдовы/ Каспорра).
—¡El agüelo! ¡El pobre agüelo! —gritaba la de los Rabosas, volviendo en vano la mirada en busca de un salvador.
Los asustados vecinos experimentaron el mismo asombro que si hubieran visto el campanario marchando hacia ellos. Tres mocetones entraban corriendo en la casa incendiada. Eran los Casporras.
Se habían mirado (/они/ переглянулись) cambiando un guiño de inteligencia (подмигнули друг другу: «обменявшись умным подмигиванием»), y sin más palabras se arrojaron como salamandras (и без лишних: «больше» слов бросились, как саламандры) en el enorme brasero (в огромную жаровню; brasa, f – жар; раскаленные угли). La multitud los aplaudió (толпа зааплодировала им = встретила их рукоплесканием) al verlos reaparecer (увидев, как они снова появились: «видя их снова появляться»; aparecer – появляться) llevando en alto (неся высоко: «в высоте»), como a un santo en sus andas (как святого на его престоле: «на носилках»), al tío Rabosa en su sillón de esparto (дядюшку Рабоса в его плетеном кресле: «кресле из ковыля»). Abandonaron al viejo (/они/ оставили старика) sin mirarle siquiera (даже не взглянув на него), y otra vez adentro (и снова /бросились/ внутрь).
