Ознакомительная версия.
Но к концу августа 1877 г. объединенная русско-румынская группировка под Плевной насчитывала уже 75 500 штыков, 8600 сабель и 424 орудия[189]. По данным Херберта, плевненский отряд в «…период его наибольшей силы насчитывал 48 000 человек…». В итоге же, когда 28 ноября (10 декабря) отчаявшийся в условиях полной блокады турецкий гарнизон предпринял попытку прорыва, был отброшен и принужден к капитуляции, то в плен сдалось не более 44 тысяч, включая генералов, офицеров и легкораненых. Это по данным Военно-исторической комиссии Главного штаба. По подсчетам же Херберта, общая численность гарнизона Плевны ко дню попытки прорыва блокады составляла 34 тысячи, включая «нестроевых, выздоравливающих и раненых»[190]. Так вот, к тому времени эту изможденную «грозную» силу «пасли» в блокаде уже более 130 тысяч русских солдат и офицеров[191].
Теперь, уважаемый читатель, постарайтесь оценить эти факты с точки зрения эффективной стратегии войны, т. е. необходимости с минимальными потерями достичь скорейшей общей победы над врагом, поразив его в самое сердце – столицу. Уверен, что вывод будет нелицеприятным в отношении командования русской армии.
А что разведка? В фильме, как и в романе, в лице Фандорина она один из главных героев плевненских событий. В реальности так тоже могло бы получиться, если бы штаб Западного отряда не увлекся неверной информацией.
Надо признать, что поступавшие сведения о количестве войск Османа-паши весьма разнились. Первые данные на этот счет попали в Кавказскую бригаду от Е. Федорова и бежавших из Плевны болгар. Данные эти оказались весьма преувеличены. От Тутолмина эта информация перекочевала в штаб IX корпуса. Уже после войны Криденер, отвергая упреки Куропаткина в переоценке численности войск Османа-паши, писал:
«По сведениям, тщательно собранным Кавказской казачьей бригадой, в Плевне, в половине июля, находилось 60 000 войск при 65-ти орудиях. Разновременно спасавшиеся из Плевны болгары единогласно утверждали то же самое. Не было причины сомневаться в этих показаниях, тем более что, по доставленным нам данным, еще до перехода через Дунай, сила турецких отрядов определялась: в Видине в 45 000 человек, а в Рахове – сколько мне помнится – в 6000».
При этом Криденер отмечал, что данные полковника Артамонова, гораздо более точно отражавшие численность отряда Османа-паши, в штаб IX корпуса не поступали и что ему неизвестно, «насколько достоверны были источники, на которых полковник Артамонов основывал собираемые им сведения»[192].
Явно завышенные данные поступали и от дипломатических агентов. Так, князь Церетелев (Церетели) в донесении из Белграда от 13 (25) августа определял силы Османа-паши до 70 тысяч человек.
Слухи о больших турецких силах под Плевной быстро распространялись. 13 (25) июля Александр II телеграфировал главнокомандующему, «что турки под Плевной все усиливаются и, по слухам, доходят до 50 тыс.», следовательно, «придется еще усилить войска прежде, чем предпринимать новую атаку».
На следующий день в ответной телеграмме великого князя говорилось: он обладает точными данными, «что в Плевне около 25 тыс. пехоты и много башибузуков; о 50 тыс. войска в Плевне, полагаю, преувеличено. У нас под Плевной будет три дивизии пехоты при 160 орудиях и трех бригадах кавалерии; силы достаточные»[193].
Однако в штабе IX корпуса возобладали иные представления. И к началу августа количество турок в Плевне, определенное перед штурмом 18 (30) июля в 60 тысяч, посчитали еще более возросшим. Успехи одной из воюющих сторон сразу же увеличивают ее силу в глазах другой, даже если такими возможностями эта преуспевающая сторона реально обладать просто не может. Эта своеобразная психологическая закономерность войны наглядно была продемонстрирована действиями Гурко и Османа-паши.
Напряженные споры о численности турецких войск шли и в полевом штабе армии[194]. Что же касалось численности войск Османа-паши, то в этом вопросе штаб армии был единодушен и, в отличие от штаба IX корпуса, придерживался куда более реалистичных оценок. 60 000 турок в Плевне?! «Это – совершенный вздор, – писал 13 (25) июля Газенкампф, – турки пришли в Плевну из Видина и окрестностей и, может быть, из Ниша, а из этих мест нельзя собрать более 25 000. Да и эта цифра слишком велика»[195].
Не более 25–30 тысяч – вот действительные силы Османа в Плевне к середине июля – такие данные были доложены руководству штаба армии коллегой П.Д. Паренсова полковником Генерального штаба Н.Д. Артамоновым.
Примечательно, что вечером 16 (28) июля Криденеру была доставлена телеграмма начальника штаба армии, в которой, между прочим, говорилось, что «великий князь полагает, что доставленные болгарами сведения (о численности турок в Плевне – И.К.) преувеличены…»[196]. Тем не менее и это, последнее предупреждение штаба армии Криденером было проигнорировано. А когда впоследствии запись об этом отзыве попала в «Журнал военных действий IX корпуса», то напротив него барон Криденер написал: «Не помню я этого отзыва. Если он не находится в делах штаба, то лучше о нем не упоминать»[197].
С точки зрения генерала Криденера, действительно, об этом лучше было «не упоминать». Ведь накануне второго штурма он не внял настойчивым советам штаба армии и даже не попытался в соответствии с ними перестроить диспозицию штурма. На этом фоне первые строчки его приказа № 43, отданного войскам после кровавого поражения 18 (30) июля, звучат как попытка явного самооправдания:
«В бою под Плевной мы встретили противника вдвое сильнейшего и притом оградившего себя рядами сильных укреплений, на местности и без того благоприятной обороне»[198].
Если штаб IX корпуса, доверившись сведениям Е. Федорова и болгарских беженцев, располагал преувеличенными данными о численности плевненского гарнизона, то откуда тогда черпали свою более точную информацию Паренсов и Артамонов? Ведь именно их данным о численности отряда Османа-паши верили в штабе армии.
Знакомьтесь – господин Фаврикодоров…
Свои суждения о силах турецкой армии эти полковники Генерального штаба формировали на основе анализа агентурных сведений. Еще перед самым началом военных действий работа ряда их агентов, по выражению Паренсова, доставила «прекрасные результаты»[199]. Так, из Рущука сотрудник местного русского консульства грек Карвонидес и болгарин – помощник начальника железнодорожной товарной станции снабжали русский штаб ценной информацией о составе турецких сил, их вооружении и перемещениях.
Незадолго до переправы у Систово, 31 мая (12 июня), в тыл к туркам был направлен специальный агент – участник Крымской войны К.Н. Фаврикодоров[200]. Инструктировали его Н.Д. Артамонов и М.Д. Скобелев. Последний особенно подчеркивал важность получения точной информации из придунайских городов, в которых концентрировались турецкие силы, могущие серьезно угрожать флангам русской армии.
26 июня (8 июля) Артамонов получил от Фаврикодорова сообщение, в котором наряду с другими данными упоминался Осман-паша и содержалась важная информация о Плевне. Но если о силах Османа-паши Фаврикодоров ошибочно говорил как о «50-ти тысячной армии», то, побывав в Плевне, он точно указал, что турецкое командование готовит Плевну к серьезной обороне. «Тысячи болгар, под руководством английских инженеров, – писал Фаврикодоров, – сооружали целую сеть траншей и редутов по окружающим город высотам»[201].
С паспортом на имя Хасана-Демержи-оглу Фаврикодоров продолжал свое опасное путешествие по турецким тылам. После Видина и Плевны были Шумла и София, Адрианополь и Филиппополь. Он перевоплощался в пастуха, цирюльника, торговца и даже башибузука. Только 3 (15) августа он прибыл к Артамонову в Горный Студень, но уже 8 (20) августа возвратился в Плевну. Таким образом, после второго штурма Плевны и до ее падения русское командование располагало в этом городе своим опытным агентом, доставлявшим донесения о состоянии турецких сил, плевненских укреплений и планах врага. Особенно ценной оказалась информация Фаврикодорова о военном совете в Плевне 13 (25) ноября, на котором было принято решение идти на прорыв блокады 28 или 29 ноября (10 или 11 декабря). Сообщение о принятых на совете решениях было передано Артамонову уже на следующий день и сыграло немаловажную роль в окончательном разгроме и пленении турецкой группировки. Находясь продолжительное время в Плевне и непосредственно общаясь с турецкими солдатами и офицерами, Фаврикодоров, конечно же, скорректировал свои ранние оценки численности сил Османа-паши.
На этом фоне вызывает удивление следующий факт. Сменивший Криденера во главе Западного отряда командующий IV корпусом генерал-лейтенант П.Д. Зотов «на основании всех имевшихся у него данных, как из полевого штаба, так и собранных на месте», и в августе, и в октябре упорно продолжал оценивать силы Османа-паши в 80 тысяч человек при 120–150 орудиях[202]. Так что же это за начальство, если руководство разведки из штаба армии сообщало верную информацию, а командование отдельного отряда так и норовило обманываться, и при этом в пользу противника?! В иной форме, но, по сути, таким же вопросом задавался и Фаврикодоров. «По-видимому, моим сообщениям или мало верили, или не придавали той важности, какой они в действительности заслуживали…» – вспоминал он впоследствии[203].
Ознакомительная версия.
