не просто группу владений. Гораздо естественнее для сеньора было распорядиться крестьянскими наделами, или их частями. На отчуждение господского манса мог решиться либо очень крупный землевладелец, для которого передача целого поместья была относительно безболезненна [2382], либо человек, завещающий, по бездетности, все свое имущество церкви [2383]. Положение меняется в XI в., когда выражение caput mansus постепенно теряет свой первоначальный смысл. Иногда оно применяется к обычному крестьянскому держанию [2384], но чаще становится обозначением самой господской усадьбы и даже комплекса принадлежащих сеньору хозяйственных построек [2385]. Размеры его сильно сокращаются, так что в начале XI в. caput mansus мог продаваться за ту же цену, что поле или виноградник [2386].
Больше сообщений об отдельных участках, входящих в домен, — виноградниках [2387], садах [2388], лугах [2389], рыбных ловлях [2390] и т. д. Они упоминаются и как объекты отчуждения [2391], и при описании границ других отчуждаемых участков [2392]. Такие свидетельства тоже не часты, потому что характеризовать подобным образом отчуждаемый участок особого смысла не было: определение "господский" не позволяло должным образом уточнить расположение участка. Другое дело участок, отторгнутый от крестьянского манса: его не только проще, но и полезнее всего было идентифицировать по держателю этого маиса, тем более что упомянутый таким образом держатель обычно продолжал обрабатывать отчуждаемый участок. Поэтому в грамотах, как и в описях, домениальное хозяйство отражено в основном косвенно: в обоих случаях мы судим о нем преимущественно по характеру крестьянских повинностей.
Особо следует сказать о термине condamina, который традиционно связывают с доменом. Впервые он встречается у Цезария в значении "возделываемая земля", "поле" [2393]. В том же значении он зафиксирован и в ряде грамот каролингского и посткаролингского времени [2394]. Это сравнительно небольшой участок [2395], порой с ясно очерченными границами [2396]. Как уже говорилось в предыдущей главе, это участок пахотной земли, четко противопоставляемый огородам и виноградникам. Вместе с тем, не всякое поле можно было назвать condamina, что доказывается различением понятий condamina и campus [2397]. В Марсельском политике condamina противопоставлена колонике, т. е. крестьянскому держанию [2398], а в грамотах XI в. — мансу [2399]. Иногда этот термин уподобляли термину dominicatura, означавшему власть господина над имуществом, или господскую собственность [2400]. Кстати, слово indominicata, которое в большинстве случаев надо переводить как "домениальная", иногда означает "находящаяся в собственности" и является синонимом слова dominicatura [2401] или, на окситанский лад, domenegadura [2402].
Происхождение термина condamina загадочно. Его объясняли и через campus domini, и через condominium [2403], но большинство исследователей склоняются к этимологии, предложенной еще Л.-А. Муратори [2404], который считал его вариацией термина condoma (в свою очередь, происходящего от domus) — так в южной Италии, например на землях аббатства Монтекассино, называли сначала семью рабов, испомещенную на землю, затем и сам выделенный им надел [2405]. Таким образом, этот термин дает нам редкую возможность заглянуть в плохо освещенный, из-за нехватки источников, мир первых столетий средневековья, в тот, как правило, ускользающий от нас момент, когда домен начинает дробиться на держания. Однако южнофранцузские тексты отразили очень поздний этап этого процесса, о чем свидетельствуют встречающиеся в документах XI в. упоминания о "господских кондаминах" [2406]. В большинстве случаев это уже только осколок домена, утративший с ним всякую связь, кроме названия, терминологический курьез, непонятный самим составителям грамот [2407], наконец, просто в топоним, характерный в первую очередь как раз для изучаемого региона [2408].
Сведения об отработочных повинностях редки, причем их размеры и содержание, по большей части, не определены, и речь идет о "службах", которые должны нести держатели в пользу вотчинника, о "работах", которые они обязаны выполнять [2409]. В тех случаях, когда барщина охарактеризована более точно (это имеет место в основном в грамотах XI–XII вв.), она невелика: работа на господской земле несколько дней в году плюс некоторые строительные или извозные повинности [2410]. Вместе с тем, речь в таких случаях идет о вполне классической барщине: о пахоте, посеве, сборе зерна и винограда, молотьбе и т. д. Большинство крестьян подобных повинностей не знало, но из этого еще не следует, что господское хозяйство играло в жизни вотчины такую же незначительную роль, какую играла барщина в жизни зависимого крестьянина.
Важным свидетельством существования домена являются упоминания рабов, весьма многочисленные вплоть до рубежа X–XI вв. Этот вопрос будет подробно рассмотрен в следующей главе, сейчас же целесообразно отметить, что, хотя рабское состояние необязательно предполагает соответствующий экономический уклад, все же именно домениальное хозяйство служило ему основой. Поэтому большинство исследователей уверенно связывают исчезновение рабства с исчезновением домена. И напротив, в тех случаях, когда применительно к VIII–IX вв. мы располагаем надежными сообщениями о домене, труд рабов оказывается главным источником рабочей силы [2411]. В дошедших до нас текстах речь идет о сравнительно небольших хозяйствах, насчитывавших не более пятидесяти взрослых рабов обоего пола [2412].
Сведения о наемных работниках (mercennarii, operarii — второй термин более многозначен) еще более редки, так как правоотношения, возникающие между ними и вотчинником, с трудом могли быть зарегистрированы в документах того рода, что донесла до нас изучаемая эпоха. В отличие от рабов, они не могли быть объектами сделок; в силу своего социального положения, редко свидетельствовали по сделкам других (или же их статус при этом не отмечался) [2413]; в то же время, контракты найма, где они сами выступали бы стороной в интересующем нас качестве, по-видимому, редко оформлялись письменно или же не сохранились — в дошедших до нас документальных собраниях есть лишь следы таких контрактов [2414]. Более или менее регулярными они становятся только с XIII в. [2415] Реальность и важность правоотношений этого типа подтверждается нормативными источниками этой эпохи [2416]. Однако уже с X в. встречаются упоминания об operarii, чаще всего строителях или виноградарях, отличаемых от обычных держателей [2417]; то, что они также могут быть держателями (этого или другого сеньора), в данном случае несущественно: важен сам факт использования наемного труда.
В ряде грамот существование господского хозяйства, основанного на труде не крестьян-держателей, а работников, лишенных собственных средств производства, только подразумевается. Отмечу упоминания большого количества скота в завещаниях далеко не самых крупных сеньоров и особенно сообщения о стадах господского скота, перегоняемых с одних пастбищ на другие. Источники обычно умалчивают о том, кто должен был за ними присматривать, но
