Era fea (/она/ была некрасива); angustiaba a sus vecinas y compañeras de mercado (/и/ беспокоила: «тревожила» своих соседок и товарок на рынке; compañero, m – компаньон, приятель) con su tosecilla continua y molesta (своим постоянным и раздражающим покашливанием; tos, f – кашель); pero todas la querían (но все ее любили). ¡Criatura más trabajadora (такое: «более» работящее создание; criar – создавать, взращивать)! …
En aquel huertecillo había llegado a los diecisiete años, que parecían once, a juzgar por lo enclenque de su cuerpo, afeado aún más por la estrechez de unos hombros puntiagudos, que se curvaban hacia afuera, hundiendo el pecho e hinchando la espalda.
Era fea; angustiaba a sus vecinas y compañeras de mercado con su tosecilla continua y molesta; pero todas la querían. ¡Criatura más trabajadora! …
Horas antes de amanecer (за /несколько/ часов до рассвета), ya temblaba de frío en el huerto (она уже дрожала от холода в саду) cogiendo fresas (собирая клубнику) o cortando flores (или срезая цветы); era la primera que entraba en Valencia (она была первой, кто входил в Валенсию) para ocupar su puesto en el mercado (чтобы занять свое место на рынке); en las noches que correspondía regar (в /те/ ночи, когда нужно было: «полагалось» поливать), agarraba valientemente el azadón (/она/ отважно хватала мотыгу; valiente – смелый) y, con las faldas arremangadas (и, подоткнув юбки: «с подоткнутыми юбками»; arremangar – засучить, завернуть), ayudaba al tío Tófol (помогала дядюшке Тофолю) a abrir bocas en los ribazos (открывать = прорывать устья в насыпях; boca, f – рот, устье) por donde se derramaba el agua roja de la acequia (по которым разливалась красная = ржавая оросительная вода: «вода орошения»), que la tierra, sedienta, y requemada (которую измученная жаждой и обожженная земля; sed, f – жажда; sediento – жаждущий, измученный жаждой; quemar – обжигать), engullía con un glu-glu de satisfacción (поглощала с довольным бульканьем: «с буль-буль удовлетворения»; engullir – глотать не прожевывая; satisfacer – удовлетворять); y los días que había remesa para Madrid (а в дни, когда была отправка = отправляли обозы в Мадрид), corría como loca por el huerto (/она/ бегала как сумасшедшая по саду), saqueando los bancales (опустошая грядки), trayendo a brazados los claveles y rosas (принося охапками гвоздики и розы; brazo, m – рука), que los embaladores iban colocando en cestos (которые упаковщики складывали: «шли складывая» в большие корзины; embalar – паковать; cesta, f – корзина; cesto, m – короб, большая корзина).
Horas antes de amanecer, ya temblaba de frío en el huerto cogiendo fresas o cortando flores; era la primera que entraba en Valencia para ocupar su puesto en el mercado; en las noches que correspondía regar, agarraba valientemente el azadón y, con las faldas arremangadas, ayudaba al tío Tófol a abrir bocas en los ribazos por donde se derramaba el agua roja de la acequia, que la tierra, sedienta, y requemada, engullía con un glu-glu de satisfacción; y los días que había remesa para Madrid, corría como loca por el huerto, saqueando los bancales, trayendo a brazados los claveles y rosas, que los embaladores iban colocando en cestos.
Todo se necesitaba (нужно было: «нуждалось» /использовать/ все) para vivir con tan poca tierra (чтобы прокормиться с такого маленького участка: «жить с так мало земли»). Había que estar siempre sobre ella (нужно было всегда = все время контролировать ее: «быть над ней»), tratándola como bestia reacia (обращаясь с ней, как с упрямой скотиной; bestia, f – животное, тварь, скотина) que necesita del látigo para marchar (которой нужен кнут, чтобы идти). Era una parcela de un vasto jardín (/это/ был участок огромного сада; vasto – обширный, огромный), en otro tiempo de los frailes (в другое время = в прежние времена монашеского), que la desamortización revolucionaria había subdividido (который поделила революционная конфискация = который был поделен во время революции; desamortizar – отвобождать от амортизации, конфисковывать).
Todo se necesitaba para vivir con tan poca tierra. Había que estar siempre sobre ella, tratándola como bestia reacia que necesita del látigo para marchar. Era una parcela de un vasto jardín, en otro tiempo de los frailes, que la desamortización revolucionaria había subdividido.
La ciudad, ensanchándose amenazaba tragarse el huerto (город, разрастаясь, угрожал поглотить сад; tragar – глотать) en su desbordamiento de casas (в своем разливе домов = своей застройкой; desbordar – выходить из берегов, переливаться через край; borde, m – край), y el tío Tófol (и дядюшка Тофоль), a pesar de hablar mal de sus terruños (хотя и ругался: «несмотря на говорить плохо» на свой клочок земли), temblaba ante la idea (дрожал перед мыслью) de que la codicia tentase al dueño (что жадность соблазнит хозяина) y los vendiese como solares (и он продаст его: «их» как участки под застройку; solar, m – участок /под застройку/).
La ciudad, ensanchándose amenazaba tragarse el huerto en su desbordamiento de casas, y el tío Tófol, a pesar de hablar mal de sus terruños, temblaba ante la idea de que la codicia tentase al dueño y los vendiese como solares.
Allí estaba su sangre (там = в нем была его кровь): sesenta años de trabajo (шестьдесят лет труда). No había un pedazo de tierra inactiva (не было /ни одного/ клочка неиспользованной: «неактивной» земли), y aunque el huerto era pequeño (и, хотя сад был маленький), desde el centro no se veían las tapias (из центра не было видно изгороди): tal era la maraña de árboles y plantas (такими /густыми/ были заросли деревьев и растений); nísperos y magnolieros (кизил и магнолии), bancales de claveles (грядки гвоздик), bosquecillos de rosales (рощицы розовых кустов; bosque, m – лес; rosa, f – роза), tupidas enredaderas de pasionarias y jazmines (густые переплетения страстоцвета и жасмина; enredar – спутывать, red, f – сеть): todas cosas útiles (все нужные вещи), que daban dinero (которые давали = приносили деньги) y eran apreciadas por los tontos de la ciudad (и ценились: «были цененными» дураками из города; apreciar – ценить; precio, m – цена).
Allí estaba su sangre: sesenta años de trabajo. No había un pedazo de tierra inactiva, y aunque el huerto era pequeño, desde el centro no se veían las tapias: tal era la maraña de árboles y plantas; nísperos y magnolieros, bancales de claveles, bosquecillos de rosales, tupidas enredaderas de pasionarias y jazmines: todas cosas útiles, que daban dinero y eran apreciadas por los tontos de la ciudad.
El viejo, insensible a las bellezas de su huerto (старик, бесчувственный = равнодушный к красотам своего сада), sólo ansiaba la cantidad (жаждал только количества). Quería segar las flores en gavillas (/он/ хотел /бы/ косить цветы снопами), como si fuesen hierba (как траву: «как если бы они были травой»); cargar carros enteros (грузить целые телеги) de frutas delicadas (нежных плодов); y este anhelo de viejo avaro e insaciable (и эта одержимость жадного и ненасытного старика; anhelo, m – страстное желание, стремление; saciar – насыщать) martirizaba a la pobre Borda (терзало бедную Борду; martirio, m – мука, истязание), que apenas descansaba un momento (которая лишь только останавливалась на: «отдыхала» минутку), vencida por la tos (закашлявшись: «побежденная кашлем»), oía amenazas (/как тут же/ слышала угрозы) o recibía como brutal advertencia (или получала как грубое предупреждение; advertir – предупреждать) un terronazo en los hombros (удар комком земли по плечам; tierra, f – земля; terronazo, m – удар комком земли).
El viejo, insensible a las bellezas de su huerto, sólo ansiaba la cantidad. Quería segar las flores en gavillas, como si fuesen hierba; cargar carros enteros de frutas delicadas; y este anhelo de viejo avaro e insaciable martirizaba a la pobre Borda, que apenas descansaba un momento, vencida por la tos, oía amenazas o recibía como brutal advertencia un terronazo en los hombros.
Las vecinas de los inmediatos huertos protestaban (cоседки с ближайших участков возмущались; protestar – протестовать). Estaban matando a la chica (девочку убивали); cada vez tosía más (с каждым днем: «разом» они /все/ больше кашляла). Pero el viejo contestaba siempre lo mismo (но старик всегда отвечал одно и то же): había que trabajar mucho (нужно было много работать); el amo no atendía razones (хозяин не принимал оправданий: «доводов», razón, f – причина, довод) en San Juan y en Navidad (в /день/ святого Хуана: «в Иванов день» и на рождество), cuando correspondía entregarle (когда полагалось отдавать ему) las pagas de arrendamiento (оплату за аренду; pagar – платить; arrendar – арендовать).
Las vecinas de los inmediatos huertos protestaban. Estaban matando a la chica; cada vez tosía más. Pero el viejo contestaba siempre lo mismo: había que trabajar mucho; el amo no atendía razones en San Juan y en Navidad, cuando correspondía entregarle las pagas de arrendamiento.
Si la chica tosía (если девочка кашляла) era por vicio (это было от рождения: «из-за порока»; vicio, m – порок, изъян), pues no le faltaban su libra de pan (потому что свой фунт хлеба она получала: «у нее не отсутствовал ее фунт хлеба»; faltar – не хватать, отсутствовать) y su rinconcito en la cazuela de arroz (и ее уголок = горстка в кастрюле риса; rincón, m – угол); algunos días hasta comía golosinas (иногда: «в некоторые дни» /она/ даже ела лакомства): morcilla de cebolla y sangre, por ejemplo (кровяную колбасу с луком: «колбасу из лука и крови», например); los domingos la dejaba divertirse (по воскресеньям /он/ разрешал ей развлекаться), enviándola a misa como una señora (отправляя ее на /церковную/ службу как /какую-нибудь/ сеньору), y aún no hacía un año (и еще и года не прошло: «не делало года»; hacer – делать) que le dio tres pesetas para una falda (как он дал ей три песеты на юбку).
Si la chica tosía era por vicio, pues no le faltaban su libra de pan y su rinconcito en la cazuela de arroz; algunos días hasta comía golosinas: morcilla de cebolla y sangre, por ejemplo; los domingos la dejaba divertirse, enviándola a misa como una señora, y aún no hacía un año que le dio tres pesetas para una falda.
