много оружия и копий и военных машин, не щадя ни лесу, ни рабочих быков для изготовления тетив (из их жил), и на всех наложил налоги, даже на крайне малоимущих» (App. Mithr. 107).
Археологические материалы также свидетельствуют о военных приготовлениях. Совершенствовались оборонительные системы — в Пантикапее, например, вероятнее всего, в 60-х годах до н. э. были перестроены укрепления, в результате чего куртины получили более сложную планировку, удобную для установки метательных машин. Исследователь городища В. П. Толстиков связывал эту реконструкцию с деятельностью гарнизона Митридата {77}.
Чрезвычайные меры, усугубленные злоупотреблениями царской администрации, а также римской блокадой Боспора Киммерийского, вызвали огромное недовольство боспорцев. Между тем для задуманного похода в Италию стали собираться необходимые силы — 60 отборных отрядов по 600 человек в каждом и много другого войска. Часть этого войска была послана из Пантикапея в Фанагорию, чтобы еще больше укрепить контроль над проливом. В этом городе к этому времени уже находились сыновья и дочери Митридата и, очевидно, некоторые из его жен.
Об одной из жен стоит сказать особо. Плутарх рассказывает, что во время сражения с Помпеем, происшедшим на берегу Евфрата, царское войско было разбито, но Митридат с отрядом всадников сумел прорваться сквозь ряды неприятелей. Отряд этот быстро рассеялся, и царь остался всего лишь с тремя спутниками. «Среди них находилась его наложница Гипсикратия, всегда проявлявшая мужество и смелость, так что царь называл ее Гипсикратом. Наложница была одета в мужскую персидскую одежду и ехала верхом; она не чувствовала утомления от долгого пути и не уставала ухаживать за царем и его конем…» (Plut. Pomp. 32). Совсем недавно в Фанагории была сделана любопытнейшая археологическая находка — это мраморный постамент с вырезанной надписью «Гипсикрат, жена царя Митридата Евпатора Диониса, прощай» {78}. Итак, жена (по версии Плутарха, наложница) владыки Понта была похоронена в Фанагории, при этом на надгробном памятнике стоит мужское имя, которым ее называл супруг. Высказано предположение, что Гипсикратия погибла во время бурных событий, разразившихся в этом городе на заключительном этапе войны с Римом {79}.
Дело в том, что положение на Боспоре становилось все сложнее, и наконец возмущение боспорцев достигло критической черты. Стоит обратить внимание, что именно в Фанагории, куда был направлен царский отряд, вспыхнуло антимитридатовское восстание, к которому призвал горожан фанагориец Кастор. Повстанцы обложили дровами ту часть города, где находились сыновья и дочери Митридата, и подожгли ее. Почти все царские дети сдались после этого в плен; лишь царевна Клеопатра оказала сопротивление, и именно ее отец сумел спасти на специально посланном корабле.
После этих событий от Митридата отложились Херсонес, Феодосия, Нимфей и другие города по берегу Понта. Тогда царь обратился к скифам, прося их как можно быстрее прибыть к нему с войском. К скифским предводителям даже были посланы дочери Митридата, но отряд, сопровождавший девушек, взбунтовался, и они оказались в руках Помпея (App. Mithr. 108; Dio Cass. XXXVII, 11, 4). Но и после этого, не рассчитывая больше на скифов, царь все еще надеялся на продолжение борьбы с Римом — он считал возможным совершить поход в Италию при поддержке кельтов, с которыми давно заключил союз и поддерживал дружбу. Но грандиозность предстоящего предприятия, похоже, смутила царское войско, в нем уже не чувствовалось боевого духа, столь необходимого в преддверии большой войны.
Митридату изменил даже сын Фарнак, которого отец высоко ценил и считал своим преемником. Судьба распорядилась так, что любимый сын встал во главе заговора, который, правда, был раскрыт, хотя это не спасло царя, а лишь подтолкнуло Фарнака к более активным действиям. Он явился в лагерь к римским перебежчикам и склонил их к выступлению против Митридата, поскольку для них возвращение на родину в рядах вражеской армии было в высшей степени неприятно. После этого царевич разослал своих сторонников по другим расположенным поблизости лагерным стоянкам. Утром следующего дня в соответствии с договоренностью перебежчики первыми издали военный клич, его поддержали войска, стоявшие недалеко от них, а также флот. Другие же присоединились к выступлению «скорее из страха, чем по доброй воле» (App. Mithr. 110).
Не сумев договориться с Фарнаком, Митридат наконец осознал крушение всех своих надежд; при этом он опасался, что мятежники выдадут его римлянам. Это было, пожалуй, главной причиной, почему он решился на самоубийство. История его неудачного отравления широко известна; все древние авторы излагают ее приблизительно одинаково (Арр. Mithr. III; Dio Cass. XXXVII, 13,1–2). Митридат решил уйти из жизни, приняв яд, который всегда носил с собой в рукояти меча. Две дочери пожелали разделить судьбу отца, они тоже приняли яд и тут же умерли. На Митридата же смертельное зелье не подействовало «вследствие привычки и постоянного употребления противоядий, которыми он всегда пользовался как защитой от отравлений» (Арр. Mithr. 111). Как видим, в конце жизни судьба сыграла с бывшим владыкой Понта жестокую шутку.
Завершение этой трагедии описывается по-разному: Дион Кассий считал, что Митридата убили мечами воины, которых царь раньше посылал к Фарнаку (Dio Cass. XXXVII, 13, 3). Павел Оросий писал, что это сделал солдат-галл (Oros. VI, 5, 6). Другие историки говорят, что царя убил начальник галлов Битоит (Арр. Mithr. 111). Несмотря на разницу в описаниях, можно предположить, что они совсем не противоречат друг другу, а просто описывают это событие с разных точек зрения. Очень может быть, что пришедший в отчаяние царь был — по его собственной просьбе — убит Битоитом, предводителем отряда галатов, который ранее был послан для переговоров с Фарнаком и соответственно принес Митридату роковое для него известие.
Так на берегу Керченского пролива завершил свою бурную жизнь создатель Всепонтийской державы Митридат VI Евпатор.
Оценивая митридатовский этап в истории Боспора и всего Северного Причерноморья, вряд ли стоит задаваться вопросом, могли владыка Понта вообще одержать победу в борьбе со столь могучим противником и соответственно могла ли история пойти совсем иным путем? Другое дело — вопрос о причинах поражения Митридата. Первая из причин вполне очевидна — военная мощь Рима, но этим вряд ли стоит ограничиваться. Важно и то, что Митридат не сумел создать в Северном Причерноморье прочную базу для столь великого противостояния. Точнее, «единый греко-варварский блок» был создан, но оказался непрочным и просуществовал лишь до первых поражений понтийского царя. На фоне разочарований в политике Митридата все острее стали проявляться противоречия между греками и варварами Северного Причерноморья, а также противоречия внутри мира варваров, между отдельными племенами и их группировками. Эти противоречия, очевидно, удавалось лишь временно сглаживать, но отнюдь не ликвидировать. В
