партий (пять или шесть) фактически формировали кабинет. Эта ситуация порождала политическое отчуждение; с середины 20-х годов складывалось мнение, что партийная система и парламент «не работают», особенно вследствие увеличения в парламенте числа отколовшихся партий: к 1931 г. количество членов парламента, которые были единственными (или одними из двух) представителями своей партии, выросло до 17 человек на 100 членов парламента. Политическим лидером, считавшим ситуацию все более неприемлемой, был Карлис Ульманис, один из «отцов-основателей» государства Латвии, который к началу 30-х годов являлся главой «Крестьянского союза».
Как и Сметона в Литве, Ульманис после 1905 г. занял правоцентристскую политическую позицию; он был вынужден бежать от преследований царизма и на протяжении шести лет (1907–1913) находился в эмиграции в США. Тогда и впоследствии его интересы лежали в области сельскохозяйственной экономики, особенно в производстве молочных продуктов. Даже во время эмиграции Ульманис продолжал публиковать в латышской прессе материалы об улучшении сельского хозяйства, о кооперативном движении и модернизации экономики. Став главой правительства в годы войны, он нашел естественную опору своим взглядам в партии «Крестьянский союз» (второй по величине политической партии Латвии), которую представлял во всех четырех парламентах. 15 мая 1934 г. Ульманис вместе с группой единомышленников-аграриев при поддержке некоторых военных и представителей военизированной организации «Айзсарги» (Aizsargi — «Защитники») осуществил бескровный переворот, распустив парламент и все политические партии (включая ту, к которой принадлежал сам), а также приостановил действие Конституции 1922 г. (с обещанием пересмотреть ее позже). Наиболее влиятельные лидеры социал-демократов и левых партий, как и другие потенциальные противники переворота Ульманиса, были арестованы и некоторое время провели в лагерях для интернированных, после чего освобождены.
В 1936 г., по окончании срока президентства Альбертса Квиесиса, Ульманис возглавил страну. С этого момента и до 1940 г. он сосредоточил в своих руках больше власти, чем какой-либо другой латвийский политик.
В отличие от Литвы, Латвия с 1934 г. не имела парламента, политические партии в ней были запрещены, и Ульманис так и не выполнил своего обещания пересмотреть Конституцию 1922 г. и представить ее электорату. Его правление было единоличным. Сторонники переворота предполагали, что он вызван заговорами групп экстремистов; по крайней мере, так переворот оправдывался в иностранных газетах, таких, как «Нью-Йорк Таймс». Однако это была лишь отговорка: никаких заговоров не существовало. Более вероятно, Ульманису казалось, что парламент действует слишком медленно, а кажущаяся хаотичность политической системы вызывала у него нетерпение; Ульманис считал, что он и его сторонники могут справиться лучше, находясь над системой. Карлис Ульманис не был женат и в какой-то степени вел аскетический образ жизни, но, тем не менее, получал удовольствие от окружающего его культа личности: титула «вождя» (Vadonis), почетной докторской степени Латвийского университета, толп, которые приветствовали его во время поездок по сельской местности. Как и Сметона, во время войны и после нее он подчеркивал приверженность парламентской демократии, и меры, которые он и избранный лично им кабинет вводили с 1934 по 1940 г.: развитие социального обеспечения, поддержка экономического роста, субсидии для сельского хозяйства и национального производства и создание государством рабочих мест, — как и в Литве, были одобрены парламентом. Как и в Литве, в Латвии создавались государственные монополии, чтобы расширить возможности государства и вознаградить приверженцев Ульманиса высокооплачиваемыми должностями. С помощью целенаправленных мер были уменьшены экономические возможности нелатышей (в основном балтийских немцев и евреев). Ульманис являлся сторонником национального протекционизма; хотя лично он хорошо относился к национальным меньшинствам, среди его сторонников все большей популярностью пользовались различные версии лозунга «Латвия для латышей». Несомненно, Ульманис разделял мнение Сметоны, что главной функцией государства является защита интересов латышского народа. За исключением нелегально действующих коммунистов, в стране практически отсутствовала оппозиция единовластию Ульманиса: тайная полиция следила за потенциальными источниками проблем, а лидеры расформированных политических партий (включая социал-демократов) заняли выжидательную позицию.
Переворот был необходим для предотвращения прихода к власти экстремистов — этот аргумент уже использовался в марте 1934 г., чтобы оправдать захват политической власти в Эстонии 60-летним Константином Пятсом. Как Сметона и Ульманис, Пятс также являлся одним из ведущих политических деятелей Эстонии во время Первой мировой войны и в 20-е годы. Он получил юридическое образование в Тартуском университете и с 1901 г. был заметной фигурой в эстонской журналистике. До 1934 г. Пятс пять раз исполнял обязанности государственного старейшины (то есть президента), будучи членом партии «Объединение хуторян» (Põllumeeste Kogu). Аргумент, что власть в Эстонии могут захватить правые экстремисты, выглядел правдоподобно, поскольку с начала 30-х годов на эстонской политической арене большим влиянием стала пользоваться организация под названием «Лига ветеранов войны за независимость Эстонии» (Eesti VabadusOjalaste Liit), которой руководил юрист Артур Сирк (1900–1937). Если бы эта организация была создана как добропорядочная политическая партия, она могла бы получить значительную поддержку электората. Как следует из названия, Лига появилась как организация ветеранов, но позже открыла свои ряды для всех, кто разделял ее идеи. Внешний облик ее членов — береты и нарукавные повязки, салют, похожий на нацистский, — напоминал представителей фашистских движений в Западной Европе. Идеология Лиги, хотя и не всегда определенная, содержала значительную долю экстремального национализма, антимарксизма, антисемитизма и культа вождей. Можно спорить, могла ли она захватить власть в стране, однако Эстония однажды уже столкнулась с серьезной попыткой государственного переворота, предпринятой в 1924 г. коммунистической партией. Переворот Пятса не был столь вопиюще антиконституционным и антипарламентским, как переворот Ульманиса три месяца спустя. В 1933 г. эстонский парламент принял новую конституцию (пересмотрев принятую в 1920 г.), существенно расширявшую полномочия главы государства (государственного старейшины) и наполовину уменьшавшую парламент (со 100 до 50 членов). В этот момент Лига ветеранов выступила на эстонской политической арене как полноценная партия и в январе 1934 г. одержала впечатляющие победы на выборах в Таллине и Тарту. Развивая успех, Лига выдвинула собственного кандидата на должность главы государства — генерала Андреса Ларку (1879–1943), и казалось, что он вполне способен победить. Чтобы предотвратить это, действующий президент Пятс объявил военное положение, назначил генерала Йохана Лайдонера (1884–1953) главнокомандующим вооруженными силами, арестовал около 400 членов Лиги и закрыл все ее местные отделения. Членов Лиги исключили из всех государственных структур, включая вооруженные силы и гражданскую службу, и Эстония вступила в «эру молчания» (названную так из-за введения цензуры и подавления всякой оппозиции). Все выборы были отложены, как и заседания парламента. В марте 1935 г. вместо них для обеспечения национального единства и стабильности государства была создана новая организация, под названием «Лига Отечества» (Isamaalit). В отличие от режима Ульманиса, сам Пятс и большинство его сторонников оставались преданы идеям конституционализма и парламентаризма. В 1937 г. была разработана новая конституция и проведены выборы в двухпалатный парламент. Однако во время парламентских выборов
