глагол действия,
that №
1 –относительное местоимение,
that №
2 – указательное прилагательное.
47
Искусство писать от руки
Далеко не все американцы ностальгируют по тем временам, когда в школах обучали скорописи [170].
– Однажды я посещал уроки скорописи, – сообщил молодой человек из Спокана, – но, когда они закончились, оказалось, что мне не нужно ничего писать, кроме подписи.
По словам парня, ему не нравились эти уроки.
В детстве мне нравилось писать прописным почерком. Но тогда не было компьютеров, и скоропись нужна была каждый день, потому что именно так мы писали домашние задания.
В Саут-Бенде мы тоже обсуждали скоропись с дружелюбной женщиной в фиолетовом платье, которая четыре года изучала немецкий язык в средней школе – добровольно и сознательно. Это произвело на меня впечатление. Когда она подписывала согласие на съемки в нашем документальном фильме, я обратила внимание на ее подпись.
– У вас очень аккуратный почерк, – заметила я. – Похоже, вас учил кто-то из старшего поколения, потому что вы пишете четко и плавно.
– На самом деле я перешла на скоропись в старших классах, – поделилась она. – Одноклассники списывали мои ответы, но оказалось, что люди, которые списывают на экзаменах, обычно не разбирают прописной почерк. Поэтому, учась в старшей школе, я писала тесты курсивом.
– Ребята думали, что если вы выучили немецкий, то наверняка знаете правильные ответы по английскому! – сказала я.
В Ричмонде, штат Виргиния, любительница грамматики по имени Нанетт сказала:
– Знаете, чему теперь больше не учат? Скорописи! Наша дочь училась в католической школе, поэтому два года писала прописным почерком, но сейчас большинство детей только и могут поставить свою подпись.
– У вас самой красивый почерк? – спросила я.
– О нет, ужасный, – ответила Нанетт.
– У меня тоже плохой почерк, – поддержала ее подруга Колин. – Нас учили скорописи в третьем или четвертом классе, а потом пришлось писать курсивом на протяжении всей средней школы. Но несмотря на все усилия, у меня самый плохой почерк.
– У меня хороший почерк, но я ненавижу писать от руки, поэтому набираю тексты на клавиатуре, – сказала я. – Мне нравится печатать, по-моему, прямые буквы выглядят гораздо аккуратнее. Подождите, я покажу вам свой почерк. – Я начала писать свое имя.
– Мило, – сказала Нанетт. – Так пишут мои тети. Они все учительницы, и у них такой же красивый почерк.
– Думаю, это не так уж здорово, потому что нельзя точно сказать, что здесь написано, – указала я на фамилию в своей подписи.
– Думаю, не стоит судить по подписи, – ответила Нанетт.
– Да, – согласилась Колин. – У меня всегда одна и та же подпись, независимо от смены фамилии.
– Это весьма удобно, – засмеялась я.
– У меня было много фамилий, – сказала Колин. – Хотя почему много? Я же не выходила замуж 30 раз.
– Она не Элизабет Тейлор [171], – заверила Нанетт.
– Но мне не нужно было менять подпись, – продолжила Колин, потому что это просто петелька – она ко всему подойдет!
В Старквилле, штат Миссисипи, я встретила человека, который беспокоился об утрате рукописного искусства.
– Знаете, что в некоторых школах от учеников даже не требуют изучения скорописи? – сказал мужчина моего возраста.
– Это действительно так, – согласилась я.
– Я был просто в шоке, когда узнал, – сказал мужчина.
– У меня смешанные чувства по этому поводу, – ответила я. – В школе мне нравилась скоропись. Думаю, она делает нас ближе к тексту. И хотя я считаю себя прирожденной машинисткой, но когда мне нужно записать какие-то идеи, то обычно я достаю блокнот и пишу от руки. Однако я не большая поклонница рукописных текстов, поэтому в остальных случаях предпочитаю печатать. Мне нравится машинопись, и у меня хорошо получается.
– Красивый почерк, – любезно сказал мужчина, глядя на слова в моем блокноте.
– Трудно убеждать в пользе скорописи, когда я сама ее почти не использую, – сказала я. – Однако я читала, что она положительно влияет на развитие мозга и языковых навыков.
– А как тогда прочитать оригинал Конституции или Декларацию независимости? – спросил мужчина.
– Я слышала такой аргумент, – ответила я, – но даже в музеях никто не читает сами рукописи – проще прочитать печатный текст, который всегда висит рядом с ними.
– Вы правы, – согласился он. – Наверное, мы скоро не сможем прочитать письма наших родителей или бабушки с дедушкой…
– У вас есть старые семейные письма? – спросила я.
– Да, – ответил мужчина.
– У меня тоже есть несколько, – сказала я. – Их трудно прочитать, хотя я привыкла разбирать чужой почерк, но тогда писали иначе.
Он только хмыкнул в ответ.
– У меня смешанные чувства по этому поводу, – повторила я. – Думаю, что скоропись – это хороший способ познакомить детей с языком. Но ее конкретная образовательная ценность – это научная проблема, которая выходит за рамки моей компетенции. Так что даже не знаю… Но с практической точки зрения, если бы мне пришлось выбирать между тем, чтобы дети учились скорописи, и тем, чтобы они вместо этого прочитали 20 книг за год, то, возможно, я бы выбрала книги.
– Понимаю, – ответил он. – Считаете это лучшим вложением времени?
– Просто я за развитие языковых навыков, – сказала я. – И не знаю для этого лучшего способа, чем чтение. Правда, в основном я занимаюсь со взрослыми.
– Только посмотрите на этот почерк! Он такой необычный, – воскликнул Джейсон из Декейтера, штат Алабама. Мы обсуждали пунктуацию, но переключились на мой почерк.
– Красивый, – согласился Джек.
Джейсон курил очередную сигарету:
– Я люблю писать от руки, – сообщил он. – А также каллиграфию.
– Правда? – удивилась я. – Никогда ею не занималась. А ты изучал ее?
– Немного, – ответил Джейсон и что-то написал рукой в воздухе. – Я не достиг вершин. Просто прошел основы.
– У тебя была перьевая ручка для каллиграфии? – спросила я.
– Да, – сказал Джейсон. – И эти… как же они называются?
Джек подсказал что-то неразборчивое, но Джейсон ответил:
– Иди ты, тебя никто не спрашивал!
– Она спрашивала, – возразил Джек.
– У тебя есть канцелярские принадлежности? – спросила я.
– Точно! – воскликнул Джейсон. – Канцелярские принадлежности.
– Значит, они тебе нравятся, – сказала я.
– Нравятся, – согласился Джейсон.
– В детстве ты любил ходить в магазины канцтоваров? – спросила я.
– Да, – вспоминал Джейсон. – Моя сестра художница, она часто брала меня с собой в Hobby Lobby, где покупала все, что нужно для лепки и прочего. Я посмотрел на витрину и понял: «Ты любишь каллиграфию, чувак! Все эти слова можно написать такими прекрасными способами…» Так что я купил себе маленький набор для каллиграфии с перьевой ручкой!
– Как необычно, – сказала я. – У меня нет перьевой ручки.
– Да, еще чернила и все остальное! – он был так взволнован, что мы с Джеком рассмеялись.
– И разные наконечники, – добавил Джейсон. – Я даже не знал, что существуют разные наконечники!
– Ты знал, что он увлекался каллиграфией? – спросила я Джека
– Нет, мэм, не знал, – ответил Джек. – Для меня это новость.
– Ладно, чувак, я ботаник, – сказал Джейсон. – Я люблю каллиграфию.
– Значит, ты легко читаешь скоропись? – спросила я.
– Абсолютно, – ответил Джейсон.
– Не знаю, как в Алабаме, – сказала я, – но теперь во многих штатах детей не учат скорописи.
– Да, они набирают текст на компьютерах, – согласился Джек.
– Думаю, это весьма прискорбно, – сказал Джейсон. – Зато все умеют печатать. Это очень нужный навык. Курсив важен, но в наше время люди должны уметь печатать не менее ста знаков в минуту.
– Ты вполне осознано относишься к созданию текстов, – заметила я.
– Спасибо! – сказал Джейсон. – Я ценю это. Правда, не совсем понимаю, что это значит, но мне приятно.
ТЕСТ
Перепишите от руки это предложение, содержащее все двадцать шесть букв английского алфавита.
The quick brown dog jumps over the lazy fox [172].
Ответ: Обычно в этом предложении резвятся шустрая лиса и ленивая собака, но я поменяла существительные местами, чтобы дать лисе передышку (коммент. автора).
