Ознакомительная версия.
Гораздо большей определенностью отличаются взгляды второго защитника и панегириста царской власти – Ивана Пересветова. С его именем связываются в настоящее время следующие сочинения: «Сказание о Петре, волосском воеводе», «Сказание о царе турском Магмете», «Сказание о царе Константине», и две челобитные, из которых одна носит личный характер, а другая – общественно-политический и по своему содержанию сходна с упомянутым «Сказанием о воеводе Петре». Принадлежность всех этих сочинений [789] именно Пересветову установлена теперь с несомненностью [790] ; несомненной можно считать также подлинность его фамилии, а также и то, что сочинения эти написаны в середине XVI в., приблизительно между 1547 и 1551 г. [791] Но так как научное изучение Пересветова началось недавно, то еще много вопросов, относящихся к нему, остаются невыясненными окончательно. Мы не знаем наверное составляют ли все названные сочинения совершенно самостоятельные вещи или это разрозненные части одного произведения или, наконец, различные его редакции. Но как бы то ни было, можно и теперь уже сказать, что все сочинения Пересветова связаны единством мысли, выражают одну идею: России нужна сильная государственная власть, которая безраздельно должна находиться в руках царя. Для своей мысли Пересветов пользуется различными формами: то он говорит от своего имени и обращается непосредственно к Ивану Грозному, то передает предсказания разных мудрецов, то сообщает факты из истории Византии или из жизни ее покорителя Магмет-Салтана. Но несмотря на разнообразие литературных приемов, мысль Пересветова везде выражена вполне определенно и ясно. В этом отношении его сравнивают с Курбским, который тоже с полной определенностью обнаруживает свое политическое направление [792] . Однако нужно сказать, что в сочинениях Курбского общие политические идеи не высказаны прямо, а скрыты в массе такого материала, который имеет только историческое или даже личное значение. Сочинения Пересветова, напротив, имеют от начала до конца политическое содержание и поэтому по выдержанности своей значительно превосходят сочинения Курбского. На одну доску с ними могут быть, с этой точки зрения, поставлены только такие произведения русской политической литературы, как «Беседа валаамских чудотворцев» или «Разговоры о владательству» Крижанича.
Основу политических взглядов Пересветова составляет вера в высокое историческое призвание России. «Слышал от многих мудрецов, – говорит он в челобитной Ивану Грозному, – что бытии тебе, государю, великому царю по небесному знамению». «Дочлися в книгах, что обладати тебе, государю, многими царствы» [793] . С этой верой связывается и славянофильство Пересветова. Едва ли не первый в русской литературе заговорил он об отношении русского народа к единоплеменным и единоверным братьям. Немногими, но резкими чертами он изображает их тяжелое положение под турецким игом. «Царь турецкой у греков и у сербов дети отимает на седмой год на воиньскую науку и в свою веру ставит; они же, зъдетми розставаючися, великим плачем плачют, да ничтоже собе не пособят». «Греки… веру християнскую у царя у турецкого откупают, великие оброки дают царю турецкому, а сами в неволи у царя у турецкого… Греки и сербы наймуются овец пасти и верблудов у турков; и лутчие греки, и они торгуют» [794] . Но рабство славян и греков не может продолжаться вечно: у них есть защита в лице России, на долю которой выпадает высокая задача освободить их от подчинения исламу. «Тем ся царством руским и ныне хвалит вся греческая вера, и надеются от Бога великого милосердия и помощи божии свободитися руским царем от насильства турецкого царя иноплеменника» [795] .
Эта задача, лежащая на русском царстве, есть тот пункт в миросозерцании Пересветова, где его исторические взгляды тесно соприкасаются с его политическими убеждениями. По мнению Пересветова, Россия не готова в достаточной степени для выполнения своего призвания, и, прежде чем освобождать других, ей следует обратить внимание на то зло, которое заключено в ней самой. Рассказав, какие надежды от лица всех христиан возлагает волосский воевода Петр на русское царство, Пересветов заставляет его поставить решительный вопрос: «Таковое царство великое, силное и славное и всем богатое, царство московское, есть ли в том царстве правда}» Ответ получается неутешительный: «Вера християнская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды пет» [796] . Между тем, по убеждению Пересветова, одной веры недостаточно, и правда выше веры. «Коли правды нет, то всего нет», – говорит он; «правда Богу сердечная радость», «не веру Бог любит, но правду», «Бог любит Правду лутчи всего», «правда вере красота» [797] . Переведя это на современный прозаический язык, можно мысль Пересветова выразить так: одно теоретическое признание нравственного добра без практического осуществления его, без проведения его в жизнь не имеет ценности. Нужно не только сознательно относиться к истине веры, но и устроить жизнь сообразно этой истине. И вот оказывается, что на Руси как раз эта сторона дела находится в пренебрежении. Русь хранит чистоту православной веры, в ней «знамения Божия, святые, новые чудотворцы», но жизнь вере не соответствует, и в этом смысле в ней нет правды.
Пересветов систематически проводит ту мысль, что правда составляет необходимое условие государственного благополучия, и без нее государство раньше или позже должно погибнуть. Только то царство, в котором есть правда, может не опасаться гнева Божия. Это Пересветов подтверждает примером Византии. «Греки евангелие чли, и иные слушали, а воли божии не творили», и за эту неправду Бог выдал их в неволю царю турецкому [798] . То же самое может случиться и с русским царством, и потому понятно, что наши единоверцы молятся, чтобы «царство русское осталося», т. е. не погибло, как Византия. Пример Византии, по мнению Пересветова, чрезвычайно поучителен, и всякий, кто хочет научиться «мудрости царской», науке управления государством, должен «прочести взятие Цареградское до конца», т. е. выяснить себе внутренние причины падения Византийской империи: в чем была ее неправда, и каким образом она возникла [799] .
По учению Пересветова, правда есть закон христианский, и греки виновны, прежде всего, в том, что преступили все заповеди Божии.
Но неправда их заключалась не в одном этом. Было в Византии и общественное зло. Это неправый суд и рабство, а причину того и другого Пересветов видит в ограничении императорской власти в пользу вельмож. В малолетство императора Константина, они захватили власть и начали употреблять ее в своих собственных интересах. Вельможи стали обладать всем царством, они «укротили» царя, именем царским стало «немочно прожить никому», «все царство заложилося за вельмож его». Вельможи широко пользовались «кормлениями» и грабили народ, на суде брали посулы с той и с другой стороны, поработили все население. «Земля и царство от них плакало… они правдою гнушалися». На несправедливости вельмож некому было жаловаться, потому что «царь всю их волю чинил» [800] . Император лишился своей власти, настала неправда, и царство погибло.
Отсюда видно, что Пересветов ставит правду в тесную связь с формой правления. Неправда есть следствие ограничения царской власти. Поэтому, если в русском царстве тоже правды нет, то и здесь причину нужно искать в ограничении. Уже в описании византийских государственных порядков можно видеть у него намеки на русскую историю. Господство вельмож в малолетство императора Константина сильно напоминает своеволия бояр в первые годы царствования Ивана Грозного; византийские кормления уже одним названием своим говорят о России. Но он говорит об ограничительных попытках на Руси и прямо, без всяких намеков. «Будет на тобя, государя, д овление , якоже на царя Коньстянтина цареградского… будут доходити велможи твои любви твоей царские… твою мудрость , от Бога прироженную, и счастие отимают… к себе твое сердце государево царево разжигают великою любовию, и не можешь без них ни часу быти» [801] . Результаты этого уже успели сказаться. Бояре русского царя «сами богатеют и ленивеют, а царство его оскужают и тем они слуги ему называются, что цветно и конно и людно выезжают на службу его, а крепко за веру християнскую не стоят… тем Богу лжут и государю» [802] .
Таким образом, Пересветов высказывается как решительный противник боярства. Богатые и родовитые люди, по его мнению, могут заботиться только о своем спокойствии и об увеличении своего богатства. Боярское сословие равнодушно к историческим заветам России («не хотят умрети за веру християнскую») [803] , оно не думает ни о какой правде, а корыстолюбие его может быть причиной больших бед для государства. Они богатеют «нечистым собранием», а как съедут с кормления, говорит Пересветов, «во обидах присужают поля» и «в том много греха сотворяют» [804] . Пересветов отстаивает монархическое начало, его идеал – сильная царская власть. Он уверен, что Ивану Грозному дороже величие России и ее призвание, что он будет «беречи веры християнские и умножати и неверных к вере приводити и славу божию возвышати». И правда может быть введена только единоличной властью царя. Иван Грозный родился «по знамению небесному на исполнение правды в его царстве». «Ты, – обращается он к царю, – введешь правду великую в царство свое… и не будет таковые правды ни под всею подсолнечною, яко в твоем царстве государеве… лукавые судьи яко от сна проснутся, да и посрамятся дел своих лукавых» [805] . В противовес византийской неправде, Пересветов светлыми чертами изображает господство правды в турецком царстве, где она была установлена благодаря заботам царя Магмета, который был «философ мудрый по своим книгам по турецким», а затем познакомился с христианской мудростью и захотел по ней преобразовать свое государство. Магмет уничтожил кормления и судебные пошлины, и судьям «выдал книги судебные, по чему им винити и правити». Поэтому и говорит Пересветов о русском царстве: «Чтобы к той вере християнской да правда турецкая, ино бы с ними ангели беседовали» [806] .
Ознакомительная версия.
