всякими службами" [4379] и т. д. По большей части, столь же обтекаемы и сведения о конкретных повинностях. Например, ни один раннесредневековый документ не сообщает размеры издольного платежа tasca, одного из самых распространенных. Наиболее подробны сведения об альберге — вероятно, потому, что эта повинность, заключавшаяся в предоставлении постоя сеньору и его рыцарям, была относительно новой и варьировала больше других, но и она порой упоминается без каких-либо разъяснений [4380].
Несмотря на то, что эти и другие повинности нередко совмещены в одном хозяйстве [4381], в их соотношении немало загадок. Так, альберг, обычно фигурирующий, наряду с чиншем и usaticum, как отдельная повинность, иногда рассматривается как составная часть чинша [4382], иногда — как разновидность servicium [4383] или usaticum [4384]. Похоже, что последние два термина употреблялись как в специальном, так и в расширительном значении "повинностей вообще" [4385]. Поэтому далеко не всегда удается определить даже связь конкретных повинностей с той или иной формой зависимости. Не меньшие трудности с их соотнесением с формами ренты. Так, usaticum платили и натурой [4386], и деньгами [4387]; засвидетельствованы и смешаные платежи [4388]. Чинш также имел обычно либо натуральное [4389], либо денежное [4390], либо опять-таки смешанное выражение [4391]. Однако и usaticum, и чинш состоят иногда из отработок [4392]. В свою очередь, servitium, вопреки названию, мог принимать и натуральную [4393], и денежную форму [4394].
Создавая исследователю проблемы, нежелание составителей грамот оговорить форму и размеры повинностей, причитающихся с отчуждаемых земель, одновременно является информацией к размышлению. В самом деле, что стоит за невниманием к этой важнейшей стороне имущественных прав? Такое умолчание имело бы смысл, если бы характер повинностей был само собой разумеющимся, поэтому оправдано предположить, что, по крайней мере, в пределах одной местности, повинности были одинаковыми для всех или большинства держателей. В пользу этого объяснения говорит уже сам термин usatici, указывающий, как будто, на распространенность неких "обычных" повинностей. В Марсельском полиптике фигурирует "средний чинш", в отличие от других, не расписанный [4395], в грамотах встречаются изолированные упоминания об "обычном чинше" и "обычной службе" [4396]. Чинши, взимаемые с соседних мансов, зачастую (но далеко не всегда!) одинаковы [4397]. Это касается и некоторых других повинностей [4398]. По-видимому, господин не был властен менять размеры и состав повинностей по своему усмотрению; нормой было их сохранение на определенном уровне в течение достаточно длительного времени; в связи с этим в грамотах можно встретить даже ссылки на "обычай диоцеза" [4399]. Изменениям были подвержены лишь некоторые новые повинности, прежде всего альберг, размеры которого порой являлись предметом разногласий [4400]. Однако речь идет об очень специфической повинности, выпадающей из общей схемы. В Тулузене, в Каркассэ и на Ривьере альберг вообще ассоциировался с fordas [4401], иначе говоря, с насильственными, не освященными обычаем поборами, а в центральном Провансе еще в XIII в. считался незаконным новшеством и проявлением насилия [4402]. В том же ключе следует рассматривать и malos usos — "дурные порядки", установленные "вопреки обычаю"; соответствующие доходы также бывают объектом сделки [4403]. Старые "законные" повинности, например чинш, отличались, в этом смысле, заметно большей устойчивостью, по крайней мере, в пределах одной местности.
Менялась ли картина на протяжении изучаемого периода? На поверхности тот факт, что подавляющее большинство конкретных сведений о ренте датируется XI в., тогда как грамоты каролингского времени либо вообще не содержат упоминаний о повинностях, либо не разъясняют, из чего они состоят. Из этого, однако, еще не следует, что в ранний период повинности были одинаковыми. По моим подсчетам, на 113 населенных наделов, описанных в Марсельском полиптике, приходится (с учетом всех нюансов) 39 вариантов повинностей. Отсутствие сопоставимых данных в современных ему грамотах связано поэтому не с большей однородностью экономико-юридических порядков, а, скорее, с большей жесткостью и сухостью формуляра, вплоть до XI в. препятствовавшего записи "лишней" информации. Выскажу осторожное предположение, что все более частые и подробные в это время росписи повинностей касаются в основном отклонений от нормы.
На протяжении рассматриваемого периода в Средиземноморской Франции сосуществовали все три формы ренты, игравшие, однако, далеко не одинаковую роль. Барщина была незначительной, что вполне понятно, учитывая слабое распространение и малые размеры домена. В тех случаях, когда источники сообщают о ее величине, она не превышает нескольких дней в году, нередко — одного [4404]. Речь идет как о "барщине с быками", т. е. о пахотных работах на господской земле, так и о том, что на сенокос, в жатву и особенно во время сбора винограда тот или другой манс обязан выставить работника, который бы на своем осле перевез в течение дня посильное количество сена, зерна или винограда. В этих случаях имеются в виду работы, производимые непосредственно в домениальном хозяйстве, отличаемые от извозной повинности по доставке оброка к господскому двору или на господскую мельницу. Вытекающая из самой природы оброка и, очевидно, сама собой разумеющаяся, эта повинность прослеживается в источниках с трудом [4405]. Барщина обозначается либо общим термином corroata [4406], либо при помощи слов bovaria, asinaria, fossatoria, podatoria и т.д., характеризующих конкретные виды сельскохозяйственных работ [4407]. Второстепенные виды отработок (любого происхождения), включая извоз и строительство, упоминаются очень редко [4408], скрываясь, по большей части, за собирательным и мало что говорящим термином servitia.
Будучи достаточно скромным на протяжении всего изучаемого периода, удельный вес отработочной ренты не оставался тем не менее постоянным. В источниках докаролингской и каролингской эпохи сведения о барщине практически отсутствуют. Сельские рабы, описанные в проповедях Цезария, производят впечатление самостоятельных сельских хозяев, платящих господину оброк [4409]. Едва ли не все, чем мы располагаем, — это упоминания об obsequium отпущенников Аббона, каковой, впрочем, состоял не в отработках в собственном смысле слова, а в повиновении и знаках уважения [4410], и о servitium крестьян, обосновавшихся на землях крупных апризионариев [4411], — но как уже отмечалось, этот термин означал не только службы, но и всевозможные платежи. В целом же, о существовании барщины остается догадываться, основываясь на редких и скупых сообщениях о домене (обрабатывавшемся, правда, необязательно посредством барщины). Поскольку в IX–X вв., в связи с аграрной колонизацией и общим улучшением правового статуса трудящегося населения, происходит свертывание господского хозяйства, логично предположить, что, по сравнению с первыми столетиями средневековья, падает и значение отработочной ренты. В дальнейшем же, в ходе
