для джентльмена, было вежливое англиканство, когда хозяин посещал воскресные службы, чтобы поддержать капеллана, который держал жителей деревни в страхе перед адом и с должной краткостью произносил молитвы с подножия хозяйской доски. Стало более модным быть материалистом с Гоббсом, чем христианином с Мильтоном, слепым старым дураком, принимавшим Бытие за историю. Ад, переигранный за последние двадцать лет, утратил свои ужасы для имущих классов; рай для них был здесь и сейчас, в обществе, освобожденном от социального бунта и моральных запретов, при дворе и короле, которые подавали пример и задавали темп в разврате, азартных играх и веселье.
При дворе было несколько хороших мужчин и женщин. Кларендон был принципиальным и порядочным человеком, пока его дочь не позволила соблазнить себя, после чего он потерял голову и посоветовал ей потерять свою. Четвертый граф Саутгемптон и первый герцог Ормонд были достойными людьми. Среди англиканского духовенства, даже в иерархии, было несколько искренне религиозных людей. Королева, и леди Фэншоу, и мисс Гамильтон, а позже и миссис Годолфин осмеливались быть хорошими. Несомненно, были и другие, затерянные в истории, потому что добродетель не дает о себе знать.
Чем выше ранг, тем ниже нравы. Брат короля Джеймс, герцог Йоркский, кажется, превысил даже королевскую норму любовниц. 101 Еще находясь в изгнании в Голландии, он попал в постель Анны Хайд, дочери канцлера. Когда она забеременела, то умоляла его жениться на ней; он медлил, но в конце концов тайно сделал ее своей законной женой за семь недель до родов (22 октября 1660 года). Узнав о браке, Кларендон, согласно его собственной автобиографии, 102 заявил королю, что ничего не знал об этом союзе; что «он предпочел бы, чтобы его дочь была шлюхой герцога, а не его женой»; что если они действительно женаты, «король должен немедленно заставить женщину… бросить в темницу»; и что «должен быть немедленно принят акт парламента об отсечении ей головы, на что он не только даст свое согласие, но и охотно будет первым, кто предложит это». Чарльз отмахнулся от этого вопроса, сочтя его пустой болтовней. Вероятно, канцлер знал, что Карл не поверит ему на слово, и говорил с такой римской суровостью, чтобы отвести подозрения в том, что он устроил этот брак, чтобы сделать свою дочь королевой. Анна, однако, умерла от рака в 1671 году в возрасте тридцати четырех лет.
Пока материнство отвлекало его жену, Джеймс завел любовницу Арабеллу Черчилль, брат которой отнесся к ситуации философски, поскольку она благоприятствовала его продвижению в армии. Чтобы помочь Арабелле и Анне, герцог завел несколько дополнительных любовниц; Эвелин особенно не нравилось его «кусание» с леди Денхем (1666). 103 Переход Джеймса в католичество не внес видимых изменений в его нравы. «Он постоянно находился то в одной, то в другой любовной связи», — писал Бернет, — «не будучи очень хорошим в своем выборе; король однажды сказал, что, по его мнению, его брату давали любовниц его священники для покаяния». 104 Связь с Арабеллой продолжала звучать как органный тон во время этих вариаций; она пережила смерть Анны и женитьбу Джеймса (1673) на Марии Моденской.
Следует добавить, что герцог Йоркский обладал рядом замечательных качеств. Будучи лордом-верховным адмиралом (1660–73 гг.), он прилагал усилия, чтобы преодолеть беспорядок на флоте, вызванный плохим жалованием, питанием и обучением моряков; он вел себя мужественно и умело в столкновениях с голландцами. Он умело и добросовестно справлялся с административными задачами. Он никогда не колебался в своей привязанности к брату и терпеливо ждал четверть века, прежде чем сменить его на троне. Он был откровенен и искренен, легко доступен, но слишком осознавал свое положение и власть, чтобы быть популярным. Он был твердым другом, но неумолимым врагом. Его ум был скорее трудолюбивым, чем острым, и он был самоубийственно невосприимчив к советам.
Рядом с ним при дворе стоял Джордж Вильерс, второй герцог Бекингемский. Сын убитого фаворита Якова I, он сражался за Карла I в Гражданской войне и за Карла II при Вустере; восстановленный король сделал его членом тайного совета. Красивый и остроумный, любезный и щедрый, он на некоторое время стал доминировать при дворе благодаря своему обаянию. Он написал блестящую комедию «Репетиция», занимался алхимией и игрой на скрипке. Но лицо и состояние погубили его. Он переходил от одной женщины к другой, предавался постыдным утехам и растратил свое богатое состояние. Желая заполучить графиню Шрусбери, он вызвал ее мужа на дуэль; она, переодетая пажом, держала лошадь Бекингема, пока он сражался; он убил графа; счастливая вдова обняла победителя, который все еще был покрыт кровью ее мужа; затем они с триумфом вернулись в дом жертвы. 105 Бекингем был отстранен от должности (1674), предался дегенерации и умер в нищете и позоре (1688).
Его соперником в фигуре, остроумии, веселье и упадке был Джон Уилмот, второй граф Рочестер. Джон получил степень магистра в Оксфорде в невероятном возрасте четырнадцати лет (1661), в семнадцать был принят ко двору и стал кавалером королевской опочивальни. В девятнадцать лет, нуждаясь в деньгах, он занялся любовью с богатой наследницей; обнаружив, что она медлит, он похитил ее, перенес тюремное заключение, завоевал симпатию дамы, затем ее руку, затем ее состояние. Карл неоднократно изгонял его со двора и неоднократно позволял вернуться, наслаждаясь его остроумием. Как и Бекингем, Рочестер был искусным мимиком. Он с удовольствием маскировался под носильщика, нищего, купца, немецкого лекаря, причем так успешно, что обманывал самых близких друзей. В качестве лекаря он притворялся, что с помощью своих знаний в астрологии излечивает сложные болезни; он привлек сотни пациентов и вылечил нескольких; вскоре к нему стали приходить лечиться придворные дамы, и даже те, кто хорошо его знал, не узнавали его. 106 Почти во всех этих переодеваниях он преследовал женщин, совершенно не обращая внимания на их ранг, а они преследовали его. Он развлекался сочинением сатирических непристойностей, губил свое здоровье спиртным и развратом и хвастался тем, что непрерывно пьянствовал в течение пяти лет. Он умер в нищете и покаянии в тридцать три года.
Таких, как он, при дворе было так много, что Пэпис, сам не любитель прелюбодеяний, задавался вопросом, «чем закончится» «такое количество… пьянства, ругани и разгульных похождений». 107 Или, как выразился Поуп в своем «Эссе о критике», не с полной справедливостью по отношению к королю:
