именно следует расстрелять.
Утром, когда я в числе остальных находящихся в оцеплении города вошел в город, то увидел на улицах, в домах множество трупов.
Из Сатанова через некоторое время мы пришли в военный городок Юзвин, куда пришла также и остальная часть батальона. Здесь мы простояли неделю, а может быть, и больше, занимались чисткой оружия и строевой подготовкой, а затем в конце июля или в начале августа были отправлены специальным поездом в Краков, а оттуда в Нойгаммер-Квайс.
Здесь наш батальон был разоружен. Уточняю, что о наименовании «Нахтигаль», присвоенном нашему батальону, нам стало известно, когда мы находились под городом Радымно.
Считаю также себя обязанным сообщить о следующем факте, очевидцем которого я лично был, а именно: когда наш батальон перешел в казармы по Стрыйской улице в городе Львове, один из немецких офицеров – фельдфебель издевался над своей прислугой – бывшей студенткой Львовского Политехнического института, а затем на виду у всех вывел ее в лес, что рядом с казармами, и расстрелял. Этот факт меня возмутил до глубины души.
Протокол мною прочитан, с моих слов записано правильно – подпись. Допросил: старший следователь прокуратуры Львовской области.
Копия верна:
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 22–26.
Машинопись. Копия.
1.2.2.1. Показания Я. И. Шпиталя (из материалов к протоколу № 73 от 28 марта 1960 г.)
До 1939 года я проживал в селе Стрильбичи [1645] Старо-Самборского района Львовской области, в этом же году, перед приходом Советской Армии [1646], поддавшись националистической пропаганде и не зная советской действительности, уехал на Запад, проживал в Польше.
В 1941 году я был вовлечен в организацию украинских националистов членом этой организации Свободой, который был известен как сотрудник «Абвера». Меня направили в г[ород] Краков, а оттуда в г[ород] Бранденбург [1647], где я был зачислен слушателем разведывательно-диверсионной школы, в которой обучалось около 100 человек.
Через некоторое время поручик Босый [1648], ездивший в г[ород] Берлин [1649], объявил нам, что в Ной-Гаммере формируется украинский легион, который явится зародышем будущей украинской националистической армии и вместе с гитлеровскими войсками будет освобождать Украину. Из нашей школы в этот легион было направлено около 70 человек.
Я по окончании школы 10–11 июня 1941 года вместе с Грыциным [1650], Щирбой [1651], Гиркой, Стельмащуком [1652] и Фитьо [1653] с диверсионной целью перешли границу в районе Славска [1654] Львовской области.
Но вскоре началась война и возложенного на нас задания мы не выполнили.
В гор[од] Львов я прибыл на третий день его оккупации и на улице Подвальной встретил знакомых мне легионеров Швеца [1655] и Шкитака [1656] из батальона «Нахтигаль», одетых в немецкую форму с отличительными знаками – сине-желтыми ленточками на погонах и знаком «трезуб» на груди.
В разговоре Шкитак мне сообщил, что они первыми вошли в гор[од] Львов, и тут же показал мне проходящего офицера и сказал, что это Шухевич, один из командиров батальона.
Шкитак очень торопился и сказал мне, что он в составе группы легионеров по приказу командования батальона едет в район Великие Мосты [1657]Львовской области для ликвидации поляков и евреев.
Во Львове я встретил своего знакомого Маевского [1658] по кличке Косарь – руководителя пропаганды центра организации украинских националистов, который предложил мне идти в личную охрану Лебедя [1659], одного из главарей украинских националистов.
Лебедь знал меня раньше, согласился с предложением Маевского и взял меня в свою охрану, заявив при этом, что я должен быть слепым, глухим и немым.
Мы размещались в доме по улице Драгоманова (бывшая Махнацкого) № 22, в левом флигеле первого этажа.
В подвале этого здания находились арестованные, которых ночью по одному выводили во двор и расстреливали.
Расстрелы арестованных производили из мелкокалиберных винтовок и пистолетов, чтобы было меньше шума, немцы и легионеры из батальона «Нахтигаль».
Я сам видел, когда лежащих во дворе людей освещали электрическими фонарями и тех, кто еще был жив, – добивали. Убитых тут же увозили в неизвестном направлении.
Эти расстрелы я видел из окон комнаты, в которой мы размещались.
В одну из ночей привезли группу арестованных, которых отвели на второй этаж, учинили им допросы и избиения. Ругань, крики, стоны были слышны у нас в комнате. Потом арестованных сбросили с балкона второго этажа на бетонированную площадку двора и там достреливали. Убитых быстро увезли.
За эти три дня там было расстреляно несколько десятков человек. Аресты и расстрелы производились по заранее подготовленным спискам.
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 394. Л. 3–4.
Машинопись. Подлинник.
1.2.2.2. Протокол допроса свидетеля Я. И. Шпиталя, г. Дрогобыч [1660], 16 января 1960 г
Старший следователь прокуратуры Львовской области юрист V [1661] класса Антошко Р. Е. с соблюдением требований ст. 160–165 УПК УССР допросил в качестве свидетеля нижепоименованного:
Шпиталь Ярослав Иванович, 1917 года рождения, уроженец села Тершов, Ст. – Самборского района Львовской области, украинец, со средним образованием, по специальности инструктор физкультуры, до последнего времени работал по этой специальности на калийном комбинате в Стебнике [1662], проживающий в гор[оде] Трускавец по ул[ице] Тихая 16/3.
Об уголовной ответственности по ст. 89 УК УССР за дачу заведомо ложных показаний предупрежден – Шпиталь.
До 1939 года я проживал в селе Стрильбичи Старо-Самборского района Дрогобычской области, а после освобождения Западной Украины уехал в оккупированную гитлеровцами Польшу, где проживал в Кракове и Перемышле [1663] и работал на разных работах.
В феврале – марте 1940 г[ода] я переехал в город Криницу и устроился в немецком отряде, так называемом «Арбайтединст» – рабочей службы. В этом отряде находились люди исключительно украинской национальности, причем большинство из них состояло в ОУН и только некоторые, как, например я, не состояли в ОУН. В течение пяти-шести месяцев я вместе с остальными проходил в этом отряде воинскую строевую подготовку. Из Криницы в конце июля или в начале августа 1940 года я и многие другие были направлены в Краков, а оттуда в местечко Сталева Воля [1664] в отряд «веркшуц» [1665] (отряд по охране заводов). Там мы охраняли военные заводы.
В Сталевой Воле я был вовлечен в оуновскую организацию и в марте 1941 года направлен в Бранденбург (Германия) в разведывательно-диверсионную школу. В этой школе таких, как я, оуновцев, было более 100 человек. В Бранденбурге в школе через некоторое время нам было объявлено, что в городе Нойгаммер (Германия) формируется украинский легион, который явится зародышем будущей украинской националистической армии, которая в скором времени вместе с гитлеровцами будет освобождать Украину. Об этом нам сообщил начальник школы, немец, владеющий украинским языком, фамилии которого никто из нас не знал. Кроме того, цель образования этого легиона нам разъяснял поручик Босий, обучавшийся вместе с нами в
