В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века - Константин Бурмистров

Шли, обливаясь потом,

Обнаженным сверкая телом,

Небо – лазурным гротом

Жгуче над ними пело.

Солнце сжигало кожи,

От зноя ссыхались губы,

Мимо гранитной рожи

Тянулись базальта кубы.

В кучи ссыпали щебень,

Покорно склоняли выи,

В синем горячем небе

Вздымали горбы земные.

Камень взлезал на камень,

И в солнечном рыжем гуде

Камнями пали сами

У ног пирамиды люди.

Даль закипела пуншем,

Заката вспылали горны,

Один не погиб – юнóша

И стал на фундамент черный.

Смуглый, как спелый финик,

Упругий, как ствол платана,

Взор – и немой и синий,

Звериная гибкость стана.

Был он слугою Тота,

Певцом и поэтом вырос,

Там, где священный лотос

Седой стережет папирус.

Смотрит на горы-гири,

И хочется трупов мимо —

Душу метнуть по шири

До влажных песков родимых.

Вмиг потонул он в нише,

Сверлит пирамиду телом,

Надо скорее – выше,

Покуда еще не сгорел [он] 881.

Вот и последний ярус.

Ужалило солнце в плечи;

Кто-то из черной чары

На пески выливал вечер.

Золото капает в чаны,

Где Сахары закат стынет.

Знойным ковром песчаным

Миражей легла пустыня.

Вздрогнул и замер юный,

Небесным палимый тентом: —

В пепельных серых дюнах

Ползла и клубилась лента.

Там, где летели ночи

И бархат стлался над миром,

Понуро шагал Зодчий

Со звоном цепей и кирок.

Цепь извивалась гадом,

Тянулась прямой, как тополь;

Это – вели в Элладу

Афинам вздымать Акрополь.

Бич, обжигая спины,

На них, истомленных, падал,

Путь, роковой и длинный,

Отметила четко падаль.

В красной томились пыли,

Не звучал меж рабами смех,

И повсюду за ними плыли —

Пирамиды – гранитный грех.

Цугом тащились диким,

Напрягались шагать вровень,

Брезжил им Зодчий Тихий,

Вдали истекавший кровью.

Юноша скорбным криком

По громадам ударил стертым,

В небе запел великом,

На бунт вызывая мертвых.

Видел он месть и ужас,

Хеопса – в погибшем стане,

Злобы слепую стужу

Бросая в руны восстаний.

Ветер завыл, как пума,

И кровь застучала в жилах;

Рыжая прядь самума

Завесила все, что было.

И сожженная пала выя

В золотой кипяток грунта.

Так отцвела впервые

Багровая песня бунта…

Медленной жгучей лавой

Катились часы над мопсом;

Тяжкие горы славы

Влачили рабы Хеопсу.

Шли от истоков Нила,

В золотой утопая сыпи,

Рвались, как струны, жилы; —

Так повелел Египет.

Солнце сжигало кожи,

От зноя ссыхались губы,

Мимо гранитной рожи

Тянулись базальта кубы.

В кучи ссыпали щебень,

Покорно склоняли выи,

В синем горячем небе

Вздымали горбы земные.

Свод выводили храма —

Царственных ложе мумий.

Так повелел упрямо

Пурпур седых безумий.