сооружались громадные склепы, прах укладывался на деревянную колесницу или специальное ложе, совершались жертвоприношения, могила обставлялась парадными предметами. Погребения второго ранга, а также рядовые захоронения характеризуются ингумацией и соответственно более скромным убранством могил.
Во многих богатых могилах оказались деревянные четырехколесные повозки, запряженные быками. Присутствие в могилах черепов и конечностей быков свидетельствует о возможном использовании их туш в качестве ритуальной пищи. Иногда повозку заменяли какая-то ее часть или колесо. Обычай помещения усопшего на колесницу, восходящий к бедено-алазанской культуре, был заимствован у юга, где погребения с повозками, запряженными быками, известны еще с начала III тысячелетия до н. э. Триалетские повозки напоминают колесницы царских гробниц Ура. Из Передней Азии, возможно, была заимствована и форма колесниц, несколько видоизмененная в дальнейшем местными мастерами (Джапаридзе О.М., 1969, с. 18). Вместе с тем в последнее время высказана точка зрения о возможном заимствовании деревянной повозки с севера.
В инвентаре преобладает керамика — преимущественно чернолощеная посуда на розовой «подкладке», указывающая на сохранение древних куро-аракских традиций. Вместе с тем форма, качество и украшения сосудов значительно совершенствуются. В триалетских курганах встречаются два типа сосудов, отличающиеся формой и характером декора: 1) низкогорлые округлые сосуды, украшенные резными шевронами, выпукло-вогнутым орнаментом, налепными шишечками, характерными для ранней группы курганов «цветущей поры» ТК (табл. 21, 30, 35; 22, 37, 44, 46, 51, 56; 23, 25, 27, 32–36); некоторыми чертами они тяготеют к керамике древних курганов; 2) большие сосуды — «гидрии» с удлиненным яйцевидным туловом, высокой шейкой и мягким отогнутым венчиком (табл. 22, 38, 42, 45, 47, 49, 57–59; 23, 31, 37, 38), они значительно отличаются от первой группы и несут в себе специфические черты посуды развитой стадии ТК; наряду со старыми орнаментальными мотивами на них неожиданно появляются штампованные нарядные точечные украшения геометрического характера (свастика, крест, трапеция), нанесенные так называемой шагающей гребенкой.
В богатых месхетских могилах так же, как в Триалети, встречаются крупные округлые сосуды с низкой шейкой, а также высокогорные «гидрии»; им сопутствует мелкая посуда, напоминающая керамику Нульского и Квасатальского могильников. В малых месхетских курганах — более грубая посуда с бурой или светлой поверхностью (маленькие широкогорлые кувшины, миски и кружки, украшенные налепными шишечками и резьбой). Эта посуда имеет более архаичный облик, отражающий традиции куро-аракской керамики, но с чертами, характерными для триалетского гончарного очага.
Крупные расписные сосуды встречены в богатых курганах. Наиболее традиционными являются красноангобированные с черной росписью, украшенные шевронами («схема воды»), между которыми символические фигуры («светила», змеи, стилизованные птицы; табл. 22, 28, 31, 35, 37, 38). Встречено также незначительное число сосудов со светлой, кремовой, поверхностью и нарядной коричневатой росписью в виде шевронов, волнистых линий, ромбов, треугольников, спиралей и «шахматного» узора (табл. 22, 50, 57–59).
Сам факт появления в богатых курганах расписной посуды следует связывать с южным влиянием. Она появляется в конце III тысячелетия до н. э. в культурах Южного Закавказья под влиянием малоазийско-средиземноморской керамической продукции. Однако формы и технические особенности местной керамики, точь-в-точь такие же, как у массовой чернолощеной посуды, указывают на ее закавказское происхождение. То же можно сказать о светлоангобированной расписной керамике, встреченной пока только в триалетских курганах.
Богатые погребения характеризуются относительной бедностью медно-бронзовых изделий (орудия, оружие). Их сравнительно больше в рядовых погребениях Нули и Квасатали (табл. 25). Кинжальные клинки ТК представлены разнообразными типами. Большинство имеет архаичную форму, но отличающуюся от клинков предшествующего периода. Они известны в синхронных культурах Закавказья и Северного Кавказа. Встречены также кинжалы развитой формы; среди них замечательный серебряный клинок из триалетского кургана XXIX с резко профилированным лезвием (табл. 22, 23). Триалетские кинжалы являются дальнейшим развитием местного оружия предшествующей эпохи. Для нульских и квасатальских могил характерно сочетание примитивных и развитых форм.
Относительно часто встречаются бронзовые втульчатые наконечники копий. В триалетских и месхетских курганах найдено по одному экземпляру (табл. 23, 5; 26, 22); аналогичные копья происходят из Кировакана, с. Бощури около Гори. В нульском и квасатальском могильниках втульчатые копья встречены в большом количестве; наряду с изящным оружием триалетского типа здесь находились грубоватые экземпляры с разрезанной втулкой (табл. 25, 3–8). Втульчатые копья известны по погребениям в селах Азнабюрт и Арич (Алиев В.Г., 1967; Хачатрян Т.С., 1975, рис. 67). Находки их на Северном Кавказе — в Первомайском и Турчи (Крупнов Е.И., 1950, с. 90; Круглов А.П., 1958, с. 74, рис. 18, 1) указывают на их проникновение за пределы Кавказского хребта.
Парадные бронзовые копья с серебряными и золотыми обоймами на втулке из Триалети, Месхети и Кировакана находят ближайшие аналогии в памятниках Сирии, в частности в Рас-Шамре I, где они датируются XVII–XV вв. до н. э. (Куфтин Б.А., 1941, с. 87, 93, 96; Schaeffer С., 1948). Их появление в Закавказье исследователи трактуют двояко — как предметов сирийского импорта (Мартиросян А.А., 1964, с. 64) и как изделий местных мастеров, прототипами которых послужили сирийские образцы (Джапаридзе О.М., 1969, с. 162).
На связи с эгейским миром указывают также экземпляры узких длинных «рапир» с резко выраженным ребром твердости. Они обнаружены как в комплексах Самтавро, Лило (Чубинишвили Т.Н., 1948, с. 29; Гогадзе Э.М., 1976, с. 233), так и случайно в разных местах Закавказья. Закавказские «рапиры» находят аналогии в оружии крито-микенского мира. Возможно, именно отсюда первые их экземпляры проникли на Кавказ (Ломтатидзе Г.А., 1974, с. 132). Однако найденные на территории Грузии экземпляры вплоть до деталей схожи между собой, что может свидетельствовать в пользу их местного происхождения.
Особую категорию находок в богатых погребениях ТК составляют ювелирные изделия из золота, серебра и бронзы (Джапаридзе Н.О., 1981; 1988). Почти все они уникальны и не имеют аналогов в памятниках синхронных культур Закавказья, Передней и Малой Азии. Некоторые украшены чеканкой, зернью и вставками из драгоценных камней и пасты. Среди этих предметов выделяются золотые и серебряные сосуды — кубки, чаши, ведерки (табл. 26). С точки зрения сложности технологии и использовании художественных возможностей особо следует отметить кубок из червонного золота из триалетского кургана XVII (табл. 26, 15). Он снабжен двойными стенками, переходящими в низкую ажурную ножку. Внешняя сторона кубка украшена накладными волютами, обрамленными витой проволокой, и вставными камнями (бирюза, сердолик). Отсутствие аналогов вне Грузии и повторение мотива волют на большом глиняном сосуде из того же кургана (табл. 22, 50) указывают на возможность местного происхождения кубка (Куфтин Б.А., 1941, с. 93).
Не меньший интерес представляют серебряные ведерко и кубок из триалетских курганов V и XVII (табл. 26, 16). На ведерке, края которого отделаны золотом, представлена в низком рельефе ритуальная сцена охоты. Кубок цилиндрической формы на высокой ножке изготовлен
