в 547/548 г., и увенчалось полным успехом. Местные готы-тетракситы и ранее имели священника, как писал Прокопий, но он скончался незадолго до этого [1515]. Восточный топоним — Азак с достоверностью устанавливается со второй половины XIII столетия. Греки называли город по традиции Танаисом, не отличая его от лежащего на правом берегу Дона в руинах античного городища [1516]. Какое-то русское поселение на Дону (организованное татарами для перевозки купцов через реку), видимо, из берладников, существовало с 50-х гг. XIII в. [1517] Тана — это название итальянского поселения, расположенного вблизи (и частично на территории) города Азака. Иногда западноевропейцы расширительно называли Таной и татарский Азак. В данном случае я прилагаю это название лишь к итальянским факториям. Замечу попутно, что с ними соседствовали также кварталы и дома с греческим, славянским, зихским и еврейским населением, которое частично могло проживать и на территории факторий.
Мне представляется, что складывание факторий было длительным и многоэтапным процессом. Именно поэтому так трудно определить точные даты их возникновения. Вероятно, нужны и более четкие критерии, и уточнение юридического и социального смысла понятий, их определенной иерархии.
Первый шаг к созданию фактории — регулярная торговля в одном и том же месте иностранных купцов. Обмен приобретает систематический характер и приводит к найму домов и помещений, временному проживанию там торговцев. Об особом поселении говорить пока трудно, но при определенных условиях оно появляется: купцы для большей безопасности селятся в одном караван-сарае, одном квартале. Постепенно образуется землячество, дома на чужой территории уже не арендуют, а строят или приобретают в собственность, в складчину возводят общественные здания, по типу тех, что были на родине (церкви или часовни-капеллы, колодцы, печь, бани, склады и т. д.) [1518]. Церковь или часовня сама по себе служит и местом, где купцы собирались, чувствовали свою причастность далекой родине, и даже складом их товаров. Нередко именно в церковных странноприимных домах (ксенодохиях) первоначально останавливались купцы, прибывавшие на небольшой срок с караванами судов. Священники являлись нотариями купцов землячества, хранителями их средств, а также эталонов мер и весов, эмблем и инсигний. Ecclesia Mercatorum — особый объект исследования [1519]. Такие кварталы нуждаются в охране, купцы начинают добиваться для них особых привилегий и, в лучшем случае, получают права экстерриториальности от местных правителей с разрешением строить укрепления. Процесс образования фактории венчает организация консульства (баюльства) с санкции и по законам метрополии (или с особыми статутами), со своей администрацией, лоджией, дворцом консула, таможней и т. д. Но это — юридическое завершение, а не начало создания фактории.
При консуле состоит особый штат, непременными членами которого являются нотарий и казначей (иногда — в одном лице). Консульство имеет судебную курию, ведет делопроизводство. Особая важная тема — роль миссионерской деятельности в образовании факторий и монастырей на территории Золотой Орды. Столь же большой проблемой, выходящей за пределы этой статьи, является вопрос о роли государства и инициативы частных лиц, семейных кланов, купеческих и иных ассоциаций в процессе колонизации [1520].
В начале XIII в. Тана еще неизвестна западным миссионерам и купцам. Они отправлялись на Восток, от Дона к Волге, через старый и известный порт Матрегу (Тмутаракань, совр. Тамань) [1521], бывший важнейшим в регионе центром ярмарочной посреднической торговли еще в XII в. Именно особая роль Матреги на пути из Византии к устью Дона [1522] обеспечила затем значение этой области Приазовья в международном товарообмене и после падения роли Тмутаракани.
Первые косвенные известия об итальянской торговле в Приазовье относятся к середине XIII в. Францисканский миссионер и путешественник В. Рубрук заметил, что купцы из Константинополя прибывают на больших судах в Матрику (Матрегу) и оттуда посылают лодки или небольшие корабли (барки) к устью реки Танаис (Дон) для закупки осетров и другой рыбы [1523]. Возникает вопрос, кто был этими купцами? В 1253 г., времени, к которому относится рассказ Рубрука, Константинополь принадлежал Латинской империи, экономику которой контролировали венецианцы. В 1232 г. они уже заключали в Константинополе контракты, предусматривающие ведение торговли во всем Причерноморье [1524]. Из Константинополя латинский император Балдуин посылал Рубруку в Солдайю рекомендательные письма [1525]. Это не исключает, конечно, возможности традиционной торговли греков в тех районах. Да и письма императора были тоже написаны по-гречески. И все же именно итальянское происхождение купцов Рубрука становится особенно вероятным при сличении его текста с текстом Джованни ди Плано Карпини, в 1247 г., всего лишь 6 годами раньше, видевшего «купцов из Константинополя» (тот же термин!) в Киеве. В отличие от Рубрука, он называет их имена: Михаил Генуэзец и Бартоломей, Мануил Венетикус, Якоб Реверий из Акры(как полагает издатель, вслед за В. Гейдом, венецианский патриций из рода Веньеров), Николай Пизанец (или Пизано) и другие [1526].
Вероятно, венецианцы и пизанцы, вслед за греками, издавна торговавшими в Меотиде, посещали Азовское море и район будущей Таны в середине XIII в. После восстановления Византийской империи и весьма непродолжительного действия известных ограничительных статей Нимфейского договора 1261 п, Венеция уже в 1265–1268 гг. добивается права вести привилегированную торговлю в Византии и свободно плавать в Черном море [1527]. В договоре 1268 г. предусматривались взаимные обязательства генуэзцев и венецианцев не нападать друг на друга в водах Черного моря и на суше, гарантом исполнения которых становился византийский император [1528].
Венецианская частная навигация в Черном море, видимо, быстро развивалась, равно как и генуэзская, получившая мощный импульс со времен Нимфейского договора. Уже через год после ратификации Венецией договора с Византией (1268 г.), генуэзцы, как отмечалось выше, стали проявлять крайнюю озабоченность тем, что венецианцы могли посещать порты Азовского моря и попытались дипломатическим путем воспрепятствовать их доступу туда, впервые, как кажется, сформулировав принцип «quod non iretur ad Tanam» [1529]. Благоприятные условия для развития венецианской навигации в Азовском море создавало наличие у венецианцев опорного пункта в Сугдее (Солдайе) [1530], в порт которой они заходили с 1206 г., а консульство создали не позже 1288 г. [1531] Даже византийский посол в Орду пользовался венецианским кораблем, возвращаясь из Солдайи в Константинополь в 1274–78 г. [1532]
Большой размах генуэзской торговли в Тане отражен в актах нотария Ламберто ди Самбучето, работавшего в Каффе в 1288–1290 гг. В этот период из Таны вывозили преимущественно местные продукты, чаще всего — рыбу [1533]. С начала ХIV в. Тана все в большей мере станет контролировать «монгольский торговый путь» и в ее экспорте шире представлены шелк, хлопок, специи, пушнина, драгоценные камни и металлы [1534].
Примечательно, что до 60-х гг. XIII в. название Таны как населенного пункта не встречается ни у миссионеров и
