всегда означали усмирение тех, кто сражался против них. Многие из солдат немецких частей, отступивших с территории побережья в 1920 г., вернувшись на родину, вступили в ряды недавно образованной нацистской партии, а большевистские войска включали множество солдат и офицеров из Прибалтики (особенно из Латвии), которые после отступления с территории стран Балтийского побережья принимали активное участие в формировании Советской России, сохраняя при этом эстонскую, латышскую и литовскую субкультуры в рамках большевистского государства, не теряя преданности коммунистическим идеалам. Единственной стороной, потерпевшей полное поражение в войнах за независимость, оказалась белая армия, которая после поражения в Гражданской войне в России уже не имела опоры для дальнейших действий.
Образование государств и парламентаризм
Войны за независимость велись в то cамое время, когда новые правительства Эстонии, Латвии и Литвы стремились утвердить свою власть над территориями, которые каждое из этих новых государств определило как свои, что с любой точки зрения было нелегкой задачей. Как упоминалось ранее, литовское правительство не преуспело в этом; захват поляками в 1920 г. Вильнюса и земель к югу от него определил сохранение польского контроля над данными землями на протяжении последующих двадцати лет, превратив их в яблоко раздора не только в литовско-польских отношениях, но и в отношениях Литвы с двумя другими государствами Балтии.
Правительства Эстонии и Латвии преуспели больше; все вопросы, связанные с границами этих стран, были решены в начале 20-х годов XX столетия. Однако помимо вопроса о границах оставалась актуальной также проблема международного признания. Дипломаты всех трех стран с 1918 г. усердно работали над тем, чтобы положение их стран де-факто было признано основными европейскими державами де-юре. Эта задача была решена, когда в 1921 г. Эстония и Латвия, а в 1922 г. Литва стали полноправными членами Лиги Наций. Между тем все три правительства серьезно занимались государственным строительством, что в тот момент означало восстановление и реконструкцию, а также обретение авторитета самими правительствами. Раны, нанесенные в социально-экономической сфере шестью годами военных действий, немецкой оккупацией и оборонными мероприятиями правительства России, были весьма глубокими. Число беженцев, покинувших побережье, исчислялось сотнями тысяч, и было абсолютно неясно, сколько из них вернется и вернутся ли они вообще. Первые переписи населения, проведенные во вновь образованных странах в начале 20-х годов, показали, что в абсолютных цифрах население Эстонии уменьшилось с довоенных 1,08 млн до 1,05 млн человек, Латвии — с 2,5 млн до 1,5 млн и население Литвы — с 4,3 млн до 3,3 млн человек (включая Вильнюс и окрестности, захваченные Польшей). Крупнейший город побережья — Рига — потерял более половины населения, которое перед войной, в 1914 г., составляло 517 тыс. человек, а по ее завершении — 250 тыс.; ситуация в других городах отражала ту же тенденцию. Столь огромные потери населения, как и эвакуация промышленной инфраструктуры в Россию в первые годы войны, способствовали разорению в краткосрочной перспективе, поскольку для восстановления требовался человеческий капитал. Было бы лишь небольшим преувеличением сказать, что побережье между 1914 и 1920 гг. пережило своего рода деиндустриализацию. К тому же около шести урожаев потеряны из-за постоянных военных реквизиций лошадей и пшеницы, растущего количества покинутых ферм и из-за отсутствия доступного посевного материала. В этот период не отмечалось случаев массового голода, однако недоедание, скудное распределение продовольствия и карточная система стали обычным явлением, однако менее распространенным на селе, чем в городах.
Были и другие существенные последствия: образование новых государств разрушило (по крайней мере, в долгосрочной перспективе) экономические связи побережья с более крупным российским рынком. Совершенно невозможно было предположить, что Советская Россия, подчинявшая рынок политическим целям, пойдет в скором времени на сотрудничество с целью восстановления экономических связей. Хотя небольшие предприятия, ориентированные на местные рынки, имели шанс на восстановление, значительное количество предприятий, существовавших до войны, прекратили свое существование, возможно, навсегда. Транспортная система региона также пострадала, особенно железнодорожные подвижные составы, а разрушения жилых домов в сельской местности составили, по оценкам, около 10 %. Фотографии круглосуточных столовых в городах (где можно было получить миску супа), крытых дерном землянок и лачуг в сельской местности, бывших окопов, используемых как временное жилье, и возвращающихся беженцев стали такой же неотъемлемой частью визуального наследия периода 1914–1920 гг., как и групповые фото официально одетых мужчин, сидящих вокруг стола и вершащих национальную политику.
Деятельность, направленная на создание государственного аппарата, началась в 1918 г., когда были провозглашены все три декларации независимости, в надежде, что новые государства смогут выжить. Временные правительства этого периода, в которые вошли известные политические деятели, действовали на тот момент от имени эстонского, латышского и литовского населения, хотя не были ими избраны; им не хватало легитимности, которую могло дать только наличие конституции. Как показал период войн за независимость, во всех трех странах население обнаруживало значительные расхождения в базовых вопросах — кто будет управлять страной и как именно будет осуществляться управление. Большинство населения в каждом из трех эмбриональных государств однажды вдруг обнаружило, что очутилось в границах вновь образованной страны, хотя их прямого согласия на то никто не спрашивал. Конечно, множество фактов — поддержка населением временных правительств, национальных армий, а также всевозможные декларации — демонстрировали, что новые государства пользовались поддержкой населения, но в любом случае ее необходимо было зафиксировать в официальных документах и институтах управления, которые могли функционировать лишь при этом условии. Неизбежно, что многие институты, особенно местного управления, созданные в последние годы существования Российской империи, продолжали функционировать и сохранились в новых государствах в переходный период; однако на высшем уровне была необходима полная трансформация. Хотя данная задача решалась тремя временными правительствами по-разному, все они были вынуждены действовать еще до окончания войн за независимость.
В Эстонии временное правительство инициировало выборы в Учредительное собрание (Asutav kogu) в апреле 1919 г.; они успешно прошли при участии около 80 % населения и множества политических партий. Временное правительство прекратило свою работу в мае, и новый орган утвердил кабинет министров под руководством премьер-министра Отто Страндмана из Партии труда. В июне была принята временная конституция. Как вновь избранный представительный орган власти, так и временная конституция способствовали тому, что эстонское правительство стало легитимным и его действия обрели весомость, а законодательная ассамблея получила возможность работать над окончательным вариантом конституции, принятым 20 декабря 1920 г.
В Латвии временное правительство продолжало работать после провозглашения независимости 18 ноября 1918 г., но теперь его легитимность основывалась на существовании Национального совета (Tautas Padome), созданного после объявления независимости. Этот орган включал в себя представителей восьми крупнейших существовавших на тот момент политических партий. Другие его члены представляли различные группы латышского населения (включая Латгалию), где партии только начинали формироваться. Изначально в Совет вошли 39 членов; к тому моменту,
