«как честному и высоко проверенному флагману и чтоб сие все содержание было в вашем добром секрете».
На экспедицию ассигновали «три тысячи червонных золотых для всяких приключающихся нужд, без чего обойтиться будет невозможно». На корабли загрузили пива – на два месяца, «а на прочие месяцы мукою и солодом на квас».
Но экспедиция на Мадагаскар не удалась. Состояние русского молодого флота было далеко ниже смелых требований монарха. Необыкновенная поспешность приготовления кораблей к походу, вероятно вызванная желанием и надеждою чрезвычайных выгод для России, не позволили царственному адмиралу обратить должного внимания на подробности снаряжения судов.
А адмиралы Фангофт и Вильстер побоялись сказать правду о реальном техническом состоянии кораблей и невозможности по этим причинам такого далекого плавания. Русские корабли тогда просто не имели необходимых возможностей для столь продолжительных переходов, да еще с условием – от Ревеля до Индийского океана по пути никуда не заходить. При всех максимальных запасах воды ее на фрегатах экспедиции могло хватить на 10 недель. Команды не имели необходимой одежды для плавания в южных широтах и многого другого.
Тем не менее 22 декабря 1723 года оба судна пошли в море. Их тут же встретил сильный ветер. На фрегате «Амстердам-Галей», где находился сам Вильстер, открылась такая течь, что вынуждены были возвращаться для ремонта в Ревель. Петр Великий был крайне недоволен этим.
Но далее случилась новая беда. При попытке про- извести килевание «Амстердам-Галея» из-за личной неосмотрительности распоряжавшегося работой капитана Лоренса фрегат принял много воды, лег на борт и затонул. При этом погибло 16 человек.
После катастрофы решили заменить корабли для экспедиции. Но в феврале 1724 года поступило приказание отменить экспедицию «до другого благоприятного времени». Причина отказа была в том, что российский император к тому времени получил новые важные сведения о Мадагаскаре от капитан-командора Ульриха, который возглавлял тоже неудавшуюся шведскую морскую экспедицию на этот остров в 1722 году. Скорее всего, рассказ Ульриха и заставил Петра отказаться от этого предприятия.
На самом деле никакого короля на Мадагаскаре не было, а были там флибустьеры (морские разбойники), грабившие западное побережье, от которых коренное население (мадагаскарские племена) спасались внутри острова. Там княжили мелкие туземные князьки. А «сношения» (с Англией, Швецией и Францией) пробовали заводить именно пираты, в частности, посаженный в конце концов в английскую тюрьму авантюрист и пират Морган, а вовсе не король Мадагаскара. Английские войска в 1724 году разгромили существовавшую на Мадагаскаре «пиратскую республику», а ее «короля» Каспара Вильгельма (называвшего себя Морган), с которым и рассчитывал установить отношения Петр, заточили в тюрьму.
Так закончилась оригинальная попытка создать русскую колонию в Индийском океане. Но жажда получения очередной выгоды для России звала к новым поискам и попыткам действовать. В конце 1723 года Петр Великий начал собирать справки о северном приполярье. Он думал, как организовать русский китоловный промысел у берегов Гренландии.
От тропиков до вечного льда летала не знавшая покоя мысль Петра. Его взор выискивал, куда направить флот на поиски новых благ для России. Он торопился, бросался от одного проекта к другому. Жестоко одолевала его болезнь, которую все труднее становилось игнорировать. Но очередная мысль Петра Великого в 1724 году устремилась в Тихий океан. Он стал собирать экспедицию, чтобы определить, «сошлись ли Азия с Америкой». И по-прежнему у него были планы – выйти в Индийский океан, а дальше дойти до Китая…
Как Петр строил подводную лодку
При Петре Великом родилась и начала осуществляться самобытная идея создания подводного судна, пригодного для скрытного нападения на вражеские корабли.
Первым отечественным воплощением идеи подводного плавания были «подводные челны» запорожских казаков. Известно, что в 1595 году во время одного из своих боевых походов к анатолийским берегам запорожцы опрокинули вверх дном свои легкие суда «чайки», укрылись под ними и скрытно подошли к вражескому побережью.
(Взято из личного архива Э.М.Чухраева)
Французский морской историк Монжери в книге
«О подводном плавании в войне» писал в 1820 году:
«По крайней мере, нет сомнения, что такого рода суда были употреблены в Европе в XVI веке». А известный французский монах-иезуит Р. Фурнье, побывавший в Константинополе в конце XVI века, опубликовал затем статью, в которой писал: «Здесь мне рассказывали совершенно необыкновенные истории о нападении северных славян на турецкие города и крепости, – они являлись неожиданно, они поднимались прямо со дна моря и повергали в ужас всех береговых жителей и воинов. Мне и раньше рассказывали, будто славянские воины переплывают море под водой, но я почитал рассказы выдумкою. А теперь я лично говорил с теми людьми, которые были свидетелями подводных набегов славян на турецкие берега». Комментируя статью Фурнье, Монжери утверждал: «Запорожские казаки пользовались гребными судами, способными погружаться под воду, покрывать в погруженном состоянии большие расстояния, а затем уходить в обратный путь под пару сами». Если такое утверждение верно, то «подводные челны», о которых упоминает Фурнье, представляют собой своего рода подвижные водолазные колокола. Эти челны были своеобразной ступенью между водолазным колоколом и подводным судном.
Знал ли об этих фактах Петр I, неизвестно. Но зато можно достоверно утверждать, что он был первым в России и ярым сторонником идеи строительства подводного судна, которую высказал в 20-е годы XVIII века народный умелец Ефим Никонов, – «потаенного» судна.
Но подводные дела интересовали русского царя еще раньше. 8 сентября 1715 года он пишет письмо в Англию капитан – поручику Сенявину Н. о найме людей, «что с колоколами в воду ходят». То есть Петру было известно об этом новом направлении освоения морской стихии. Поэтому, когда он узнал о необычной для того времени идее талантливого самородка – изобретателя Ефима Никонова, он по достоинству оценил ее и те преимущества, которые мог получить русский флот в случае успешного осуществления проекта создания подводного судна.
Несмотря на то что многие из ближайшего окружения не верили в чудо «потаенного» судна и были против его создания, он распорядился предоставить Никонову необходимые средства, строительные материалы и нужное число мастеровых людей.
Ефим Никонов родился примерно в 1690 году в подмосковном селе Покровско – Рубцово, что живописно раскинулось на правом берегу реки Яузы, почти напротив села Семеновского, где Петр I занимался своими «потешными» играми. Ефим, как и его отец, слыл опытным плотником. Вероятно, он был из числа тех крестьян, что принимали участие в работах на судостроительных верфях. Очевидно, там у него и родилась мысль о создании необычного судна. Когда Ефим объявил односельчанам во всеуслышание о своей идее, его никто не понял, не поддержал, а только высмеяли, обругали и прозвали «никчемным выдумщиком».
Тогда Никонов уговорил местного стряпчего «за малую мзду» написать «доношение с челобитной», которую он подал на имя
