моления умирающего св. Никифора к Богородице. Тогда Цимисхий начал бить того по лицу, а затем пронзил грудь императора мечом. Чтобы повязать всех заговорщиков кровью несчастного царя, Цимисий, обернувшись, приказал остальным заговорщикам нанести по одному удару мечом. Вскоре все было кончено — 57-летний святой император испустил дух [516].
Затем по приказу Иоанна Цимисхия один из заговорщиков отрубил голову царя и пронес ее в дворцовый зал, куда уже вбежали взволнованные смутными слухами гвардейцы. Это страшное зрелище настолько поразило солдат, что они опустили мечи и покорно провозгласили Иоанна I Цимисхия императором Римского государства. А тело св. Никифора II еще целые сутки пролежало на улице в снегу, пока наконец его не уложили в деревянный ящик и не отправили в усыпальницу храма Святых Апостолов, где и погребли.
В завершение этой страшной истории следует сказать следующее. Император святой Никифор II Фока был вскоре прославлен Церковью, как благочестивый царь, а всех заговорщиков ждали далеко не самые лучшие времена. Свершилось Божественное Правосудие, и все они закончили жизнь или насильственным путем, или в нищете и безвестности [517]. Особая судьба и горькое искупление ждало и Феофано, в чем ей уже очень скоро придется убедиться...
XLVIII. Император Иоанн Цимисхий (969–976)
Глава 1. Разочарование Феофано. Восстановление положения императора в Церкви и государстве
Было раннее утро субботы 11 декабря 969 г., Константинополь еще спал. Горожан разбудил крик глашатая, объезжавшего темные улицы и провозглашавшего императорами Римского государства Василия и Константина, сыновей царя Романа II, а также Иоанна I Цимисхия. За глашатаем в отдалении следовал отряд воинов, во главе которого находился проэдр Василий Варвар — незаконнорожденный и оскопленный в далеком детстве сын императора Романа I Лакапина. Позднее его пригрел покойный св. Никифор Фока, отметивший в нем изобретательность и мужество, но неблагодарный сановник примкнул вместе с другими к заговору Иоанна Цимисхия. Непосредственно перед убийством императора он испугался риска и даже на время отошел от заговорщиков, для видимости сказавшись больным. Теперь же, узнав о свершившихся переменах, Василий первым вышел на улицу, чтобы поддержать Цимисхия. Его труды были не напрасны: узнав о рвении Василия, новый император, положение которого было еще, мягко говоря, очень шатким, в первую же ночь на радостях даровал ему титул паракимомена.
Следует сказать, что император Иоанн I очень опасался народных волнений и нестроений в армии, где св. Никифора Фоку очень любили. Поэтому он поспешил вознаградить своих товарищей пышными титулами, надеясь таким способом сформировать пусть еще маленькую, зато устойчивую и преданную лично ему группу сообщников, намертво соединив их судьбы со своей судьбой. Вслед за этим, по совету Василия Варвара, он в первый же день своего царствования издал указ, запрещавший всякие народные бунты и неподчинение царской власти [518].
Вообще, хотя Цимисхия и можно осуждать с этической точки зрения, объективно это был далеко не заурядный человек. Кратко остановимся на портрете нового василевса. Он был маленького роста, откуда и получил свое прозвище Цимисхий («туфелька»), 45 лет, и происходил из знатного армянского рода. Его предки неоднократно демонстрировали полководческое искусство на полях сражений, и не случайно Цимисхий с рождения выбрал путь воинской славы. Несмотря на маленький рост, этот блондин с голубыми глазами и чистым, белым лицом обладал мужской красотой и нравился женщинам. Невероятно чистоплотный щеголь, он находил время даже среди тягот военной службы привести в порядок свою наружность. Его тело буквально дышало силой: широкая грудь и мускулистая спина, мощные руки, в которых таилась громадная физическая сила, — их обладатель отличался не только честолюбием и хитростью, но ловкостью и отвагой.
Это был прирожденный воин: он без труда поражал дротиком цель через отверстие величиной с кольцо и отлично владел всеми видами оружия. На показательных выступлениях Иоанн демонстрировал такой трюк: он клал кожаный мяч на дно стеклянной чаши, а затем, пришпорив коня, проносился мимо на полном скаку, ударяя по мячу с такой силой, что тот подскакивал вверх, а чаша оставалась невредимой. Хотя этот маленький царь обладал изрядной долей вероломства, ему не были чужды христианские добродетели. Щедрый и часто совершенно бескорыстный, он практически никогда не отказывал в просьбах о помощи, жертвуя свои средства на благотворительность. Из малопривлекательных качеств современники отмечали его любовь к спиртному и тягу к женскому полу [519].
Больше константинопольцев Цимисхий и его сообщники опасались брата покойного императора Льва Фоки. Достаточно было тому раздать на улицах столицы богатства, праведным и неправедным путем приобретенные в последние годы, и призвать к отмщению убийц, как качели политического успеха могли качнуться в другую сторону. Воинские отряды, преданные св. Никифору Фоке, наверняка поддержали бы его призыв и стерли бы заговорщиков во главе с узурпатором в порошок. Однако, по счастью для Иоанна, Лев откровенно растерялся и струсил — единственным проявлением его активности стало срочное бегство в храм Святой Софии, где он искал убежища.
Не теряя времени, Цимисхий в считанные дни сместил с высших государственных постов всех назначенцев убитого царя и поставил на их места своих товарищей. После этого в храм Святой Софии был направлен представитель царя, объявивший Льву условия его безопасности, — и тот немедленно согласился. Он и его сын патрикий Никифор были сосланы на остров Лесбос, однако не претерпели никакого урона своему имени, чести и здоровью. Другого сына Льва, патрикия Варду, также сместили с должности дуки фемы Халдии и сослали в город Амасий, что располагался в феме Армениак — родовое гнездо фамилии Фок. Буквально за семь дней Иоанн Цимисхий навел порядок и практически бескровно избавился от потенциальных конкурентов и могущественных врагов [520].
С вполне обоснованной решительностью Цимисхий направился со свитой в храм Святой Софии, чтобы Константинопольский патриарх по традиции венчал его на царство. Однако василевс не учел твердости духа и принципиальности св. Полиевкта. На пороге храма Цимисхия встретил посланный архиереем клирик, заявивший, что ни о каком венчании не может быть и речи, пока Иоанн не назовет убийцу св. Никифора Фоки. Едва ли патриарх не знал всех деталей той страшной ночи, и его требование, скорее, давало Цимисхию надежду публично оправдаться в преступлении, найдя «истинного» виновника. Ему откровенно не нравился покойный император, и, успокоившись тем, что убитого не воскресить, св. Полиевкт решил помочь Цимисхию, а заодно решить и два других, очень волнующих его вопроса, о которых мы сейчас скажем.
Иоанн был не настолько неискушен в политической лексике, чтобы не понять истинный смысл слов патриарха. И
