биографии.
Святой Никифор ввел специальную систему наблюдения и оповещения, соорудив пограничные башни, рядом с которыми при появлении арабов зажигали костры. Эта защитная линия оказалась очень эффективной, и новые набеги арабов приносили им только поражения. Затем византийский командующий сам перешел в наступление и овладел несколькими важными арабскими горными крепостями, чем почти совершенно парализовал действия Сейф-ад-Даула. По мере успехов св. Никифор решился на более амбициозную задачу — вернуть под власть Римской империи старые провинции: Киликию, Сирию, Месопотамию. При всем умении Сейф-ад-Даула, его решительности, богатстве и таланте, арабскому эмиру было очень нелегко тягаться с византийской военной мощью. Эмир терпел от греков поражение за поражением, но еще большие испытания ждали его впереди. В подчиненном ему Египте эмир решил организовать флот и отомстить римлянам за последние поражения. Но, очевидно, Богу не угодно было видеть гибель христиан. Когда в городе Фустат спустили на море судно, оно внезапно перевернулось и потопило почти 500 человек, находившихся на его борту. После этого затея с отправкой флота сама собой забылась [439].
В начале 962 г. Фока с большим войском вторгся в мусульманские владения Сирии, и Сейф-ад-Даул не осмелился дать ему открытое сражение. Пока сарацины пребывали в нерешительности, византийцы захватили 55 или даже 60 вражеских городов. Склонили свои знамена перед византийскими войсками такие крупные и стратегически важные города, как Телух, Рабан, Мараш. Затем греки вплотную подошли к городу Анарбазу — последней преграде к столице эмирата Алеппо (бывший римский город Веррия). Хотя Анарбаз считался неприступной крепостью, очень скоро св. Никифор из метательных орудий разрушил его стены. Византийский полководец предложил гарнизону и жителям почетную капитуляцию, и те согласились. Город был разрушен до основания, а за ним и близлежащие населенные места. В октябре — декабре 962 г. византийцы захватили почти всю Северную Сирию и, пройдя через Сирийские ворота, вышли на открытые пространства, обеспечив себе стратегический простор. Сейф-ад-Дауд вновь не решился выступить со своим войском им навстречу и почел за благо спрятаться за крепкими стенами Алеппо. Для отражения наступления соратника Фоки полководца Иоанна Цимисхия он выслал один довольно многочисленный отряд, но военное счастье и на этот раз изменило ему — Цимисхий блестяще разбил сарацин в сражении.
20 декабря 962 г. началась осада самого Алеппо, и уже через 3 дня греки ворвались в город, сумев преодолеть крепостные стены. Резня была ужасная — по неписаным военным традициям того времени, когда война шла на тотальное уничтожение неприятеля, греки убивали всех подряд. Щадили только красивых женщин и детей, причем пленных мальчиков заранее отбирали для обучения в императорской гвардии. Сам Сейф-ад-Даул сумел заранее скрыться из города, но теперь всем было очевидно, что дни его правления сочтены. К несчастью самого грозного врага Византии, в 962 г. комендант Тарса поднял знамя борьбы против своего господина, в 963 г., пользуясь болезнью Сейф-ад-Даула, его примеру последовали другие полководцы эмира, а в 965 г. от Алеппо отложилась Антиохия, объявив о своей независимости [440].
Не только воинские успехи демонстрировал Роман II. При нем неожиданно для соседей расцвели искусства и науки. Константинопольский университет открыл новый факультет, увеличилось число студентов. Крестьянство, чьи интересы были оберегаемы самой царской властью, стимулировало резкое развитие экономики. Купцы, перевозившие товары из Индии и Китая, хлынули на столичные рынки — морская торговля, которой более не угрожали арабы, давала невиданные доходы казне. Империя процветала в мире и богатстве [441].
Естественным продолжением событий после этого являлось развитие дальнейшее успеха, но тут из Константинополя прибыл посланник с тяжким известием — умер император Роман II [442].
Глава 2. Царь, отравленный женой
Одно роковое обстоятельство полностью перечеркнуло надежды на спокойное и победоносное царствование Романа II. Вместе с ним на престол Византийской империи взошла и его жена, 18-летняя Феофано, разделившая титул августы, царицы, со свекровью Еленой, которая получила его еще в годы правления покойного мужа. Первоначально Роман II был женат на Итальянской принцессе Берте, незаконнорожденной дочери Гуго. Но вскоре супруга скончалась, оставив императору годовалого сына.
После этого молодому царевичу была сосватана девица Анастасия, взявшая после замужества и венчания на царство имя Феофано. Эта женщина не менее знаменита в истории Византии, чем св. Феодора, но, увы, по более печальным событиям. Феофано поражала всех своей красотой, белизной кожи, умом и грацией. Как рассказывают, ее красота казалась неземной, божественной, каким-то неведомым чудом природы. Происхождение ее до сих пор вызывает споры, но в целом все сходятся во мнении, что она приходилась дочерью некоему трактирщику Кротиру родом из Лакедемонии, державшему свое заведение в одном из самых бедных районов Константинополя. Каким образом она познакомилась с Романом II и была привлечена на смотрины потенциальных невест, куда обычно приглашались девушки из самых знатных семей Римской империи, — загадка истории. Но, исходя из всех обстоятельств, можно предположить вполне правдоподобную версию, что будущий василевс повстречал Феофано задолго до сватовства, и между ними случилась любовная связь. Кроткий и добрый Константин VII Порфирородный не посмел идти против чувств своего горячо любимого сына, а будущая невестка сумела обаять своей красотой и императора, и царицу Елену [443].
В 958 г. она родила сына, будущего императора Василия II, а в 960 г. юная царица подарила мужу второго наследника, Константина VIII, которого после крещения патриарх св. Полиевкт венчал на царство, как и Василия II. Затем царица родила двух дочерей — Феофано и Анну, которые также вскоре станут деятельными персонажами в истории Византии. Феофано выйдет замуж за императора Западной империи Оттона II, а Анна станет супругой нашего великого предка святого и равноапостольного князя Владимира [444]. Августа Елена не могла нарадоваться на нее, хотя и не подозревала, что эта девушка — выбор ее покойного мужа и влюбчивого сына, — станет причиной последующей трагедии.
Находясь в царском дворце и став матерью цесаревичей, Феофано не приобрела высоких понятий. Авторитет царей Македонской династии был столь высок в народе, что никто не посмел воспротивиться этому неравному браку, хотя новую царицу в народе откровенно не любили. Вскоре нелюбовь переросла в открытую ненависть, и царице приписывали многие злодеяния. В частности, поговаривали, будто она виновна в смерти императора Константина VII Порфирородного, которого якобы отравила, что едва ли на самом деле имело место в действительности. Но бесспорно, что эта красивейшая женщина Византии, честолюбивая и безжалостная, беспринципная и циничная, готова была пойти на любое преступление, чтобы только получить доступ к единоличной власти.
Ее влияние на мужа было
