Щербакова пишет: «Свое руководство Бамлагом Френкель начал с радикального переустройства лагерных подразделений. Он создал фаланги – специализированные бригады по 250–300 человек, где все заключенные были связаны круговой порукой выполнения плана и соревнованием за пайки. <…> С другой стороны, на него [т. е. на Чистякова. – Р. Л.] давит чекистское начальство, переведенное на БАМ с Соловков и прошедшее там школу власти „соловецкой, а не советской“ (поговорка, которая родилась в Соловецком лагере и на долгие годы его пережила) – школу, методы которой теперь распространились на всю гулаговскую систему» (ЧИ 13–22).
Щербакова (которая помимо обсуждаемого дневника обнаружила еще один текст Чистякова) отмечает в предисловии: «К сожалению, о самом авторе нам известно очень мало. Вместе с тетрадками сохранился лишь один мутный любительский снимок, на оборотной стороне которого есть надпись: „Чистяков Иван Петрович, репрессирован в 1937–1938 годах. Погиб в 1941 году на фронте в Тульской области“» (ЧИ 8).
В этнологии дискуссия об аутентичности касается подлинности, беспримесности, изначальности – или же того «открытия», что эти «ценности» могут быть преданы, даже теми, кто перенял их у наблюдателей.
См. статью Хельмута Летена «Версии аутентичного», которая вращается вокруг понятия аутентичного в контексте дискуссии об аутентичности 1990‑х годов. Он утверждает: «Аутентичность, очевидно, не является надежно ориентирующим критерием. Ее формулы беспокойно блуждают из одного места в другое» (Lethen H. Versionen des Authentischen // Literatur und Kulturwissenschaften: Positionen, Theorien, Modelle / Hg. H. Böhme, K. Scherpe. Reinbek bei Hamburg, 1996. S. 227). Летен цитирует аподиктическое высказывание Спенсера Р. Крю / Джеймса Э. Симса: «Аутентичность не является вопросом фактичности или реальности. Это вопрос авторитета» (Там же), – и (иронически) добавляет: «лишь печать авторитета делает что-либо аутентичным». «Авторитет наделяет вещи аутентичностью, которую, пока авторитет этот не оспаривается, и принимает признающая его публика» (S. 227–228). В случае с гулаговской литературой авторитет, дающий право удостоверять аутентичность, будет принадлежать организации «Мемориал», ср. используемый Щербаковой эпитет «достоверный».
См. работу Меты Цехак «Формы автобиографического у Андрея Синявского»; в одной из теоретических глав рассматривается исследование автобиографий: Cehak. Formen des Autobiographischen.
См.: Kissel W. S. Gulag und Autofiktion. Der Fall Šalamov // Autobiographisches Schreiben in der deutschsprachigen Gegenwartsliteratur / Hg. M. Grote, B. Sandberg. Bd. 3. München, 2009. S. 49–70. Возникновение этих жанров подтверждает предположения формалистов о превращении периферийного жанра в «литературный факт».
Серж Дубровский (1928–2017) реализовал сформулированную им концепцию (фр. ego-fiction) в собственных литературных произведениях.
Ср. предложенное Бениньей фон Крузенштерн понятие «эго-документ»: Krusenstjern v. B. Selbstzeugnisse der Zeit des Dreißigjährigen Krieges. Berlin, 1997. Признак самосвидетельства – тематизация собственной личности при помощи эксплицитного «я».
Steinberg. Chronik. S. 106–109 (глава «В скобках II»).
Это различие между spontaneous memory и imagination Токер проводит в главе «От фактографии к фикционализации»: Toker. Return from the Archipelago. P. 123–140.
Steinberg. Chronik aus einer dunklen Welt. S. 66.
См.: Sucharski. Literatura Holocaustu. S. 11–12.
О возможности совершенно иного обращения с опытом ГУЛАГа свидетельствует проза неоавангардиста Андрея Синявского: Синявский А. Голос из хора. Лондон, 1973; см. об этом: Cehak. Formen des Autobiographischen.
Rothberg M. Traumatic Realism. The Demands of Holocaust Representation. Minneapolis; London, 2000.
Ротберг цитирует разные высказывания, которые отражают эти несовпадающие позиции. О предельной ситуации и нормальности см.: Агамбен. Homo sacer. С. 50–51.
Kiš. Homo poeticus. S. 79. Киш способствовал рецепции книги Штайнера, написав предисловия к французскому (1983) и американскому (1988) изданиям. Поскольку Штайнер не подписал ни одного признательного протокола, то и не фигурировал ни в каких актах, оставаясь, по сути, безымянным, что затруднило его поиски.
«7000 дней в ГУЛАГе» (7000 dana u Sibiru, 1972) Штайнера и «Магадан» Майкла Соломона (Solomon M. Magadan. Princeton, 1971) она оценивает так: «их историческая ценность оказалась первостепенной, чего нельзя сказать об их литературных достоинствах» (Toker. Return from the Archipelago. P. 60).
Об этом аспекте см. гл. 29, в которой рассматривается аффективная стилистика Штайнера и Данило Киша.
Эррио поддался обману до такой степени, что не заметил свирепствующего голода, а по возвращении расхвалил экономические успехи Советского Союза.
Ср. концовку «Гробницы для Бориса Давидовича» Данило Киша (здесь гл. 29).
Подоплеку этого погрома среди прочего составило широко распространявшееся сочинение «Протоколы сионских мудрецов», чья подложность была хоть и доказана, однако не принята как факт.
Находившиеся в то же время в том же месте Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт, Герберт Венер, однако, арестованы не были.
В процессе работы он познакомился с другими текстами на эту тему, вышедшими в самиздате: «Когда я начинал эту книгу в 1958 году, мне не известны были ничьи мемуары или художественные произведения о лагерях. За годы работы до 1967 мне постепенно стали известны „Колымские рассказы“ Варлама Шаламова и воспоминания Д. Витковского, Е. Гинзбург, О. Адамовой-Слиозберг, на которые я и ссылаюсь по ходу изложения как на литературные факты, известные всем (так и будет же в конце концов)» (СА I 10–11).
Jurgenson. L’expérience concentrationnaire. P. 64.
Nivat G. Soljénitsine. London, 1984. P. 141.
В одном месте Солженицын упоминает, что о процессах узнал еще подростком, поскольку был внимательным читателем «Известий», где печатались подробные отчеты.
О восстании в Кенгире и других лагерях, а также о попытках бегства см.: Hedeler W. Widerstand im Gulag. Meuterei, Aufstand, Flucht // Das Lager schreiben. S. 353–368.
