их сторонники настаивают на почтении и послушании, которое отвергает любую возможность смены власти. То, что должно быть инструментом, становится божеством. Почти в каждой стране мира, из уважения к мнимым потребностям возможной войны, происходит унижающее личность, опасное культивирование лояльности и механистического раболепия перед флагами, униформами, президентами и королями. Президент или король, выполняющий назначенную ему работу хорошо и праведно, имеет такое же право на подчинение себе, как каменщик, выполняющий свою работу хорошо и праведно, и не более того, но вместо этого производятся постоянные попытки дать ему привилегии идола, не подлежащего критике, а организованное поклонение флагам на фоне изменившихся условий общественных связей и приемов ведения боевых действий стало совершенно порочным и ложным направлением стадных импульсов нашей расы. Эмоции и сентиментальность могут сами собой пробуждаться в делах сотрудничества, и их гораздо легче и проще поддерживать рациональным убеждением.
Открытый Заговор несомненно противостоит всякой подобной бескомпромиссной лояльности и, тем более, агрессивному утверждению и пропаганде такой лояльности. Когда подобные явления принимают форму подавления разумной критики и запрета даже допущения возможности других форм правления, они становятся явно антагонистичными любому всеобъемлющему проекту по обеспечению благосостояния человечества. С более широкой точки зрения, они становятся явно крамольными, и верность «королю и стране» переходит в прямую измену человечеству. В настоящее время почти повсюду образовательные учреждения создают барьеры на пути прогресса, и пока предпринимаются лишь самые слабые попытки какого-либо контр-образования, которое должно разрушить эти барьеры. Практически не прилагается никаких усилий для сдерживания агрессивного националиста, когда он размахивает своим флагом, угрожая благополучию нашей расы, или для защиты детей мира от заражения его энтузиазмом. И последнее верно сейчас для американской системы, как и для любого европейского государства.
В огромной массе современного общества не наблюдается ничего иного, кроме благосклонного молчаливого согласия с патриотическими идеями и поклонения патриотическим символам, и во многом это основано на соответствующем обучении. Тем не менее, в целом, эти вещи сегодня уже не являются необходимыми. Сегодня изменение ментальности большинства людей возможно без какой-либо насильственной дезорганизации их частной жизни или каких-либо ощутимых для них социальных или экономических корректировок. Инфицированной ментальности в таких случаях можно было бы предписать ментальное оздоровление. Большинство людей в Европе, Соединенных Штатах и других американских республиках могли бы стать гражданами мира без каких-либо серьезных препятствий для их нынешних занятий, а уровень их безопасности был бы неизмеримо выше, чем сегодня.
Но в каждом обществе остается прослойка особых классов, от королей до таможенников, гораздо более глубоко приверженных патриотизму, потому что это их профессия и источник их гордости, и, как следствие, они проявляют инстинктивное сопротивление любой переориентации идей в сторону более широких взглядов. Для таких людей ментальное оздоровление невозможно без опасных и тревожных изменений в их образе жизни. Для большинства этих «патриотов по профессии» Открытый Заговор открывает врата, ведущие из суетного рая величия, уважения и привилегий, и отправляет их в суровую пустыню, которая не дает им ни малейшего обещания благоприятной и выдающейся жизни. Почти все в человеческой природе будет побуждать их отвернуться от этих врат, которые открываются навстречу новому миру, захлопнуть их со стуком и снова навесить на них замок, если только они смогут, и как можно быстрее вырастить заросли, чтобы скрыть их и предать забвению. Предложение стать «попечителем» на время переходного периода большинству таких людей покажется лишь камуфляжем окончательной деградации.
Совершенно очевидно, что от таких «патриотов по профессии» Открытый Заговор может ожидать только противодействия. Он может отбирать людей и из них, но только лишая их основных классовых привязанностей и характеристик. Тем не менее этот класс как класс останется антагонистическим. Что касается королевских дворов и президентских резиденций, дипломатических, консульских, армейских и военно-морских кругов, то везде, где люди носят титулы и униформу и испытывают гордость и превосходство, основанные на существующих политических институтах, будет проявляться полная неспособность осознания необходимости Открытого Заговора. Эти люди и их женщины, их друзья и связанные с ними лица, их слуги и иждивенцы укрепляются проверенными веками традициями социального поведения, сантиментов и романтического престижа. Они будут настаивать на том, что они – реальность, а Космополис – это мечта. Можно ожидать, что только люди исключительной живости ума, редкой интеллектуальной мощи и врожденной моральной силы откажутся от антипрогрессивных привычек, навязанных им классовыми условиями.
Этот клубок традиций и преданности, ангажированных профессий и занятий, привилегированных классов и официальных патриотов, эта совокупность людей, воплощающих очень простые, естественные и освященные веками идеи вечного национального разделения и бесконечного межнационального и классового конфликта, является главной мишенью Открытого Заговора на начальном этапе. Этот клубок должен быть распутан по мере продвижения Открытого Заговора, и пока он не будет почти полностью распутан, Открытый Заговор не сможет стать чем-то большим, нежели простое пожелание или проект.
В Соединенных Штатах и государствах Латинской Америки этот клубок «необходимых патриотов», если можно их так назвать, менее велик по размеру, менее запутан и по своей природе отличается от старых европейских сообществ, но по своему воздействию не менее заразен. Лишь недавно армия и военно-морские силы стали важными факторами в общественной жизни Америки, а до этого оживленные контакты профессиональных патриотов и государства были сосредоточены в основном на таможне и концессиях. Вместо мягкой и романтической преданности «королю и стране» у американца есть просто Америка и американский флаг.
Преувеличенный американский патриотизм начинался как сопротивление эксплуатации из-за границы. Фаза промышленной и финансовой зависимости продолжалась длительное время даже после того, как была достигнута политическая и фискальная свобода. Склад ума американца, несмотря на недавнее осознание им огромной мощи и относительного процветания Соединенных Штатов, а также расширяющихся возможностей их испаноязычных и португалоязычных соседей, по-прежнему в значительной степени направлен на защиту себя от когда-то реальной, а теперь лишь воображаемой европейской опасности. В течение первых трех четвертей XIX века люди американского континента, и особенно народ Соединенных Штатов, чувствовали промышленное и финансовое доминирование Великобритании и имели разумные опасения перед нападением Европы на их континент. Растущий поток иммигрантов, не все из которых испытывали симпатию к новой родине, поставил под угрозу их самые сокровенные привычки. Поклонение флагу насаждалось прежде всего как отрицание Европы. Европа больше не нависает над Америкой, не подавляет ее и не указывает ей, американская промышленность больше не имеет никакого практического оправдания для протекционизма, американские финансы были бы благополучнее без него, но патриотические интересы теперь настолько укоренились, что они развиваются и будут развиваться. Ни один американский государственный деятель,
