class="p1">Тем временем к Александру подошел со своими силами Гефестион, покоривший значительную часть индийских земель, и тогда Александр двинулся в царство Фегея, также радушно принявшего завоевателя и потому оставленного на царстве. Диодор повествует (XVII, 93, 2–4): «Александр не поверил рассказу Фегея о землях за Индом, о том, что сразу за рекой (Гифасом. –
Е.С.) на протяжении двенадцатидневного пути лежит пустыня, а за ней находится река Ганг, шириной в 32 стадия, самая глубокая из индийских рек; за Гангом живут прасии и гандары, а царствует над ними Ксандрам, у которого имеется 20 000 всадников, 200 000 пехотинцев, 2000 колесниц и 4000 боевых слонов. Он пригласил Пора и тщательно разузнал от него обо всем, что ему было сообщено. Пор подтвердил истину всего сказанного и добавил, что царь гандаров (Аграмес или Уграсена из династии Нандов, правивший в Магадхе и Паталипутре. –
Е.С.) – человек совершенно ничтожный и обесславленный; его даже считают сыном цирюльника. Цирюльник этот, его отец, был красив; в него влюбилась царица, хитростью извела мужа и передала царскую власть любовнику. Александр понимал, что поход на гандаров будет делом трудным, но, упорствуя в своем честолюбии, полагаясь на храбрость македонцев и на предсказания, все же питал надежду покорить варваров: пифия ведь назвала его непобедимым, и Аммон обещал ему дать власть над всей землей».
Плутарх подтверждает могущество и вместе с тем ничтожество державы за Гангом, хотя приводимые им цифры несколько иные (LXII): «Сражение с Пором охладило пыл македонян и отбило у них охоту проникнуть дальше в глубь Индии. Лишь с большим трудом им удалось победить этого царя, выставившего только двадцать тысяч пехотинцев и две тысячи всадников. Македоняне решительно воспротивились намерению Александра переправиться через Ганг: они слышали, что эта река имеет тридцать два стадия в ширину и сто оргий в глубину и что противоположный берег весь занят вооруженными людьми, конями и слонами. Шла молва, что на том берегу их ожидают цари гандаритов и пресиев с огромным войском из восьмидесяти тысяч всадников, двухсот тысяч пехотинцев, восьми тысяч колесниц и шести тысяч боевых слонов. И это не было преувеличением. Андрокотт (Чандрагупта, он же Сандракотта, первый объединитель Индии, уже упоминавшийся нами ранее. – Е.С.), который вскоре вступил на престол, подарил Селевку пятьсот слонов и с войском в шестьсот тысяч человек покорил всю Индию… Андрокотт еще юношей видел Александра. Как передают, он часто говорил впоследствии, что Александру было бы нетрудно овладеть и этой страной, ибо жители ее ненавидели и презирали своего царя за порочность и низкое происхождение». Квинт Курций Руф в «Истории Александра Македонского» (IX, 2) добавляет важную подробность: сын цирюльника, убив царя, «захватил царскую власть под видом опеки над его детьми; уморив детей царя, он породил того, кто теперь там царствует». Истребление царевичей подтверждают и индийские источники.
К Чандрагупте мы еще, несомненно, вернемся, короткий же рассказ Плутарха подводит нас к другой теме – бунту македонского войска против своего царя. О нем весьма подробно, с речами действующих лиц сообщает Арриан (см.: V, 25–29), однако суть и так понятна: изнуренное многолетним походом, похоронив в бескрайних землях Азии множество греков и македонян из своих рядов, оно попросту отказалось далее служить послушным орудием все более и более амбициозного царя. «Ты видишь сам, – сказали ему, – сколько македонцев и эллинов ушло вместе с тобой и сколько осталось… Другие… пойдут за тобой: молодежь вместо стариков, полные сил вместо обессиленных» (V, 27, 4 и 8). Как писал Диодор (XVII, 94, 2): «Воинов погибло много, а окончания войн не предвиделось. У лошадей от непрерывного пребывания в пути поистирались копыта; оружие в большей части своей уже никуда не годилось; эллинская одежда изорвалась, и солдаты вынуждены были одеваться по-варварски; они только укорачивали индийские плащи». Реакцию Александра легко представить: были и уговоры, и гнев, и гордое одиночество в своей палатке, и слова о том, что он один пересечет Ганг, а за ним уж последуют истинные герои и т. п., но македонцы остались непреклонны. Так же не помог царю откровенный подкуп, о котором сообщает Диодор (XVII, 94). Воздвигнув 12 алтарей, царь повернул назад (август 326 г. до н. э.). Надписи на них приводят различные – например, «Аммону, брату Гераклу, заботливой Афине, олимпийскому Зевсу, кабирам Самофракии, индийскому Гелиосу и моему брату Аполлону»; «Здесь Александр остановился»; «Я, царь Александр, проник до сих пор». Арриан, со ссылкой на Птолемея, пишет о неблагоприятных для переправы жертвах, якобы заставивших царя повернуть (там же, 28, 4), Страбон, как географ, подобрал соответствующее своей науке объяснение (XV, 27): «Проникнуть дальше Александру помешало, во-первых, уважение к некоторым оракулам, а во-вторых, он был вынужден к остановке своим войском, которое уже не выдержало непосильных трудностей похода. Впрочем, больше всего воины страдали от сырости при беспрерывных ливнях» (о 70‑дневных дождях накануне «поворота» Александра сообщает и Диодор, XVII, 94, 3). Нельзя обойти такое сообщение Страбона (XV, 35): «Было обнародовано какое-то письмо Кратера к его матери, Аристопатре, в котором, кроме многих других невероятных известий, не согласующихся ни с одним источником, содержится рассказ о том, что Александр дошел до Ганга. Кратер утверждает, что сам видел эту реку и огромных речных животных на ней» (Дройзен – или его переводчик? – почему-то видит в этих речных животных акул).
Однако обратный путь вовсе не стал «большой прогулкой», ибо на нем царь чуть не лишился жизни. Впрочем, поначалу все происходившее должно было только пуще его расстраивать: не потому, что было скверным, но напротив – только благоприятствовало бы его продвижению за Ганг. Отступив до реки Акесин, он, по Диодору, встретил приведенное из Греции пополнение – более 30 000 пехотинцев и около 3000 всадников, да вооружения было доставлено на 25 000 человек, одних лекарств – на сто талантов. Все это он роздал своим воинам. На Акесине был уже выстроен Гефестионом город (Александрия на Акесине, предположительно сейчас – Вузирабад), в котором Александр поселил окрестных жителей и небоеспособных своих воинов. Прибыло посольство от Абисара с братом и иными родственниками, приведшее 30 слонов и сообщившее о болезни раджи, отчего он не смог прибыть лично – это подтвердили Александровы послы, и он поставил его сатрапом, подчинив ему также прибывшего к нему с поклоном Арсака – царька соседнего с Абисаровым государства Ураса. Принеся жертвы, царь прошел к Гидаспу, где привел в порядок пострадавшие от ливней Буцефалы и Никею. Оттуда он решил спуститься к Океану – «Великой реке». Для этого были заготовлены от 1000 (Диодор) до 2000 (Арриан) судов различного
