Он не желал уравнивать тень с сутью, поскольку отрицал тени. Следуя этой логике, Германская Империя, Веймарская республика, национал-социализм, Третий рейх и современная Федеративная Республика должны, в итоге, говорить только за себя. Никто не может ни осуждать, ни оправдывать других.
Британец Эванс присоединился к представителям исторической критики. Поскольку он был британцем, то ясно, что он относился снисходительнее и великодушнее к тем, кто мазал дегтем большой сегмент германской истории при помощи нацистской кисти, чем к тем, кто оправдывал любую возможно замешанную в деле часть. Вера в то, что истинные, но непропорциональные меры добра и зла существуют в каждую историческую эпоху, подверглась главной проверке в Германии в 1930-ые и 1940-ые годы. Следуя логике Ниппердея, эти десятилетия кажутся такими же нравственно смешанными, как любые другие. Их и следует изучать как таковые. Однако многие не могут ни забыть, ни простить ужасы тех лет и находят стирание из памяти и прощение не только проблематичными, но еще и богохульными.
Теперь многие убеждены, что чтение прошлого Германии с точки зрения 1930-х годов неправильно, а этот подход устарел. Восстанавливается более объективная и сочувственная история тех лет {20}. С каждым новым поколением немцев трагедии 1930-х и 1940-х годов становятся менее немецкими, чем раньше. Ведь Германия, как любая другая страна, — это люди, которые живут и работают там, это немцы, родившиеся после тех мрачных десятилетий. И они не допустят, чтобы им диктовали, как жить, и управляли их жизнью. Обвинения Ниппердея и его работ в обелении нацизма ведут дискуссию вперед. И это — напоминание о вызове, который будет брошен любому, кто прикладывает руку к этому плугу {21}.
Во время своего появления в 1949 году новые правительства Восточной и Западной Германии имели основания поставить 1933 год в центр германской истории. Как Германская Демократическая Республика (ГДР), так и Федеративная Республика Германии (ФРГ) узаконивали свое правление, как можно теснее связывая себя с антинацистским Сопротивлением. В ГДР коммунистическая партия (правящая (но не единственная) политическая партия ГДР называлась Социалистической единой партией Германии. — Прим. ред.) объявила себя «изначальным врагом» национал-социализма. В этой роли она требовала для себя права продолжать «наследие лучших немцев». В ФРГ тоже имелась кровь мучеников для показа, и там демонстрировали ее, чтобы установить законность своего существования. Это стало напоминанием завоевателям Германии, которые почти не делали различий между нацистами и немцами, что альтернативная Германия существовала на протяжении всего правления Гитлера {22}.
Если учитывать собственный политический опыт союзников и то, насколько малые ожидания они возлагали на немцев, то их грубая идея коллективной вины становится понятна. Более того, нельзя назвать ее полностью неуместной или несвоевременной. Самым заметным актом германского сопротивления, на который ссылалась ФРГ, обосновывая свои моральные права, был заговор Штауффенберга с целью убийства Гитлера в 1944 году {23}. Участники заговора не были либеральными демократами. Они не больше верили в либеральную демократию, чем в национал-социализм, и это понятно, учитывая природу демократической эпохи, в которой они жили. Это были люди, следовавшие традициям Пауля фон Гинденбурга, второго президента Веймарской республики, который оставил бы Гитлера гнить в безвестности в 1932 году, если бы его правительство смогло получить большинство голосов без поддержки национал-социалистов {24}. Как и Гинденбург, заговорщики Штауффенберга ненавидели и Гитлера, и популистскую демократию конца 1920-х и начала 1930-х годов. Именно она привела Гитлера к власти и удерживала там. Если бы заговорщики добились успеха, то их новое правительство не поставило бы на его место своего Черчилля или Рузвельта. Оно не стало бы соглашаться ни на какой мир, по условиям которого Германия не вернулась бы в свои границы на момент начала Первой Мировой войны или не признавался бы ее суверенитет в Европе {25}.
Однако не эта точка зрения подчеркивается в официальной версии германского правительства относительно пути Германии на протяжении последних двух столетий. У историков задачей является взгляд назад, в прошлое. А германское правительство, получившее мандат от голосующего населения, требующий от избранников смотреть вперед, в будущее, должно представлять свою германскую историю. Оно обязано вести своих граждан в выполнимое будущее, а не оставлять их выброшенными на берег в непокорном прошлом. Поэтому история в версии правительства — это история скорее света, чем теней.
Политический вызов сжато выражается в «Фактах о Германии», ежегодной публикации германского правительства, которую можно приобрести в посольствах этой страны по всему миру В дополнение к отчетам по развитию экономики, политики и культуры в современных землях Германии (административные территории Германии именуются Länder, единственное число — Land, что значит «земля»), «Факты» публикуют также и официальную краткую историю двух тысячелетий существования Германии {26}. В самых последних изданиях эта история начинается с кивка на предводителя херусков Арминия, жившего в первом веке н. э. и лучше известного немцам, как Герман. Единственный германский легион под руководством Арминия одержал известную победу над тремя римскими легионами в 9 году н. э. Заканчивается представленная в «Фактах» история здравыми рассуждениями о стоимости объединения Германии.
Лейтмотивом этой истории в юбилейном издании 1999 года можно считать три отрывка, буквально взятых из «девятых» годов — особых лет для заново объединенной Германии, которая смотрит назад, на начало двадцатого столетия. Первые — это годы Франкфуртского Национального Собрания, которое провозгласило, но не обеспечило демократические свободы и равенство для граждан Германии в 1848-49 гг. Вторым упоминается 1919 год, когда была создана Веймарская республика, которая, в этой версии, продолжила начатое Франкфуртским Собранием с того места, где оно прекратило свою деятельность. Веймарская республика впервые дала женщинам право на голосование, в результате в новом парламенте Германии оказалась сорок одна женщина. До сих пор этот процент (по отношению ко всем депутатам) не превзойден {27}. Веймарская республика закончила свое существование после захвата власти Гитлером, причем в соответствии с принятыми ею же законами. Последний юбилейный год, 1949, — это год, когда произошла ратификация свободным парламентом новой германской Конституции, Основного Закона, в который были включены новые меры безопасности для защиты от восстановления тоталитарного правления {28}.
К этим современным вехам германской демократии «Факты» добавляют падение Берлинской стены в 1989 году и объединение двух Германий в 1990 году, что является дальнейшим признанием запоздалого триумфа демократии. Заглянув еще дальше в историю германского прошлого, «Факты» отмечают демократические признаки уже в семнадцатом столетии. Тогда первые панъевропейские лиги встречались в германских городах Мюнстер и Оснабрюк для ведения переговоров о заключении мира. В
