Таким образом, элементы, характеризующие субъекта преступления, не могут видоизменяться или восполняться при помощи аналогии. Использовать аналогию для этой цели – значит допустить явную ошибку и нарушение социалистической законности.
Обратимся к рассмотрению вопроса о возможности применения аналогии ко второй группе элементов – элементов, характеризующих субъективную сторону преступления.
2. Аналогия и элементы состава, характеризующие субъективную сторону преступления
К элементам состава, характеризующим субъективную сторону, относятся, прежде всего, формы вины – умысел и неосторожность. Согласно ст. 10 УК РСФСР для уголовной ответственности необходимо наличие умысла или неосторожности. Отсюда прежде всего необходимо сделать вывод, что нельзя путем ссылки на ст. 16 УК РСФСР применять статью Особенной части к случаям, в которых отсутствуют требуемые законом умысел или неосторожность, например, судить по ст. 16 и 139 УК РСФСР лицо, причинившее другому смерть не по умыслу или неосторожности, а вследствие несчастного случая. Это означало бы окольным путем, вопреки закону вводить в практику не допускаемое социалистическим уголовным правом объективное вменение. Но это лишь первый вывод. За ним последовательно необходимо сделать и другой вывод. Там, где закон выдвигает специальное требование данной формы вины (или умысла, или неосторожности), недопустимо при помощи аналогии произвольно отказываться от этого специально выдвинутого законодателем критерия; так, если ст. 79 и 175 УК РСФСР предусматривают умышленное уничтожение имущества, то прямым нарушением ясно выраженной воли законодателя явилось бы применение ст. 79 или 175 УК РСФСР к случаям неосторожного повреждения чужого имущества; от ссылки на ст. 16 УК РСФСР это нарушение ни в какой степени не станет более обоснованным и оправданным.
Совершенно правильно определение Судебной коллегии Верховного Суда СССР от 22 марта 1939 г. указывает: «К. Л., будучи в нетрезвом состоянии и находясь в доме К. М., неосторожно обращалась с огнем, в результате чего возник пожар, уничтоживший имущество К. М.».
По делу не установлено умышленное истребление или повреждение имущества со стороны осужденной К. А. Так как ст. 175 предусматривает только умышленные действия, областной суд, рассматривая дело в кассационном порядке, нашел необходимым применять ст. 175 УК по аналогии. Аналогия применена по данному делу неправильно. Она применяется, если то или иное общественно опасное действие прямо не предусмотрено Кодексом; в этих случаях применяется статья Кодекса, наиболее сходная по своему содержанию с инкриминируемым действием. В данном же случае ст. 175 применена по аналогии к действию, не только не сходному по своему содержанию с содержанием этой статьи, но прямо противоположному последней: ст. 175 специально оговаривает «умышленный поджог», а К. А. совершила поджог «по неосторожности».
Отсюда следовало сделать другой вывод, а именно, что в действиях К. А. вообще нет состава преступления, а причиненный ею ущерб мог быть взыскан только в гражданском порядке. Поэтому Уголовно-судебная коллегия по уголовным делам вынесла следующее определение: «Применение ст. 175 предполагает преступный умысел, что в данном случае отсутствует. Поэтому Судебная коллегия Верховного Суда СССР за отсутствием состава преступления в действиях осужденной определяет: приговор народного суда 1-го участка Малмыжского района и определение кассационной коллегии областного суда отменить и дело в отношении К. А. производством прекратить»[148].
И в более позднем определении от 7 июля 1939 г. по делу В. Судебная коллегия указала: «Неосторожное обращение с огнем нельзя было квалифицировать по аналогии со ст. 175 УК, предусматривающей ответственность за умышленные действия».
С особой четкостью в общей форме в связи с определением Железнодорожной коллегии Верховного Суда СССР от 25 июня 1949 г. по делу К. это положение выражено в следующем тезисе:
«Неосторожные действия не могут квалифицироваться по аналогии по статье УК, предусматривающей ответственность за умышленное преступление. Аналогия применяется только в том случае, если данное действие прямо не предусмотрено Уголовным кодексом или иным уголовным законом».
Как подробнее было развито выше, элементы состава, характеризующие субъективную сторону, не исчерпываются умыслом и неосторожностью: к ним относятся и содержащиеся в некоторых нормах указания на определенную цель. Там, где закон выдвигает в качестве элемента состава определенную цель, нельзя путем аналогии применять соответствующую норму в случаях, где этот элемент состава отсутствует: так, если в качестве элемента состава, характеризующего субъективную сторону, ст. 107 УК РСФСР предусматривает признак «с целью наживы», то нельзя применять ст. 107 УК РСФСР одинаково – как при помощи аналогии, так и без помощи аналогии – в случаях, где имеется скупка и продажа товаров, но где «цель наживы» отсутствует.
С полным основанием поэтому Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 20 сентября 1939 г. по другому делу, связанному с обвинением по ст. 5936 УК РСФСР (разрушение или повреждение железнодорожных или иных путей сообщения «с целью вызвать крушение»), указал: «…ст. 5936 УК РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик применяются в отношении лиц, совершивших действия, указанные в этой статье, только в том случае, когда по делу установлено, что эти действия совершены с целью вызвать крушение»[149].
Значение цели как элемента состава преступления и недопустимость восполнения отсутствия цели при помощи аналогии были исчерпывающе и четко развиты в более позднем постановлении – постановлении от 23 марта 1942 г. по делу К. и других:
«Материалами по настоящему делу установлено, что осужденные… находясь в нетрезвом состоянии и проходя 22 июня 1941 г. по дачному поселку, перерезали из хулиганских побуждений телефонный провод.
Суд неправильно квалифицировал действия осужденных по ст. 16–5936 УК РСФСР. Статья 5936 УК РСФСР предусматривает разрушение или повреждение железнодорожных или иных путей сообщения, сооружений на них, предостерегательных знаков, подвижного состава и судов с целью вызвать крушение поезда или судна. В данном конкретном случае ни объект преступления, ни цель последнего не подходят под признаки указанной статьи Уголовного кодекса. Не может быть применена в данном случае эта статья Уголовного кодекса и по аналогии, так как согласно ст. 16 УК РСФСР аналогия применяется только в том случае, когда то или иное преступление прямо не предусмотрено Уголовным кодексом. Между тем в данном случае, если бы даже по делу и не было установлено, что осужденные действовали из хулиганских побуждений, действия осужденных, выразившиеся в умышленном повреждении государственного имущества, в результате которого последовала приостановка производства, прямо предусмотрены ч. 2 ст. 79 УК РСФСР. Поскольку в данном случае установлено, что осужденные действовали из хулиганских побуждений, действия их надлежало квалифицировать, учитывая злостность этих действий, по ч. 2 ст. 74 УК РСФСР»[150].
Приведенные соображения и материалы судебной практики дают основание для общего вывода о пределах применения аналогии, пределах, лежащих в самом составе преступления: нельзя путем аналогии восполнять или изменять элементы состава, характеризующие субъективную сторону, умысел, если закон говорит об умысле, – неосторожность, если закон предусматривает неосторожность, или – конкретную цель, если эта цель указана в законе. Таким образом, для того, чтобы статья Особенной части могла быть применена по аналогии к общественно опасному действию, в законе прямо не предусмотренному, необходимо наличие именно того субъекта и именно той субъективной стороны, которые указаны в статье, применяемой по аналогии.
С другой стороны, как подробно было указано выше, какие-то элементы предусмотренного законом состава должны отсутствовать в данном общественно опасном действии при применении аналогии; отсюда непосредственно следует, что этими недостающими признаками могут служить лишь элементы, характеризующие объект и объективную сторону преступления. Обратимся к рассмотрению этих элементов состава.
3. Аналогия и элементы состава, характеризующие объект преступления
Возможно ли расхождение в объекте посягательства между составом, предусмотренным в законе, и тем общественно опасным действием, к которому закон применяется по аналогии? При разрешении этого вопроса необходимо учесть следующее: ст. 16 УК РСФСР предписывает применять по аналогии статью, предусматривающую «наиболее сходные по роду преступления». Родовое же сходство преступления находит свое выражение, прежде всего, именно в однородности объекта посягательства: так, к одному роду необходимо отнести преступления, посягающие на основы советского строя; к другому роду – преступления, посягающие на жизнь, здоровье, свободу и честь граждан, к третьему роду – имущественные посягательства и т. д. Отсюда непосредственно следует, что для применения аналогии объект посягательства предусмотренного в законе преступления должен быть однородным с объектом общественно опасного действия, ответственность за которое определяется по аналогии: иначе не было бы выполнено требование ст. 16 УК РСФСР о применении статей Кодекса, «которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления». Поэтому нельзя, например, по аналогии применять статью, предусматривающую посягательства против жизни, к общественно опасным действиям, посягающим на имущество.
