направили к Оттону I для переговоров о браке его сына Оттона II с Феофано, дочерью императора Романа II. Единственным условием брака со стороны Цимисхия было
немедленное освобождение германцами Апулии и Калабрии. В конце лета 970 г. Пандульф прибыл к городу Бовино, где со своим войском стоял Оттон Великий, и пересказал предложение Цимисхия. Западный император тут же дал свое согласие и снял осаду [531].
Осенью 970 г. в Константинополь было отправлено новое посольство во главе с Кельнским архиепископом Геро с двумя другими германскими епископами. Они быстро сговорились с греками, и вскоре Феофано, оставив навсегда родину, простилась с царственными братьями Василием и Константином и отправилась на Запад. С Феофано были отправлены в Германию мощи святого целителя и великомученика Пантелеймона, память которого особенно почитается с тех пор в Кельне, где новая императрица германцев организовала монастырь и оставила в нем драгоценную реликвию. Путь принцессы лежал через Италию, где ее встречали очень пышно. Наконец, в апреле 972 г. было совершено ее бракосочетание с Оттоном II в Риме, в храме Святого Апостола Петра. Надо сказать, этот брак, так тяжело начавшийся для юной принцессы (ведь она, имея всего 16 лет от роду, в одиночестве оказалась в совершенно чужой среде), оказался на редкость счастливым. Феофано имела решающее влияние на своего мужа, а рожденный от этого союза Оттон III, будущий преемник своего отца, скорее был греком по убеждениям, чем германцем [532].
В следующем, 973 г. оба императора — молодой и старый — вместе со своими женами императрицами Феофано и Адельгейдой прибыли в Кведлинбург, чтобы отпраздновать Пасху. Туда же поспешил Датский король Харальд І Синезубый (958–986), дабы принести дань и произнести слова покорности Западному императору. Сюда же прибыли Польский князь Мешко (960–992), герцог Саксонии Герман Биллунг (936–973) и другие правители, признающие над собой власть Оттона Великого. Это был, без всякого сомнения, один из знаменательнейших дней его биографии, символизирующий торжество политики Оттона [533].
В этом же году Оттон Великий скончался, и новый император Оттон II (973–983) по прозванию Рыжий, находящийся под большим влиянием своей очаровательной и мудрой жены, не видел препятствий к улучшению отношений с Византийской империей [534]. По условиям договора, Беневент и Капуя отошли под власть Западного императора, зато Апулия, Калабрия, Салерно и Неаполь были признаны византийской территорией [535].
Обезопасив свои границы, император начал подготовку к войне с россами. Но летом 970 г. поступило неприятное известие о начале мятежа, развязанного Вардой Фокой, сыном Льва Фоки и племянником императора св. Никифора Фоки. Пользуясь беспечностью стражи и легким режимом, он бежал из Амасии в Кесарию Каппадокийскую. Его сопровождали три двоюродных брата — патрикии Феодор, Варда и Никифор, прозванные Парсакунитами по месту своего рождения. К ним вскоре присоединилось множество родственников-армян из многочисленного и могущественного семейства Фок и просто искатели приключений. Попутно с этим Варда снесся с отцом, Львом Фокой, который через Стефана, епископа Абидоса, попытался подкупить войска Македонской фемы. Возникла самая настоящая апостасия, как называли в те времена восстания против законного правительства. Когда Варда Фока посчитал, что сил у него достаточно, он сбросил черную, обычную, обувь и переобулся в пурпурные сапоги — знак императорской власти, а мятежники объявили его Римским императором.
Узнав об этом, Цимисхий не на шутку взволновался, но не потерял самообладания. Император немедленно лишил Стефана епископии и отдал на суд архиереев, низвергнувших мятежника из священнического сана; затем его отправили в ссылку. Потом под суд были отданы Лев Фока и второй его сын Никифор — их приговорили к смертной казни за участие в государственном перевороте. Однако император вновь проявил милость и заменил смерть вечной ссылкой на том же самом острове Лесбос, где они пребывали ранее, — вероятно, им только ужесточили режим содержания. У остальных мятежников из числа византийской знати конфисковали имущество [536].
Самому Варде Фоке василевс отправил послание, в котором предлагал полное прощение, если тот добровольно сложит оружие. Но Фоку, что называется, понесло — он категорически отказался признавать Цимисхия законным императором и без обиняков утверждал, что царем по праву должен быть только он сам. Тогда василевс срочно вызвал из Болгарии Варду Склира и назначил того стратигом войска, выделенного для подавления мятежа. В очередной раз Иоанн Цимисхий проявил мудрость, посоветовав своему полководцу по возможности уклоняться от боевых столкновений, а действовать золотом и убеждениями. Император заранее выписал Склиру хрисовулы о присвоении самых высоких титулов с пустой графой для имени. Этими титулами он разрешил по усмотрению полководца награждать мятежников, отказавшихся от участия в апостасии.
Достигнув города Дорилея во Фригии, Склир начал тренировать свое войско, попутно ожидая подкреплений. Приходясь Варде Фоке дальним родственником, он попытался еще раз убедить узурпатора сложить оружие. Но взаимная переписка ничего не дала: Фока оставался непреклонным в своем желании занять императорский престол. Тогда, переступив через искреннее сожаление, Склир выступил в поход и дошел до города Дипотам, что располагался в Кесарии Каппадокийской.
Став лагерем, он заслал в стан врага под видом нищих бродяг множество лазутчиков. Те начали широкую пропаганду среди солдат и командиров, разъясняя им, что оступиться от апостасии гораздо выгоднее, чем погибнуть или стать государственным преступником. Их слова дали хороший результат: вскоре самые близкие Фоке люди оставили его. Бежали братья Парсакуниты, патрикий Андралест, двоюродный брат Варды Фоки, и Симеон Ампел, отвечавший за привлечение к апостасии простых землевладельцев. Варда безуспешно убеждал оставшихся, что Склир не посмеет напасть на них. Действительно, его войско численно уступало мятежникам. Варду Фоку слушали, но с каждой ночью ряды его армии таяли. Фока попытался воззвать к Богу и начал читать 34-й псалом Давида «Суди, Господи, обижающих меня», но прозвучавший из темноты голос запретил ему продолжать чтение. Как было сказано свыше, такой же псалом в это время читает Варда Склир, и его молитва принята Богом [537].
Наутро Фока, наигранно демонстрируя подчиненным внешнюю уверенность, вышел из шатра и вскочил на коня, чтобы дать противнику сражение. Случайно бросив взгляд на свои сапоги, Фока ужаснулся — они были черного цвета, а не пурпурные. Побледнев, он стал растерянно спрашивать окружающих, какого цвета обувь, и получал недоуменные ответы: «Пурпурного». Тем временем один за другим командиры отрядов начали докладывать узурпатору, что войско отказывается повиноваться ему. Поняв, что все потеряно, Фока с отрядом из 300 верных ему всадников оставил армию и поспешил укрыться в крепости Тиранов. Ослепив по приказу императора всех оставшихся на поле боя мятежных командиров, не успевших вовремя
