забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары».
Особым спросом в Югре пользовались мечи и сабли из Прикаспия, изготовленные мастерами Зенджана, Абхара, Тебриза и Исфагана. Сначала их привозили в Волжскую Болгарию. «Затем, — повествует Ал-Гарнати, — булгарцы везут их в Иуру, и (ее жители) покупают их за соболиные шкуры и за невольниц и невольников. А каждому человеку, живущему там, нужен каждый год меч, чтобы бросить его в море Мраков. И когда они бросят мечи, то Аллах выводит им из моря рыбу» (Путешествие Абу Хамида Ал-Гарнати…, 1971. С. 32–34). Несколько десятилетий назад в Березовском районе Тюменской области была найдена прекрасно сохранившаяся стальная сабля с армянской надписью, изготовленная в одном из прикаспийских городов около XII–XIII вв.
Кроме оружия, через Волжскую Болгарию в Вису, Иуру и далее, в Страну Мрака, шли серебряная и медно-бронзовая посуда, знаменитая болгарская кожа особой выделки, дорогие ткани, всевозможные предметы роскоши. Из Сайгатинского I святилища в Сургутском Приобье были извлечены вещи волжско-болгарского происхождения; особенно характерны серебряные сканые украшения (Федорова Н. В. и др., 1991. С. 140). Из Иуры и соседних северных земель в Волжскую Болгарию, а затем в более отдаленные западные и южные страны поступали взамен дорогие бобровые, куньи и собольи меха, «рыбий зуб» (моржовый клык), бобровая струя и другие товары.
Арабские путешественники, посетившие Волжскую Болгарию, склонны были считать, что мало кто из болгарских купцов рисковал ходить дальше страны, населенной народом вису (весь); последние перепродавали часть купленных у болгарских купцов товаров в Югру; оттуда многие импортные вещи попадали затем в Страну Мрака, под которой подразумевались приполярные и заполярные страны Приуралья и Зауралья. Таким образом, жители Вису и Иуры, насколько можно судить по письменным источникам XII–XIII вв., в торговле болгар со Страной Мрака выступали в основном как посредники. Что касается арабских и закавказских купцов, они, по имеющимся сведениям, в то время вообще не бывали севернее и восточнее Волжской Болгарии.
Похоже, что болгарские купцы, оберегая свои меркантильные интересы, чинили иноземным «гостям» всевозможные препятствия в их стремлении проникнуть на север для установления непосредственных торговых контактов с тамошними народами. По той же причине болгарские торговцы всячески мешали жителям Вису и Иуры приходить в Болгарию и самим продавать свои товары на рынках болгарских городов. Распускались слухи, имевшие целью вселить в местных обывателей и иноземных купцов страх перед жителями северных стран и отбить охоту общаться с ними. «Жителям Вису и Иура, — писал в середине XII в. Ал-Гарнати, — запрещено летом вступать в страну Булгар, потому что когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то вода и воздух холодают, как зимой, и у людей гибнут посевы» (Путешествие Абу Хамида Ал-Гарнати…, 1971. С. 34).
Путь в северные страны был трудным и опасным. Арабский путешественник XIV в. Ибн-Батута сообщает: «Путешествие туда совершается не иначе, как на маленьких повозках, которые возят большие собаки; ибо в этой пустыне (везде) лед, на котором не держатся ни ноги человеческие, ни копыта скотины; у собак же когти и ноги их держатся на льду. Проникают туда только богатые купцы, из которых у иного по 100 повозок или около того, нагруженных его съестным, напитками и дровами, т. к. там нет ни дерева, ни камня, ни мазанки. Путеводитель в этой земле — собака, которая побывала в ней уже много раз; цена её доходит до 1000 динаров или около того. Повозка прикрепляется к ее шее; вместе с нею припрягаются (еще) три собаки. Это авангард, за которым следуют прочие собаки с повозками. Остановится он, и они останавливаются. Хозяин собаку и не бьет, и не ругает. Когда подается корм, то он кормит собак раньше людей, в противном же случае собака злится, убегает и оставляет хозяина своего на погибель. Совершив по этой пустыне 40 станций, путешественники делают привал "у мрака"» (Алексеев М. П., 1941. С. 41–42).
Думается, что после столь устрашающих рассказов южные иноземные купцы не проявляли особой охоты посетить эти холодные, мрачные страны.
Не менее пугающими в этом отношении выглядят и сведения из русских письменных источников. Особенно впечатляют описания малоизвестных в те времена приполярных и заполярных самоедов, сделанные, предположительно, в конце XV в.:
«В той же стране, за теми людми, над тем же морем, иная Самоедь такова: вверху рты, рот на темени, а не говорят; а видение в пошлину человеци; а коли ядят, и они крошат мясо и рыбу да кладут под колпакы или под шапку, и как почнут ясти, и они плечима движут вверх и вниз.
В той же стране, за теми людми есть иная Самоедь такова, как и прочие человеци; по зиме умирают на два месяца; умирают же тако: как где застанет которого в те месяцы, то туго и сядет, а у него из носа вода изойдет, как от потока, да вымерзнет к земли; и кто человек иные земли неведением… спихнет с места, ин умрет, то уже не оживет…
В той же стране есть такова Самоедь: в пошлину аки человеци, но без голов; рты у них меж плечима, а очи в грудех. А яд их головы сырые оленьи; и коли им ясти, и они с головы оленьи взметывают собе в рот на плечи и на другой день измещут из себя туда же. А не говорят…
В восточной же стране есть иная Самоедь, зовома Каменская: облежит около Югорьские земли… А яд их мясо оленье да собачину и бобровину сыру ядят, а кровь пьют человечу и всякую. Да есть у них таковы люди лекари: у которого человека внутри нездорово, и они брюхо режут, да нутрь вымают. Да в той же Самоеди видали, кажут Самоедь же, старые люди; с горы подле море мертвых своих идут плачущи множество их, и за ними идет велик человек, палицею железной погоняя их» (О человецех незнаемых…, 1890. С. 4–6).
Первые контакты с носителями Христовой веры
Контакты сибирского язычества с христианством имели место задолго до похода Ермака. Известно, например, что с христианами несторианского толка южносибирские язычники контактировали, по крайней мере, с IX в. н. э. (Пустогачев А. Я., 1997. С. 18). Религиозное влияние христианской Руси, принявшей крещение в 988 г., началось значительно позже. Известно летописное сообщение от 1032 г. о хождении новгородцев под предводительством некоего Улеба к Железным Воротам (Уральским горам); однако это предприятие окончилось неудачно: участники его были побеждены
