обязательно предлагать присяжным решить вопрос о том, проявил ли виновный неосторожное безразличие к ценности человеческой жизни; они по-прежнему вправе осудить лицо за тяжкое убийство, основываясь на доктрине тяжкого убийства по правилу о фелонии, в отсутствие отдельного доказывания
mens rea относительно причинения смерти. Конституционно допустимо делать вывод о проявленном виновном неосторожном безразличии к ценности человеческой жизни на последующих этапах процесса, т. е. председательствующим судьёй на стадии вынесения смертного приговора или на апелляционном слушании дела.
Эта позиция была выработана Верховным Судом в 1986 г., в промежутке между решениями по делу Э. Энмунда и братьев Тисонов. Формулируя её, суд счёл следующее: «… Вывод, согласно которому присяжные могли не установить того, что обвиняемый совершил убийство, покушение на убийство или намеревался в отношении убийства либо применения летальной силы, не закрывает вопрос о том, преграждает ли Энмунд (имеется в виду стандарт, установленный делом Э. Энмунда. – Г.Е.) смертный приговор; скорее, это только первый шаг… Решение, является ли приговор настолько непропорциональным, что нарушает VIII поправку (к Конституции Соединённых Штатов о запрете жестокого и необычного наказания. – Г.Е.)… в течение долгого времени рассматривалось как решение, которое всецело компетентен сделать председательствующий судья или апелляционный суд… Если лицо, приговорённое к смертной казни, фактически совершило убийство, покушение на убийство или намеревалось убить, VIII поправка сама по себе не нарушается его или её казнью безотносительно к тому, кто определил требуемую виновность (курсив мой. – Г.Е.)», Cabana v. Bullock, 474 U.S. 376, 384, 386 (1986).
Cp. также: Lebron v. State, 799 So. 2d 997, 2001 Fla. LEXIS 1696, *22–23, 58–59 (Fla. 2001) (per curiam) (установление соответствия обвиняемого стандарту Энмунда-Тисона было осуществлено председательствующим судьёй; поскольку доказательства, среди прочего и по меньшей мере, свидетельствовали о том, что если обвиняемый не совершил сам непосредственно убийства, то являлся активным соучастником в его совершении, проявившим неосторожное безразличие к ценности человеческой жизни, был вынесен смертный приговор; на апелляции в Верховном Суде штата соответствие обвиняемого стандарту Энмунда-Тисона, несмотря на отмену смертного приговора по иным основаниям, было подтверждено).
109й Так, ещё в 1986 г. можно было сказать с определённой долей обоснованности, что «Энмунд устанавливает конституционно требуемую фактическую предпосылку (курсив мой. – Г.Е.) для юридически действительного вынесения смертного приговора», Cabana v. Bullock, 474 U.S. 376, 396 (1986) (Blackmun, J., diss. op.), и на её основе задаться вопросом о том, «какое психическое состояние обосновало бы (имеется в виду конституционно. – Г.Е.) вынесение смертного приговора» (см.: Schwartz D.W. Op. cit. Р. 865; ср. также: Wickert J.H. Op. cit. P. 1564–1568).
Ср.: «§ 118(4) (Единообразного кодекса военного правосудия, являющегося сводом федерального уголовного законодательства в отношении совершивших преступление военнослужащих; данной нормой (кодифицированной также как § 918(4) Титула 1 °Cвода законов Соединённых Штатов) формулируется тяжкое убийство по правилу о фелонии применительно к указанному законодательству. – Г.Е.) текстуально допускает вынесение смертного приговора за тяжкое убийство по правилу о фелонии, даже если обвиняемый не обладал намерением причинить смерть и даже если он сам не совершил убийство (курсив мой. – Г.Е.). VIII поправка (к Конституции Соединённых Штатов о запрете жестокого и необычного наказания. – Г.Е.) не допускает вынесение смертного приговора при таких обстоятельствах… (цитируя здесь решение по делу Э. Энмунда. – Г.Е). В итоге, дополнительные отягчающие факторы, устанавливающие более высокую виновность (курсив мой. – Г.Е.), необходимы…», Loving V. United States, 517 U.S. 748, 756 (1996). Приведённая цитата достаточно отчётливо отражает колебания Верховного Суда Соединённых Штатов между строго психологическим пониманием mens rea как намерения причинить смерть («не обладал намерением причинить смерть») и социально-оценочным критерием моральной упречности («более высокую виновность») для целей вынесения смертного приговора за тяжкое убийство по правилу о фелонии.
Ср. также достаточно чёткое отражение неопределённости Верховного Суда относительно проблемы соотнесения строго легальной mens rea или mens rea в психологическом понимании и моральной упречности: «Чётким концепциям человеческого достоинства, возмездия и виновности не хватает ясности в этих решениях (Верховного Суда касательно смертной казни. – Г.Е.). «Виновность» в узком смысле может быть соотнесена с психическим состоянием, требуемым как элемент правонарушения… В более широком смысле… индивид виновен, если он упречен или заслуживает наказания за преступное поведение. Факторы, релевантные для виновности в этом более широком понимании, включают, но не ограничены психическими состояниями, которые делают правонарушителей виновными в более узком смысле. Решения иногда обсуждают моральную или личную виновность как противостоящую строго легальной виновности…» (см.: Schopp R.F. Reconciling «Irreconcilable» Capital Punishment Doctrine as Comparative and Noncomparative Justice // Florida Law Review. Gainesville (Fla.), 2001. Vol. 53, № 3. P. 492).
Ср.: «Рине (т. e. обвиняемый. – Г.Е.) аргументирует, что индивиды, совершающие тяжкое убийство по правилу о фелонии, менее виновны (culpable), чем тем,
кто виновен (guilty) в предумышленном тяжком убийстве, предположительно потому, что у них отсутствует специальное намерение убить другое человеческое существо. Он утверждает, что закон, как следствие, не различает между теми индивидами, кто заслуживает смертного приговора, и теми, кто нет. Мы отвергаем утверждение Ринса… Мы не можем согласиться, что индивиды, совершающие тяжкое убийство в ходе учинения других серьёзных преступлений, менее заслуживают смертного приговора, чем те, кто совершает предумышленное тяжкое убийство. Рине подразумевает, что только тем кто намеревается причинить смерть, должен выноситься смертный приговор. Хотя мы и соглашаемся, что намерение является релевантным обстоятельством, мы не согласны, что только тем, кто намеревается причинить смерть, должно назначаться исключительное наказание. Злоумышленные мотивы, изначально присущие тяжкому убийству по правилу о фелонии, могут также оправдать смертный приговор (курсив мой. – Г.Е.). Закон в равной мере свободен осуждать как тех, кто совершает тяжкое убийство с намерением причинить смерть, так и тех, кто также совершает тяжкое убийство, но делает это с намерением изнасиловать, похитить или сжечь», State v. Rhines, 548 N.W.2d 415, 436 (S.D. 1996).
Cp.: «Определение меры упречности лучше всего оставить субъекту, выносящему приговор (т. е. присяжным, делающим обязательное или рекомендательное решение о возможности вынесения смертного приговора. – Г.Е.), который в состоянии тщательно рассмотреть факты, уникальные для каждого дела… Как следствие, хотя тип mens rea обвиняемого должен внимательно рассматриваться в определении надлежащего наказания, он не является настолько критическим фактором для определения упречности, чтобы требовать установления намерения убить с целью вынести смертный приговор за тяжкое убийство по правилу о фелонии (курсив мой. – Г.Е.)», Enmund v. Florida, 458 U.S. 782, 825 (1982) (O’Connor, J., diss. op.).
