лет, женится на ней, сорокалетней матери нескольких детей. До ее смерти двадцать шесть лет спустя Мухаммед жил с Хадиджей в моногамном состоянии, весьма необычном для мусульманина со средствами, но, возможно, естественном для их получателя. Она родила ему несколько дочерей, самой известной из которых была Фатима, и двух сыновей, умерших в младенчестве. Он утешил свое горе, усыновив Али, сироту, сына Абу Талиба. Хадиджа была хорошей женщиной, хорошей женой, хорошим торговцем; она оставалась верной Мухаммеду во всех его духовных перипетиях, и среди всех своих жен он помнил ее как самую лучшую.
Али, который женился на Фатиме, с нежностью описывает своего приемного отца, которому было сорок пять лет, как
среднего роста, не высокий и не низкий. Цвет лица у него был румяно-белый, глаза черные, волосы густые, блестящие и красивые, спадали до плеч. Его густая борода спадала до груди. В его облике была такая сладость, что никто, оказавшись в его присутствии, не мог его покинуть. Если я испытывал голод, то при одном взгляде на лицо Пророка голод исчезал. Перед ним все забывали о своих печалях и болях.14
Он был человеком с достоинством и редко смеялся; свое острое чувство юмора он держал под контролем, зная, чем оно чревато для публичных людей. Обладая тонкой конституцией, он был нервным, впечатлительным, склонным к меланхоличной задумчивости. В минуты волнения или гнева вены на его лице тревожно вздувались; но он знал, когда нужно умерить свой пыл, и мог с готовностью простить обезоруженного и раскаявшегося врага.
В Аравии было много христиан, некоторые жили в Мекке; по крайней мере с одним из них Мухаммед сблизился — с двоюродным братом Хадиджи Варакой ибн Навфалом, «который знал Писания евреев и христиан».15 Мухаммед часто посещал Медину, где умер его отец; там он мог встретить некоторых иудеев, составлявших значительную часть населения. Многие страницы Корана доказывают, что он научился восхищаться моралью христиан, монотеизмом иудеев и сильной поддержкой, которую оказывало христианству и иудаизму обладание Писаниями, считавшимися откровением Бога. По сравнению с этими верованиями политеистическое идолопоклонство, распущенная мораль, племенные войны и политическая разобщенность Аравии могли показаться ему постыдно примитивными. Он чувствовал необходимость в новой религии — возможно, такой, которая объединила бы все эти разрозненные группы в сильную и здоровую нацию; религии, которая дала бы им мораль, не привязанную к бедуинским законам насилия и мести, а основанную на заповедях божественного происхождения и потому имеющую непререкаемую силу. Возможно, подобные мысли были и у других; мы слышим о нескольких «пророках», появившихся в Аравии в начале седьмого века.16 Многие арабы находились под влиянием мессианских ожиданий евреев; они тоже с нетерпением ждали посланника от Бога. Одна из арабских сект, ханифы, уже отвергла языческое идолопоклонство Каабы и проповедовала вселенского Бога, рабами которого должно стать все человечество.17 Как всякий успешный проповедник, Мухаммед придал голос и форму нуждам и чаяниям своего времени.
По мере приближения к сорока годам он все больше и больше погружался в религию. В священный месяц Рамадан он иногда вместе с семьей удалялся в пещеру у подножия горы Хира в трех милях от Мекки и проводил много дней и ночей в посте, размышлениях и молитвах. Однажды ночью в 610 году, когда он был один в пещере, с ним произошло событие, ставшее поворотным в истории магометанства. Согласно преданию, переданному его главным биографом Мухаммадом ибн Исхаком, Мухаммад рассказал об этом событии следующим образом:
Когда я спал, укрывшись покрывалом из шелковой парчи, на котором были какие-то письмена, мне явился ангел Гавриил и сказал: «Читай!». Я ответил: «Я не читаю». Он так крепко сжал меня покрывалом, что я подумал, что это смерть. Затем он отпустил меня и сказал: «Читай!»… И я стал читать вслух, и он наконец отошел от меня. И я пробудился от сна, и как будто эти слова были написаны на моем сердце. Я пошел вперед, и когда я был уже на середине горы, я услышал голос с неба: «О Мухаммед, ты — посланник Аллаха, а я — Гавриил». Я поднял голову к небу, чтобы посмотреть, и вот, Гавриил в облике человека, с ногами, ровно стоящими на ободе неба, говорит: «О Мухаммед! ты — посланник Аллаха, а я — Гавриил».18
Вернувшись к Хадидже, он сообщил ей о своих видениях. Нам сообщают, что она приняла их как истинное откровение с небес и призвала его объявить о своей миссии.
После этого у него было много подобных видений. Часто, когда они приходили, он падал на землю в конвульсиях или обмороке; пот покрывал его лоб; даже верблюд, на котором он сидел, чувствовал волнение и беспокойно двигался.19 Позже Мухаммед приписал свои седые волосы этим переживаниям. Когда его попросили описать процесс откровения, он ответил, что весь текст Корана существует на небесах,20 и что по одному фрагменту ему сообщал Гавриил.21 На вопрос, как ему удается запоминать эти божественные речи, он объяснил, что архангел заставляет его повторять каждое слово.22 Другие люди, находившиеся в то время рядом с Пророком, не видели и не слышали ангела.23 Возможно, его конвульсии были эпилептическими припадками; иногда они сопровождались звуком, который, по его словам, был похож на звон колокола.24-что часто случается при эпилептических припадках. Но мы не слышим ни прикусывания языка, ни потери силы предплечий, как это обычно бывает при эпилепсии; в истории Мухаммеда не наблюдается и дегенерации мозговой деятельности, к которой обычно приводит эпилепсия; напротив, он сохранял ясность мысли и уверенное руководство и власть до шестидесятого года своей жизни.25 Доказательства неубедительны; по крайней мере, их не хватило, чтобы убедить ни одного ортодоксального магометанина.
В течение следующих четырех лет Мухаммед все более открыто объявлял себя пророком Аллаха, которому было поручено привести арабский народ к новой морали и монотеистической вере. Трудностей было много. Новые идеи приветствуются только в том случае, если они сулят скорую материальную выгоду, а Мухаммед жил в меркантильной, скептически настроенной общине, которая получала часть своих доходов от паломников, приезжавших поклониться многочисленным богам Каабы. В борьбе с этим препятствием он добился определенного прогресса, предложив верующим сбежать из грозящего ада в радостный и осязаемый рай. Он открыл свой дом для всех, кто хотел его слушать — богатых, бедных и рабов, арабов, христиан и евреев;
