хлебных и льняных полей [4434], с оливковых и миндалевых рощ [4435], с рыбных ловлей [4436] и с манса в целом [4437], то сведения об уплате таски с виноградников редки и малоконкретны [4438]. Обычный платеж с виноградника заключался именно в quartum, тогда как с пашни и с огородов [4439], по большей части взималась таска. Можно встретить и упоминания о таске с манса [4440], однако нет полной уверенности, что речь не идет о платежах с входящих в этот манс виноградников.
Многие держания обременены и фиксированными, и издольными платежами. Наряду с чисто юридическими причинами (например, census и quartum — это повинности разного происхождения) такое сочетание имело и экономический смысл, позволяя сеньору подстраховаться на случай плохого урожая или сманеврировать, исходя из сезонных потребностей в том или ином продукте, — ведь платежи разного типа зачастую делались в разное время года. Известны случаи, когда сеньор был вправе выбирать между издольным и комбинированным платежом [4441]. Приведенный текст интересен также редкой возможностью сравнить размеры фиксированного и издольного платежа: в данном случае чинш сопоставим с платежом из четвертой части урожая. Но насколько он типичен?
Особую группу платежей составляют поборы юрисдикционного происхождения. При том, что в данном разделе предметом изучения являются в основном размеры и форма ренты, характер этих повинностей (а также сведений о них) слишком своеобразен, чтобы их можно было механически подверстать к тому или другому типу рассмотренных выше платежей. Удобства ради, эти повинности целесообразно проанализировать вместе, не забывая, однако, что они отнюдь не однородны.
Начну с бана. Сам термин banmim зафиксирован лишь в нескольких документах [4442], но и его романские эквиваленты districtus, comanda, mandamentum встречаются редко и не радуют подробностью сведений [4443]. Чаще других упоминается печной бан [4444]. Данные о мельничном бане единичны [4445], наличие винодавильного и вовсе лишь угадывается по упоминаниям пресса в формулах принадлежности, кстати, наряду с током, или гумном [4446]. Судя по тому, что сделка могла быть оформлена на току [4447], в некоторых деревнях он был единственным; впрочем, судя по более поздним данным, домохозяйства устраивали свои токи по соседству, в специально отведенном месте. Барщина иногда включает работу на господском току [4448]. Есть и другие намеки на то, что кое-где крестьяне были обязаны пользоваться господским током и платить за это [4449]. Речь, однако, идет об изолированных свидетельствах. Общее впечатление состоит как раз в том, что в округе было довольно много прессов, токов, печей и мельниц — последние, в силу их значения, упоминаются особенно часто и, судя по названиям, принадлежат не Бог весть каким большим сеньорам [4450]. Винодавильный пресс вполне мог быть и в крестьянском дворе [4451]. Сходным образом, токи описываются как принадлежность отдельного хозяйства и упоминаются при описании границ участков [4452]. Все это позволяет сделать вывод о неразвитости баналитетных институтов.
Бан укреплял свои позиции медленно. В Руссильоне, особенно богатом данными о хозяйственном использовании рек, самые ранние свидетельства о мельничном бане относятся ко второй половине XII в., в центральном Лангедоке — несколько раньше [4453]. В Провансе разрешения на строительство новых мельниц известны с начала XI в. [4454], но я поостерегся бы рассматривать их как нечто большее, чем первый симптом баналитетной сеньории. Прямые запреты на самовольное устройство мельниц и печей датируются концом XII — началом XIII в. [4455] Такое положение вещей во многом обусловлено социальным обликом крестьянства, в значительной части состоящем из вчерашних аллодистов. Распространение бана сдерживалось и структурными особенностями южнофранцузской сеньории, по большей части, не совпадавшей с определенной территорией. Как было показано выше, одна и та же "вилла", целиком или частями, обычно входила в состав нескольких сеньорий, равных не столько сумме конкретных земельных участков, сколько сумме доходов, причитающихся с той или иной местности. Сказалась и связанная с характером поселений организация пространства: там, где преобладали уединенные усадьбы или небольшие хутора, удаленные от замков и сельских резиденций сеньоров, бан был экономически неэффективен и социально неприемлем.
В этих условиях гораздо большую роль играли те юрисдикционные поборы, которые не были напрямую связаны с монополией власти сеньора над какой-то определенной местностью. Важнейшим из них было предоставление постоя либо ему самому [4456] либо нескольким его рыцарям вместе с их оруженосцами, слугами и лошадьми. Обычно эта повинность называлась albergum, реже receptum [4457] или hospicium1 [4458], использовались и описательные конструкции [4459]. Несмотря на то, что альберг вырос из публичной повинности, обязательной для всех свободных людей каролингской державы, его распространение было неравномерным. В XI в. он был наиболее заметен в Нижнем Лангедоке и в Руссильоне; Верхний Лангедок и особенно Прованс познакомились с ним, по большому счету, уже в XII в. [4460]
В той или иной связи речь об этой повинности шла уже не раз, поэтому здесь я ограничусь рассмотрением всего одного ее аспекта, а именно размеров. Они различались, и существенно. Об этом можно судить уже по числу рыцарей, которых манс должен был принять на постой: по моим данным, от двух до двенадцати [4461]. Некоторые мансы принимали дорогих гостей дважды в год [4462]. Вместе с рыцарями на постой приходили их слуги, и в ряде случаев это оговаривается особо [4463]. Условия постоя также разнились. Хотя, по всей видимости, существовало некое общее представление о том, чем и в каком количестве положено угощать "постояльцев" (иначе как объяснить, что, при характеристике весеннего и зимнего альберга, упоминали лишь различие корма для лошадей?), состав и объем угощенья нередко были предметом особой договоренности. Чаще всего говорится о "хлебе, мясе и вине" [4464], но иногда уточняется, что речь идет о стольких-то секстариях зерна и вина, о баране или свинье [4465] и т. д. В целом, альберг следует считать одной из самых обременительных повинностей.
Из других платежей юрисдикционного происхождения выделяются судебные пошлины и штрафы (justitiae, placita, explecta) [4466]. С X в. их рассматривали в одном ряду с прочими источниками доходов, например, делили и отчуждали по частям [4467]. Это относится и к различным поборам, связанным с перемещением людей и товаров, в том числе: дорожным (pedonaticus), мостовым (pontaticus), портовым (portaticus), таможенным (teloneum), торговым (lesda, compra) [4468]. В дипломах первых Каролингов они упоминаются еще как чисто государственные пошлины,
