ландшафте кладбища в целом: личное посещение, декабрь, 2012 года. О жалобах на обслуживание на кладбище см. страницу отзывов на сайте управляющей компании, URL: http://gmstar.ru/spb/l-241597-uzhnoe-kladbis-che.html (дата обращения 02.09.2021).
Личное сообщение, декабрь 2012 года.
Автобусы и маршрутки ходят от станций метро «Московская» и «Проспект Ветеранов». В обоих случаях остановки находятся далеко от выхода из метро: после долгих поисков я нашла таксиста, который без капли юмора сообщил мне, что автобус до Южного кладбища идет от «самой последней остановки на дальней стороне дороги».
Личное посещение, декабрь 2012.
Утверждение о том, что Петербург – центр производства амфетаминов и т. д., см. Oxf/AHRC-SPb-09 PF-60 IN; о рейвах см. Oxf/AHRC-SPb-07 39 PF IN.
О кронштадтских рейвах (которые в конце 2000-х переместились и в сам город) см. URL: http://caves.ru/threads/42064-(j)opTbi-KpOHHrraflTa (дата обращения: 08.06.2021). О крепости Орешек см.: «Молодая Гвардия» проведет в защиту крепости Орешек акцию «Рейв против рейва» // Санкт-Петербург, ру. 2007. 5 июля. URL: http://saint-petersburg.ru/rn/209888/molodaya_gwardi-ya_prowedet_w_zaschitu_kreposti_oresh.html (дата обращения: 08.09.2021).
Материалы о протестах см. URL: http://rusrep.ru/article/201 l/12/10/10december2; http://www.ridus.ru/news/14385/ (дата обращения: 08.09.2021). Некоторые из протестующих начали день с шествия по Невскому, но это пространство в основном вызывает исторические ассоциации не с оппозиционными демонстрациями, а с официальными парадами как до, так и после 1917 года.
Полевые записи, сентябрь 2012 года.
Oxf/AHRC SPb-11 PF16 EL
[Савицкий 2011: 3–5]. Как пишет антрополог С. С. Алымов, «возвращаясь к “советской субъективности”, следует подчеркнуть, что, с точки зрения антрополога, речь может идти не о конструировании некоего “идеального типа” с определенным набором устойчивых характеристик, а об анализе ситуативных, сложно обусловленных и пластичных культурных практик тех или иных групп населения, усваивавших и использовавших отдельные черты советской (менявшейся и фрагментарной) культуры» [Алымов 2011].
См., например, [Гудков 2004].
См., например, [French, Hamilton (ed.) 1979], в частности статью Р. А. Френча «Индивидуальность советского города», откуда ясно, что по западным меркам своеобразием советского города служит именно отсутствие у него индивидуальности [Там же: 73-104] и «Структура пространства в восточноевропейских городах» Ф. Э. И. Хэмилтона [Там же: 195–262]. Такие модели удобны с аналитической точки зрения, но не учитывают существенных изменений, произошедших в крупных городах в результате политики переселения в 1960-е и 1970-е годы.
Л. Киршенбаум очень убедительно доказывает, насколько это актуально для блокадного времени [Kirschenbaum 2006]. Не уверена, однако, что такая вера в себя передавалась из поколения в поколение напрямую. Скорее, отдельные и не связанные между собой группы ленинградцев/петербуржцев взращивали его в разные периоды по разным причинам, таким как военная история города, или его прошлое до 1917 года, или же современная культурная жизнь и т. д., – обычно со ссылкой на предшественников, придерживавшихся таких же взглядов.
См. главы 2 и 6 этой книги.
О «больших нарративах репрессий» см., например, материалы по «ленинградскому делу»: [Kelly 2014, гл. 1]. Вытеснение личной депривации из социальной памяти имеет, конечно, параллели и в других культурах. «Западная “победа” 1949 года – результат действий англо-американского воздушного транспорта, сумевшего преодолеть полную советскую блокаду Западного Берлина, – была бы невозможна, если бы не слишком управляемые берлинцы не продолжали торговать на черном рынке и заключать сделки, которые позволяли им выживать, начиная с последних месяцев Второй мировой войны. Верные мифам повседневной жизни, эти же неуправляемые берлинцы задним числом были склонны объяснять то, что они выжили, исключительно прибытием воздушного транспорта, возможно, чтобы сохранить свою автономию в поляризованной международной системе, которая до такой степени ограничила их жизнь» [Steege et al. 2008: 370]. Говорить о личных трудностях считается дурным тоном и в других странах, чья недавняя история была полна лишений, а настоящее несравненно более благополучно, но при этом экономически неустойчиво, – например, в Ирландии, Греции и Италии.
В январе 2012 года сотрудница архива, где я занималась исследованиями, настаивала, что экскурсионные прогулки по кладбищам неприемлемы ни эстетически, ни этически (так как нарушают уединение скорбящих). (Полевые записи 2012 года.)
Соглашусь с мнением О. Шевченко, что 1990-е были лишь одним из многочисленных кризисных периодов [Shevchenko 2009] (наличие всепроникающего ощущения кризиса подкрепляется нильсеновской этнографией Ленинграда конца 1970-х и 1980-х [Нильсен 2004]). Тем не менее отношение к эпохе «шоковой терапии» как к чему-то исключительному в 2000-е годы было в порядке вещей, особенно в антилиберальных кругах (как рядовых граждан, так и политиков). См., например: полевые записи, март 2012 года.
В исследовании А. Байбурина и А. Пиир разные информанты затрагивают эту дилемму, вспоминая, что официальные парады и демонстрации, которые они должны были посещать, на самом деле были еще и приятным времяпрепровождением [Байбурин, Пиир 2008].
См. [Чаадаев 1991 1: 320–339]. Обвинение в наличии «синдрома дисфункциональной памяти» – один из многочисленных критических штампов, широко применяемых к постсоветским (и в целом постсоциалистическим) обществам наряду с отсутствием «гражданского общества» и «рыночной экономики». Все эти штампы игнорируют фактические отношения, которые складываются в таких обществах, в пользу идеальных моделей: см., например, [Hann (ed.) 2002: 9-10; Hann, Dunn (ed.) 2005; Humphrey 2002]. Опять же хочу подчеркнуть, что это не попытка оправдать или проигнорировать историю приспособления или практику стирания истории в том смысле, в каком они критикуются в [Колосов 2011; Хапаева 2007; Schonle, Hell (ed.) 2010] и др.
[Collier 2011: 12] (в применении к неолиберальной идеологии). К. Платт в книге о том, как с течением времени вносятся постоянные корректировки в культурные роли двух русских самодержцев, рассуждает, как настоящий просвещенный агностик, о том, возможен ли вообще полностью заслуживающий доверия взгляд на прошлое в отрыве от контекста – от контекста, в котором он формировался [Platt 2011].
См.: Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22 т. Т. 7. М.: Художественная литература, 1981. С. 356–366.
