окупаются. Генетически модифицированные продукты более конкурентоспособны на рынке за счет низкой цены и хорошего качества. Да-да, и качества тоже, потому что нередко генетическое модифицирование имеет своей целью не только урожайность, но и повышение потребительских свойств продукта.
Мелкие хозяйства не могут конкурировать с крупными структурами напрямую, снижая цены и повышая качество продукции. Но зато они могут постоянно говорить о мнимом вреде ГМО и противопоставлять недорогой генетически модифицированной продукции свою, более дорогую, но зато якобы «полезную». «Полезная продукция от мелкого фермерского хозяйства» – это модно и впечатляет. «У нас все свое! – гордо рассказывают псевдофермеры. – И мука своя, и сено свое… Все-все свое!» При этом какой-нибудь «супервкусный и мегаэлитный» хлебушек, предлагаемый покупателям за бешеные деньги, вполне может выпекаться из генетически модифицированной пшеницы или ржи. А что? Рынок есть рынок.
Так что не бойтесь генетически модифицированных продуктов. Нечего их бояться, поскольку, с точки зрения едока, они ничем не отличаются от немодифицированных продуктов.
Бойтесь тех, кто норовит залезть к вам в карман! Прямо или опосредованно, вынуждая вас переплачивать за то, что этой самой переплаты не стоит. И вообще, столкнувшись с каким-то «рукотворным» явлением, всегда задавайте себе один простой вопрос: «Кому это выгодно?». Этот универсальный вопрос облегчает жизнь не только следователям и оперативникам, но и всем людям, независимо от их рода занятий. Если понять, откуда дует ветер, то сразу же становится ясно, зачем и почему он дует.
Как-то так.
Автор.
Глава двадцать первая
Ты мне «теле» не гони, ты мне дело говори!
Отцов у ребенка может быть много, а мать – одна.
Название этой главы может показаться странным: что за «теле» такое, которое не надо гнать? Телефон? Телевизор? Телепатия? Телеграмма?
Нет, речь у нас в этой главе пойдет о телего`нии, [54] биологической концепции, существовавшей в XIX веке и первой половине века ХХ. Кое-кто верит в эту концепцию и сейчас, несмотря на то, что она давно опровергнута и отвергнута. Но, как говорится, если человеку хочется во что-то верить, то он будет в это верить, сколько его ни разубеждай и сколько кольев у него на голове не обтесывай (согласитесь, что у некоторых народных присказок-поговорок совершенно жуткая подоплека, верно?).
Опять же – телегония признавалась в Советском Союзе в сороковых-пятидесятых годах прошлого века, в пору гонений на генетиков и отрицания генетики как науки. А любая концепция, признанная на государственном уровне, укореняется в народной памяти надолго. Особенно, если она имеет широкое практическое применение и понятное объяснение. Вдобавок в наше время стало модным «опровергать» давно доказанные истины, вроде той, что наша Земля круглая, и реанимировать давно похороненные гипотезы. Это же так увлекательно – перетряхнуть багаж научных знаний, накопленных человечеством, белое назвать черным, а черное – белым, блеснуть умом во всей его ослепительной остроте… Вот и блещут до рези в глазах.
Но вернемся к нашей телегонии.
С биологической точки зрения (исключительно с биологической, не спешите возражать и опровергать!) смысл существования любого организма заключается в том, чтобы произвести потомство. Для людей этот аспект тоже очень важен, хотя далеко не все люди считают, что живут они в первую очередь воспроизводства ради. Некоторые так вообще сознательно не хотят иметь детей. Но большинство – хочет. И половину из этого большинства составляют отцы. А каждому отцу хочется, чтобы его ребенок был похож на него, а не на соседа или какого-то еще постороннего добра молодца…
Вот тут-то впору вспомнить о телегонии.
Телегония – это концепция или, если хотите – гипотеза, согласно которой спаривание с предшествующими сексуальными партнерами, а особенно – с самым первым из них, существенно сказывается на наследственных признаках потомства женской особи, полученного в результате спаривания с последующими партнерами.
Трудновато для понимания?
Тогда скажем проще – каждый сексуальный партнер, и прежде всего – самый первый, оставляет в женщине часть своих генов, которые она передаст своим детям. Было у женщины, к примеру, десять партнеров, от которых она не собиралась иметь детей, а просто занималась с ними сексом. Потом в ее жизни появился одиннадцатый партнер, от которого она забеременела. Только вот какая закавыка получилась – ребенок не столько оказался похож на своего папашу номер одиннадцать, сколько на всех предыдущих кавалеров мамаши. Скопом, то есть оптом. От одного цвет волос унаследовал, от другого – оттопыренные уши, от третьего – цвет глаз… Счастливый отец в ярости, несчастная мать в шоке – ну как такое могло получиться?!! Семейное счастье на грани развала…
А ведь еще старина Аристотель предупреждал, что жениться следует только на девственницах и потомство заводить с ними же. Чтобы будущая мать прежде ни с кем ни-ни и ни жу-жу! Только в этом случае можно надеяться на то, что сын или дочь уродятся в отца, а не в проезжа молодца и не в соседа-подлеца.
Если честно, то знаменитый древнегреческий философ Аристотель, ученик не менее знаменитого Платона и воспитатель суперзнаменитого Александра Македонского, насчет женитьбы никаких советов не давал. Во всяком случае, свидетельств этому не сохранилось. Возможно, что для мыслителя подобного уровня эта тема была мелковатой и чересчур приземленной. Просто среди множества предположений, выдвинутых Аристотелем, было и предположение о том, что признаки наследуются не только от пары родителей, но и от других самцов, с которыми мать имела половую связь (или, как вариант, от которых мать имела предыдущие беременности).
Ну, показалось однажды Аристотелю, будто один жеребенок не столько похож на своего биологического родителя, сколько на других жеребцов из конюшни. Он задумался – и породил гипотезу. Но, ясное дело, ничем ее не доказал. В четвертом веке до нашей эры не было средств для подобных доказательств. Да и сам Аристотель на этой гипотезе особо не зацикливался. Высказал – и забыл. Даже названия ей не придумал. У него, гения древнегреческого, этих гипотез было в день по
