Барселоне и Тортосе проводились поэтические конкурсы на провансальский манер, а сочинение и чтение стихов стало страстью среди грамотного меньшинства в Арагоне и Кастилии. Лирика любви, веры или войны исполнялась странствующими жонглерами под простой аккомпанемент струнных инструментов.
В следующем поколении Иоанн II Кастильский поддерживал итальянские образцы поэзии. Через Неаполь и Сицилию, где правили испанцы, и через Болонский университет, где училась испанская молодежь вроде Борджиа, на полуостров хлынули итальянские настроения и стилистика, а Данте и Петрарка нашли охотных подражателей в кастильском языке. Периодически стихи испанских поэтов собирались в кансьонерос, книги баллад, рыцарских по настроению и петрарковских по стилю. Маркиз де Сантильяна — государственный деятель, ученый, меценат, поэт — импортировал из Италии форму сонета и так скоро составил историю испанской литературы. Хуан де Мена откровенно подражал Данте в эпической поэме «Лабиринт», которая сделала почти столько же для утверждения кастильского языка в качестве литературного, сколько «Божественная комедия» сделала для тосканской речи. Тем временем дон Хуан Мануэль предвосхитил Боккаччо, написав драматические рассказы, из одного из которых Шекспир почерпнул совершенно невероятную легенду об укрощении Петручио строптивой.
Романтика продолжала привлекать всех читателей. Амадис да Гаула была переведена на испанский язык (ок. 1500 г.) Гарсией Ордоньесом, который уверял своих читателей, что значительно улучшил португальский оригинал; поскольку он утрачен, мы не можем ему возразить. Амадис, незаконнорожденный сын воображаемой английской принцессы, был выброшен ее матерью в море. Его спасает шотландский рыцарь, и он становится пажом шотландской королевы. Лисуарт, король Англии, оставляет свою десятилетнюю дочь Ориану при шотландском дворе, пока он подавляет узурпатора в своем королевстве. Королева назначает двенадцатилетнего Амадиса пажом Орианы, говоря: «Это ребенок, который будет служить вам».
И она ответила, что ей это угодно. И ребенок сохранил это слово в своем сердце так, что оно никогда впоследствии не покидало его… и он никогда, во все дни своей жизни, не уставал служить ей. И так продолжалась их любовь до тех пор, пока они жили; но Амадис, который совсем не знал, как она его любит, считал себя очень смелым в том, что он положил на нее свои мысли, учитывая и ее величие, и ее красоту, и никогда не осмеливался сказать ни слова об этом. И она, хотя и любила его сердцем, следила за тем, чтобы не говорить с ним больше, чем с другим; но глаза ее утешались тем, что показывали ее сердцу, какую вещь в мире она любит больше всего.59
Приятно сознавать, что их любовь была триумфально завершена после испытаний, столь же многочисленных до брака в художественной литературе, как и после него в жизни. В этой длинной истории много моментов нежности и благородства; и Сервантес, поклявшись уничтожить все подобные романы, пощадил этот как лучший.
Романтика послужила одним из источников драмы, которая постепенно развивалась из мистерий и пьес моралите, популярных фарсов и придворных маскарадов. Самой старой датой в истории испанской драмы считается 1492 год, когда на сцене появились драматические диалоги Хуана дель Энсины. Фернандо де Рохас, конверсонец, сделал еще один шаг к драме в пьесе «Селестина» (1499), истории, рассказанной в диалогах и разделенной на двадцать два акта; она была слишком длинной для постановки, но ее яркие характеры и энергичные диалоги подготовили классические комедии Испании.
Церковь как препятствовала, так и поощряла ученость. В то время как инквизиция преследовала мысли, ведущие церковные деятели делали многое для обучения и образования. Такие итальянцы, как Пьетро Мартире д’Анхиера, приехав в Испанию в 1487 году, принесли с собой новости о гуманистическом движении, и испанцы, получившие образование в Италии, возвращались оттуда с энтузиазмом. По просьбе королевы Петр Мученик открыл при ее дворе, как за семь веков до этого Алкуин для Карла Великого, школу классических языков и литературы; принцесса Хуана послушно изучала латынь на пути к безумию. Сам Петр написал первую историю открытий в Америке под названием De rebus oceanis et novo orbe (1504 f.); последние два слова совпадают с более ранним (1502?) использованием Веспуччи этого термина для названия «Нового Света».
Кардинал Ксименес, чья вера была твердой и острой, как сталь, активно включился в классическое движение. В 1499 году он основал колледж Сан-Ильдефонсо, а в 1508 году — университет Алькала. Там в 1502 году девять лингвистов под его руководством начали работу над одним из главных достижений ренессансной науки — Полиглотской Библией Комплути, или Библией Комплутенсиана,* первое полное издание христианского Писания на языках оригинала. К еврейскому масоретскому тексту Ветхого Завета и греческому Новому редакторы добавили, в параллельных или примыкающих колонках, греческий перевод Септуагинты, латинскую версию «Вульгаты» Иеронима и сиракузский парафраз Пятикнижия. Лев X открыл для сотрудников Ксименеса рукописи Ватиканской библиотеки, а три крещеных еврея внесли свой вклад в изучение гебраистики. Работа по редактированию была завершена в 1517 году, но шесть томов были напечатаны только в 1522 году. Ксименес, предвидя смерть, призывал своих знатоков. «Не теряйте времени на выполнение нашей славной задачи, чтобы в результате жизненных потерь вы не потеряли своего покровителя или мне не пришлось оплакивать потерю тех, чьи услуги в моих глазах имеют большую цену, чем богатство и почести мира».60 За несколько месяцев до смерти последний том был преподнесен ему с комплиментами от друзей. Он сказал им, что из всех деяний, совершенных им за время правления, ни одно не имеет большего права на поздравления, чем это. Он задумал издание Аристотеля в том же масштабе, с новым латинским переводом, но краткость его долгой жизни одержала над ним верх.
IX. СУВЕРЕННАЯ СМЕРТЬ
Изабелла опередила своего энергичного министра в кульминационном приключении. При всей своей суровости она была женщиной глубоко чувствительной и переносила утраты тяжелее, чем войны. В 1496 году она похоронила свою мать. Из десяти ее детей пятеро были мертворожденными или умерли в младенчестве, а еще двое умерли в ранней юности. В 1497 году она потеряла единственного сына, единственную надежду на упорядоченное престолонаследие, а в 1498 году — свою самую любимую дочь, королеву Португалии, которая могла бы объединить полуостров в мире. На фоне этих ударов она ежедневно переживала трагедию, видя, как ее дочь Хуана, теперь уже наследница престола, медленно
