средств к частным лицам из государственных банков и поддержка предприятий, организованных эстонцами, латышами и литовцами (в отличие от отношения к предприятиям, созданным представителями национальных меньшинств). Это был не вполне государственный социализм, но и не система, где конкуренция и личные заслуги приобретают особенную важность для развития крупного предпринимательства. Здесь конкуренция являлась актуальной лишь для небольших частных предприятий и розничных магазинов. Все это создавало весьма нестандартную экономику и общественное мнение, чрезвычайно доверявшее правительствам в таких вопросах, как оптимальное распределение ресурсов и всеобщее благосостояние.
Однако, какой бы ни была внутренняя политика Эстонии, Латвии и Литвы с середины 30-х годов, она никак не могла повлиять на положение дел в Европе, где экспансионистские стремления муссолиниевской Италии и гитлеровской Германии почти не встречали препятствий. В дополнение к двусторонним соглашениям, уже заключенным между всеми крупными странами, небольшие государства Балтии заключали свои — торговые пакты, соглашения о ненападении и другие формальные и неформальные договоренности о союзах — в надежде, что укрепление подобных связей, сопровождаемых подобающим дипломатическим протоколом и подписанием соглашений, поможет убедить всех, что Эстония, Латвия и Литва планируют жить мирно и дружить со всеми. Фактически, в этом и заключались основные принципы внешней политики стран Балтии во второй половине 30-х годов. За исключением стремления Литвы вернуть захваченный Польшей Вильнюс, все страны намеревались сохранить существующие границы и были озабочены исключительно внутренним развитием.
Политика нейтралитета казалась работающей моделью для Швейцарии (маленького государства) и Скандинавских стран (значительных территориально, но весьма скромных демографически), и возникла надежда, что государства Балтии на северо-востоке Европы также сумеют остаться в стороне от конфликтов, назревающих на континенте. Политика нейтралитета смягчала общественное мнение трех стран, хотя литовские газеты выражали беспокойство о будущем. Стремление Гитлера объединить всех немцев в границах Великой Германии напрямую касалось города Клайпеда (Мемель), который Литва получила в 1924 г. по решению западных союзников. Население этой области на 40 % состояло из немцев, и Гитлер всерьез нацеливался на нее так же, как он уже (в 1937 г.) поступил с Судетской областью Чехословакии. Иными словами, нейтралитет не так хорошо защищал страны восточного побережья Балтики, как им хотелось бы. Эстонское и латышское правительства, со своей стороны, на встречах лидеров стран Балтии всячески избегали затрагивать тему Клайпеды и Вильнюса; эти вопросы считались сугубо литовскими проблемами.
8. Возвращение империй (1940–1991) [25]
1939 год оказался роковым для Европы и всего мира. После того как 1 сентября нацистская Германия вторглась в Польшу, начался столь глубокий конфликт, что он быстро получил название «Вторая мировая война», а прошедшая Великая война стала, таким образом, Первой мировой. Продвигаясь на восток, Германия чувствовала себя уверенно, поскольку 29 августа 1939 г. Гитлер и Сталин заключили Пакт о ненападении, что на некоторое время исключило для Германии перспективу войны на два фронта — против СССР на востоке и против Франции и Великобритании, выступивших на защиту Польши, на западе. Пакт содержал секретные протоколы, которые определяли сферы влияния СССР и Германии в Восточной Европе и в которых решалась в том числе судьба восточного побережья Балтики. Германия провозгласила, что не заинтересована в этом регионе, в сущности предоставляя СССР свободу действий. Советский Союз быстро отреагировал, вторгнувшись 17 сентября 1939 г. в Польшу, и, фактически, оккупировал чуть большую (но менее населенную) часть этой страны, чем та, которая уже находилась под контролем Германии. Следует добавить, что ранее, в марте того же года, сама Польша выиграла в результате разделения Гитлером Чехословакии, получив Тешинскую область с населением 240 тыс. человек. Так или иначе, 3 сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии.
Драматические события середины 1939 г. показали, что страны Балтии не смогут избежать воздействия этой войны, но оставалось неясным, как Эстонии, Латвии и Литве следует на нее реагировать. Информация о секретных протоколах в какой-то степени стала известной, но министерствам иностранных дел трех стран не было понятно, что в действительности означает заявленная в них концепция «сфер влияния». Все три государства (то есть три авторитарных лидера — Пятс, Ульманис и Сметона) предпочли политику нейтралитета, надеясь, что подчеркнутое невмешательство поможет им как-то избежать внимания двух (ныне союзных) экспансионистских держав. Рассуждать о какой-либо иной внешней политике, кроме как о политике нейтралитета, стало невозможно. На протяжении двух десятилетий три страны, адаптируясь к новому для себя состоянию независимости, мало что сделали для создания системы эффективного взаимодействия (в военном или ином смысле). Все эти годы страны Балтии расходовали мало средств на оборону, и закупки военного снаряжения осуществлялись крайне нерегулярно из-за плохого планирования и проблем с потенциальными поставщиками на Востоке и Западе. Единственное, что оставалось делать трем авторитарным лидерам, так это оповещать внешний мир о своей политике нейтралитета, а внутри страны постоянно убеждать население в том, что политическое руководство делает все возможное, чтобы защитить страну. Речи президентов данного периода полны предупреждений о тяжелых временах, но также и уверенности в том, что на будущее можно повлиять, неуклонно, шаг за шагом проводя переговоры с другими странами. Основная часть населения Эстонии, Латвии и Литвы не оставалось безучастной к тому, что происходит в Европе, но правительства боролись с тревожными слухами. Центральные газеты писали о международных новостях так, как будто эти события мало касались будущего Балтийского побережья. Такое принятие желаемого за действительное (на уровне как политической элиты, так и населения в целом) в какой-то степени объяснялось памятью о прошлом: значительная часть населения каждой из стран испытала на себе ужасы Первой мировой войны и потому не хотела верить, что Европа вновь ввергнет себя в подобную катастрофу. Они также не могли допустить мысли, что странам Балтии опять придется защищать свою независимость, особенно после ее признания на международном уровне лишь двадцать лет назад; тем более, что за эти годы Эстония, Латвия и Литва продемонстрировали свою жизнеспособность в качестве членов Лиги Наций и участвовали в подписании множества договоров в соответствии с международным правом.
Вторжение Германии в Польшу Blitzkrieg или «молниеносная война» — и объявление Францией и Великобританией войны Германии не привели к немедленному началу военных действий в Западной Европе, и злые языки назвали последующие месяцы «сидячей войной» (нем. Sitzkrieg). Однако на востоке пакт о ненападении между Германией и СССР от 23 августа 1939 г. (также называемый пактом Молотова-Риббентропа, по фамилиям министров иностранных дел двух стран) и секретные протоколы к нему дали обеим странам возможность завершить разработку своих экспансионистских планов и предпринять дальнейшие шаги. Для Гитлера это означало
