на каждом третьем судне, перевозившем по Темзе спасенные вещи. 95 «Музыке и женщинам, — писал он, — я не могу не отдаваться, какими бы ни были мои дела»; и он упоминает о своем флажолете, лютне, теорбе и «виолине» так же часто, как и о своих любовных похождениях. 96 Все в его «Дневнике» играют и поют; он считает само собой разумеющимся, что его друзья могут присоединиться к частичной песне; 97 Он, его жена и их служанки поют в гармонии в своем саду, и так приятно, что соседи открывают окна, чтобы послушать их.
В эпоху Реставрации музыка ликовала во всех своих проявлениях. Карл привез музыкантов из Франции, и вскоре стало известно, что он предпочитает мелодичные, веселые, понятные композиции, в которых мелодия не требует математики. Органы снова строились и гремели в церквях истеблишмента; те, что предназначались для часовни Святого Георгия в Виндзоре и собора в Эксетере, были чудесами и громами эпохи. Но даже в церковных хорах торжественность сменялась драматическими выступлениями инструментальных виртуозов и вокальных солистов. Карл II и Яков II заказывали музыку для од и масок в честь королевских событий; церкви заказывали музыку; театры осмеливались ставить оперы. Английские композиторы и исполнители снова начали есть.
В 1656 году сэр Уильям Давенант убедил правительство Протектората разрешить ему вновь открыть театр на том основании, что он будет ставить не пьесу, а оперу. Поставленное им «Развлечение первого дня» было не столько оперой, сколько серией диалогов, которым предшествовала, прерывалась и следовала музыка; но в том же году Давенант представил в своем собственном Ратленд-хаусе первую английскую оперу «Осада Родоса». 98 Закрытие театров из-за чумы и пожара помешало этим экспериментам, но в 1667 году предприимчивый Давенант предложил музыкальную адаптацию «Бури» своего предполагаемого отца. Дидона и Эней» Пёрселла ознаменовали собой полноценное появление оперы в Англии.
Как это часто бывает в истории музыки, гений Генри Перселла во многом был продуктом социальной наследственности — то есть окружения в подростковом возрасте. Его отец был мастером хористов в Вестминстерском аббатстве, дядя — «ординарным композитором по скрипкам Его Величества», брат — композитором и драматургом, сын и внук продолжили его роль органиста в аббатстве. Ему самому было отпущено всего тридцать семь лет жизни (1658–95). Мальчиком он пел в Королевской капелле, пока у него не сломался голос. В юности он сочинил гимны, которые продолжали звучать в английских соборах на протяжении целого века. Его двенадцать сонат (1683) для двух скрипок и органа или клавесина принесли сонатную форму из Италии в Англию. Его песни, гимны, кантаты и камерная музыка, по словам Берни, «настолько превзошли все, что наша страна производила или импортировала до этого, что все другие музыкальные композиции, кажется, были мгновенно преданы презрению или забвению». 99
Занятый своей работой органиста и композитора, Перселл только в 1689 году поставил «Дидону и Энея» для избранной публики в лондонской школе для девочек. Музыка, даже знаменитая увертюра, кажется нам сейчас тонкой и слабой; нужно помнить, что опера была еще молодой, а публика тогда не любила шума. Финальная ария — причитания Дидо «Когда я буду положен в землю» — одна из самых трогательных за всю историю оперы.
Король Артур» (1691), для которого Драйден написал слова, а Перселл — музыку, не совсем опера, поскольку музыка, кажется, мало связана с настроением или событиями пьесы — так же, как пьеса была мало связана с артурианским циклом, каким мы знаем его в Мэлори и Теннисоне. Годом позже Перселл сделал еще один шаг вперед, написав инцидентную музыку к «Королеве фей», анонимной адаптации «Сна в летнюю ночь». Он не дожил до ее создания: музыка была утеряна, обнаружена в 1901 году и теперь входит в число лучших произведений Перселла.
В 1693 году он сочинил самую сложную из своих многочисленных од ко дню святой Цецилии. Но самая прекрасная из них — радостная Te Deum and Jubilate 1694 года; она исполнялась ежегодно на празднике сыновей духовенства до 1713 года, а затем разделила эту честь с утрехтской Te Deum Генделя, чередовавшейся до 1743 года. Для похорон королевы Марии (1695) Перселл написал знаменитый гимн «Ты знаешь, Господи, тайны наших сердец». В последние годы жизни он написал инцидентную музыку к «Индийской королеве» Драйдена. По-видимому, он заболел, не успев завершить работу, так как музыку заключительного маскарада написал его брат Дэниел. Он умер, вероятно, от чахотки, 21 ноября 1695 года.
Несмотря на жизненную силу Реставрации, английская музыка еще не оправилась от разрушения своих елизаветинских традиций пуританским периодом. Вместо того чтобы вновь укорениться на английской почве, она последовала примеру короля и склонилась перед французскими стилями и итальянскими голосами. После «Дидоны и Энея» на английской оперной сцене стали доминировать итальянские оперы, исполняемые итальянцами. «Английская музыка, — писал Перселл в 1690 году, — еще не достигла своего совершеннолетия, она еще ребенок, который дает надежду на то, какой она может стать в будущем… когда ее мастера найдут больше стимулов». 100
V. МОРАЛЬ
Давайте сразу же отличим массы от классов. Сексуальное буйство Реставрации пронеслось через двор к высшему среднему классу и «горожанам», посещавшим театры. Нравственные нормы неучтенных простолюдинов были, вероятно, лучше, чем при Елизавете, поскольку экономическая рутина поддерживала их, у них не было средств для порока, и они все еще чувствовали стимул и контроль со стороны своих пуританских верований. Но в Лондоне, и прежде всего при дворе, освобождение от пуританских ограничений и реакция на них породили уморительную распущенность. Молодые аристократы, покинувшие Англию и оказавшиеся на свободе во Франции, оставили в изгнании свои моральные устои и по возвращении принесли с собой изменчивый хаос. Отомстив за годы угнетения и разорений, они направили против одежды и речи, теологии и этики пуритан всю кислоту своего остроумия, пока ни один человек из их класса не осмелился произнести хоть слово в защиту приличий. Добродетель, благочестие и супружеская верность стали формами сельской невинности, а самый успешный прелюбодей (как в «Деревенской жене» Уайчерли) превратился в героя часа. Религия буквально потеряла кастовость; она принадлежала торговцам и крестьянам; большинство проповедников были низведены до уровня длиннолицых, длинноухих, долговязых лицемеров и зануд. Единственной религией, подходящей
