матерью?» Понтифик справедливо упрекал патриарха, что тот, желая стать
«восточным папой», как Римский епископ стал папой Запада, безосновательно пренебрег честью и достоинством остальных патриарших кафедр, унизив Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского архиереев. «К какой опасности ты стремишься — это очевидно для всякого здравомыслящего человека» [865].
А в письме к императору Мономаху папа просил и даже требовал вернуть Римской Церкви спорные (по его мнению) епархии, переданные ранее Константинопольскому диоцезу. Кроме того, чтобы окончательно закрыть обидную и оскорбительную для себя тему, папа отправил в Константинополь своих легатов: кардинала Гумберта, родственника императора Генриха III, канцлера Римской Церкви Фридриха и Амальфитанского архиепископа Петра. Это было очень неразумно с его стороны — если папа действительно желал восстановить мир в Церкви, а византийцы являлись его единственными союзниками против норманнов, то нельзя было требовать от больного царя немедленного разрыва с могущественным патриархом. Кроме того, легаты, направленные Львом IX в Константинополь, никак не подходили для мирной миссии. Гумберт даже в Риме прослыл греконенавистником, а двое других послов участвовали в битве при Чивитате и были кровно обижены на византийцев, что те не пришли на помощь [866].
По пути легаты остановились в Апулии и имели аудиенцию у Аргира. Тот, давно находясь в ссоре с Керулларием, посоветовал не искать встречи с патриархом, а ограничиться визитом к императору. Это был очень плохой совет, поскольку не учитывал реального положения дел — патриарх по-прежнему явно довлел над императором на политическом Олимпе. Наконец, в апреле 1054 г. легаты прибыли в Константинополь [867].
Не оставляя надежды устранить причину ссоры, не зная о тайных интригах патриарха и его участии в подготовке послания Льва Охридского, Мономах принял легатов очень торжественно и отвел им помещение в одном из своих дворцов. Напротив, Керулларий всячески уклонялся от встречи с ними и по собственному признанию принял их всего один раз, причем аудиенция закончилась форменным скандалом, который был довольно грубо инициирован патриархом, целенаправленно унизившим латинян в своей резиденции. Не обошлось и без протокольных претензий.
Незадолго до приезда легатов патриарх получил послание от Иоанна Транийского, в котором тот уверял Керуллария, будто папа, как мудрый и выдержанный человек, настроен весьма дружески к Константинополю и жаждет мира. Но официальное послание, полученное им от понтифика, было написано в совсем ином тоне. Тогда Михаил Керулларий заподозрил, что легаты подменили письмо во время остановки у Аргира, его извечного противника, — конечно, это было безосновательное подозрение. Затем патриарх развил свою мысль: как известно, сам папа находится в плену у норманнов, следовательно, если рассуждать логично, он никак не мог направить легатов в Константинополь. А если это так, то Гумберт «со товарищи» — самозванцы (!). В довершение всего 15 апреля 1054 г. папа Лев IX скончался, о чем вскоре стало известно в византийской столице. Новый папа, Виктор II (1055–1057), назначенный Генрихом III, о посольстве своего предшественника ничего не знал, а потому физически не мог подтвердить полномочия легатов. И Керулларий внутренне похвалил себя за осторожность и неторопливость [868].
В результате вместо мирных переговоров легаты были вынуждены занять настоящую оборону против в той почти военной кампании, которую открыл на Римскую Церковь Керулларий. И тут категоричный Гумберт, совсем не дипломат по своему характеру, написал в Константинополе ответное послание Льву Охридскому, в котором сам обвинял греков во многих отступлениях от вселенских канонов, в частности, разрешении священнику сожительствовать с женой, и угрожал им анафемой.
Практически сразу же после этого Михаил Керулларий ввел в бой свой «резерв» — уже упоминавшийся выше полемический трактат Никиты Стифата, на который Гумберту пришлось отвечать экспромтом. Следует признать, ответ кардинала поразил всех своей грубостью и несдержанностью. Без всякого смущения он назвал монаха «глупейшим ослом, дерзнувшим сокрушить чело льва», «столетним мальчишкой, скорее, Эпикуром, чем иноком, которому уместнее жить в театре или в лупанаре, чем в монастыре», «вероломным навозником», а затем предал анафеме.
Видимо, Гумберт поставил в известность о своем ответе самого Константина IX Мономаха, поскольку уже 24 июня 1054 г. император со свитой и с легатами посетил Студийский монастырь, где подвизался Никита Стифат. Тот был настолько сломлен и раздавлен авторитетом римских послов и приездом василевса, что сжег свою книгу, предал анафеме изложенные в ней взгляды и вообще всех недоброжелателей Римской Церкви. После чего был принят легатами в церковное общение. На следующий день Никита явился во дворец, где остановились легаты, и возобновил свои анафемы на хулителей Римской Церкви [869].
И тогда Керулларий попытался подключить к ситуации патриарха Петра Антиохийского, убедив того стать врагом Западной Церкви. Он направил Петру срочное послание, в котором говорится буквально следующее. «До меня дошел слух, что как ты, так и Александрийский и Иерусалимский патриархи возносят имя папы в церковных диптихах. Странно видеть такое неведение, особенно в тебе. Известно, что со времен Святого Вселенского VI Собора и на все будущее время имя папы в наших церквах было вычеркнуто из диптихов по той причине, что тогдашний Римский папа Вигилий не желал придти на тот Собор и провозгласить анафему на сочинения Феодорита и Ивы. С того времени и доныне (поразительно! — А.В.) папа был отлучен от Кафолической Церкви. Вот почему нам показался невероятным слух о поминовении папы». Невероятно — то ли по незнанию, то ли по умыслу, но Керулларий совершенно переврал события, «приписав» папу Вигилия (537–555), жившего во времена императора св. Юстиниана Великого, к VI Вселенскому Собору (680–681 гг.) и «открыв» факт его анафематствования.
Затем в послании Константинопольский патриарх «объяснил» Петру Антиохийскому свою версию размолвки с Римом. Якобы он, желая мира, направил папе письмо, которое перехватил Аргир и от имени Льва IX подготовил подложный ответ, какой и был вручен в Константинополе императору и лично ему надменными римскими легатами. «Пришедши к нашей мирности, — продолжает Керулларий, — легаты проявляли всяческую спесь и заносчивость, и никакого приветствия не оказали нам, никакого поклонения головы и обычного поклонения (? — А.В.) от них не было. Они не хотели и слышать о том, чтобы сидеть с нами в официальном заседании ниже митрополитов, как бы это следовало согласно с изначальным обычаем, считая это величайшей для себя обидой. Даже и императору они никакого почтения не оказали» [870].
Между тем патриарху нужно было бы помнить, если уж он заговорил о «древнем обычае», что во все времена Вселенских Соборов и позднее легаты Римского епископа традиционно сидели выше всех остальных епископов, и, конечно, сочли великим бесчестием, что их, послов
