плен, а его войско разбежалось. Но чуть позднее мятежник сумел убежать в Галату и при помощи подеста генуэзцев примирился с царственным братом на условиях выделения ему собственного удела. Как и следовало ожидать, заговор прошел под знаменем ортодоксии. Мятеж не удался, но василевс отчетливо видел, насколько
непопулярны его акции по объединению с Западом в народе [813].
Однако Римский епископ пытался на деле показать, что готов выполнить свои обязательства. Вскоре в Константинополь прибыла эскадра из 25 судов, снаряженная папой на собственные средства, а венецианцы прислали в Архипелаг большой флот в помощь византийцам. В Венеции также активизировалась партия, требовавшая немедленной войны с мусульманами. Безусловно, венгры готовы были поддержать своих союзников. Ничего не знавший о намерениях латинян, султан удалялся от границы. Он остановился в Адрианополе, чтобы оплакать смерть своего безвременно ушедшего сына Алладина и заявил, что желает оставить трон, чтобы предаться молитве и забвению от мирских горестей [814].
Но тут его догнал посыльный с известием о том, что венгры перешли границу. Честолюбивый кардинал Цезарини сумел сыграть на честолюбии Владислава III и убедить того расторгнуть договор, дабы добить (!) османов. Удивительное легкомыслие! Под влиянием кардинала король Владислав в одностороннем порядке расторг договор и выступил с войском в поход. Вновь был задействован полководец Янош Гуниади, которому в случае успеха обещали отдать в правление всю Болгарию; вторым лицом в армии стал Валашский воевода Влад.
Отгадка такого всплеска воинственности заключается в том, что султан Мурад II к тому времени откровенно устал от государственных дел, добровольно сложил с себя знаки султанской власти и передал бразды правления Османским государством своему 12-летнему сыну Мехмеду II (1444–1446, 1451–1481). Разумеется, такая рокировка не способствовала поднятию воинского духа у османов. Однако этот поступок, замешанный на клятвопреступлении (ведь Владислав клялся на Библии), шокировал христианский мир. Деспот Бранкович и император Иоанн VIII Палеолог категорически отказались помогать венграм, а потому королю пришлось рассчитывать исключительно на собственные силы. Тем не менее он сумел собрать около 20 тысяч солдат и рыцарей [815].
Но советники юного султана сделали самое мудрое, что можно было совершить в ту минуту, — они срочно отправили посольство к Мураду II с просьбой вернуться и возглавить армию. Известие о походе латинян привело бывшего султана в ярость. Мурад II бросил все дела и, сжигаемый гневом, направился навстречу крестоносцам. Его армия была значительно больше — не менее 45 тысяч солдат, из которых 10 тысяч являлись янычарами [816].
10 ноябре 1444 г. под Варной враги встретились. Объективно говоря, шансы в данном случае были на стороне турок. И дело заключалось даже не в том, что те имели численное превосходство. К сожалению, противоречия, раздиравшие латинян, не утихли и по сию минуту. Каждый рыцарь по-прежнему мнил себя самостоятельной фигурой, а генуэзцы, желая ослабить своих извечных врагов венецианцев, тайно перевезли турецкую армию через Босфор на своих судах.
Итак, противники заняли свои позиции. Опасаясь тяжеловооруженной рыцарской конницы, султан занял оборонительное положение на возвышенностях. Напротив, крестоносцы сделали ставку на стремительную атаку. Тем не менее османы опередили их, начав наступление своим левым флангом, разметавшим словенцев, которые располагались там. Обороняясь от наступавших турок, среди прочих погиб и кардинал Цезарини. Спасая положение, Янош Гуниади взял резервы и бросился навстречу наступающим туркам, умоляя короля Владислава оставаться на месте. Но тот, желая вызвать на личный поединок самого султана, во главе 500 венгерских и польских рыцарей бросился в центр мусульманского войска. Возможно, из этой активности еще могло что-то получиться, поскольку Гуниади уже восстановил положение на правом фланге крестоносцев и возвращался обратно, но, к несчастью, король Владислав погиб смертью храбрых, и атака рыцарей захлебнулась. Весь день длилась битва, не дав никому решающего перевеса. Потери сторон были чрезвычайно высокими. Как рассказывают, крестоносцы потеряли до 13 тысяч воинов. А султан воскликнул, когда ему донесли о павших: «Да не пошлет мне аллах еще одной такой победы!» [817]
Если о тактической победе еще можно было спорить, то со стратегической точки зрения это была полная катастрофа, в первую очередь ударившая по византийцам. Чтобы хоть как-то оправдаться, а косвенно император мог считаться союзником крестоносцев, Иоанн VIII направил униженное письмо султану. Суть его заключалась в необходимости объяснить свое бездействие, когда, собираясь в поход на крестоносцев, Мурад II потребовал от Византийского императора явиться в его ставку вместе с отрядом солдат, дабы воевать с латинянами. Тогда василевс оказался в двойственном положении: как вассал султана, он не мог ослушаться, с другой стороны, выступление византийцев против крестоносцев, направляемых самим папой Евгением IV, с которым только что заключили унию для организации военной помощи против Мурада II, выглядело откровенным сумасшествием. В тот момент времени Иоанн VIII сумел затянуть время, но после поражения венгров пришлось прибегать к высокому искусству письма, чтобы не положить голову на эшафот. Конечно же, султан не поверил ему и в душе уже принял решение о судьбе Константинополя.
А после того как в 1446 г. Венеция заключила с османами мирный договор, всем стало ясно, что больше спасения ждать неоткуда. Если у униатской партии и были сторонники, то теперь они дружно переходили в лагерь ортодоксов. Один лишь св. Константин Палеолог не утратил надежду на освобождение отечества от мусульман. Отставив в сторону пораженного горем и поражениями царственного брата, св. Константин деятельно принялся оборонять Морею от неизбежного османского нашествия, к которому примкнул герцог Афин Нерио II Ачайоли. На Коринфском перешейке он выставил свой единственный отряд численностью 300 человек, а сам отправил посла к Мураду II в надежде получить мир или перемирие. Но султан бросил византийского дипломата Халкокондила в тюрьму, а его войска пушками проложили себе дорогу вперед. Весь византийский отряд погиб, как спартанцы царя Леонида при Фермопилах, а св. Константин успел в последний момент спастись. Затем турки захватили Фивы, и на радостях Мурад II даровал св. Константину прощение и заключил с ним мир на условиях выплаты византийцами хараджа. Это означало полную утрату Византией политической самостоятельности [818].
Данное известие стало роковым для императора Иоанна VIII — оно означало крах всей его дипломатии. Еще не старый мужчина, василевс превратился в старика, утратившего всякий интерес к жизни. Ни сам царь, ни окружающие не верили, что Империю уже можно спасти. «И было достаточно таких, кто считал, что ее и не стоит спасать». 31 октября 1448 г. император Иоанн VIII Палеолог скончался в возрасте 57 лет [819].
Глава 2. Ферраро-Флорентийская
