Далее, проституция находила себе приют в тавернах, гостиницах и кабачках. В таверне или popina, в темной сводчатой комнате нижнего этажа, среди бочек и аморф можно было видеть мужчин и девушек, сидевших у столиков. Здесь они пили, ели, играли и предавались всяческому разврату. В гостиницах, cauponae, имелись комнаты, которые сдавались в наймы посетителям. Что же касается diversoria, то это были ничто иное как меблированные гостиницы, где проводили ночи.
Эдилы обязаны были наблюдать за этими учреждениями и притонами, где скрывались большей частью преступники, и не зарегистрированные проститутки, которые хотели избавиться от уплаты налога на занятие проституцией. Владельцы гостиниц отвечали за все преступления, которые у них совершались; эдил налагал многочисленные штрафы, которые уплачивались на месте; в противном случае виновник coram populo наказывался определенным числом ударов розог.
Подвальные этажи булочных, где помещались мельницы для помола зерна, также служили приютом для бродячих проституток и их спутников. Эдилы собирали здесь хорошую жатву и не препятствовали гнусному торгу, который шел здесь день и ночь.
Наконец, говоря о местах, где процветала проституция, следует упоминать о темных уголках, которые находились под лестницами цирка, между колоннами и cavae, где заключены были гладиаторы и звери. В дни общественных игр все куртизанки низшего ранга предавались разврату в сырых подземельях арены. Находясь внутри здания, они делали знаки зрителям и уходили с ними через vomitaria.
Это длилось в течение всего представления; они сновали взад и вперед в сопровождении глашатаев, которые были их сутенерами, по лестницам cunei, в proecinctiones, круглых коридорах, расположенных между podium, где заседал император, весталки, сенаторы и всадники, и каменными лестницами, popularia, предназначенными для народа. Эдилы допускали эти постыдные оргии, которые в сущности очень мало оскорбляли общественную нравственность; от владельцев же гостиниц, содержателей меблированных комнат, булочников, глашатаев и сутенеров они требовали только точной уплаты таксы, meretricium.
Регламентация проституции в Риме
Институт брака, введенный в интересах государства, строгими законами Ромула и его преемников, создал ту строгость женских нравов, которая впоследствии составляла основную черту Рима. Законы Ромула (числом четыре) были необходимы для обуздания бурных страстей полудиких людей того времени, необходимы для того, чтобы под нарождающееся государство заложить прочный фундамент. Впрочем, постановления о браке, начертанные на медных таблицах в Капитолии, касались только римских граждан, вольноотпущенники же и плебеи продолжали свободно предаваться конкубинату и проституции. Эта свобода была крупной политической ошибкой, и она неминуемо должна была создать тот очаг разврата, который впоследствии, во времена Империи, после больших войн с азиатскими народами, распространился на все классы общества и постепенно привел к упадку Рима.
Брак в древнем Риме, в зависимости от условий брачного договора, давал вступающим в него более или менее значительные гражданские права и преимущества. Брачный обряд в виде принесения в жертву panis farreus, т. е. того самого хлеба, который ели супруги во время свадебного обряда, считался наиболее приличным; эта форма брака представляла женщине больше прав и знаков уважения, чем другие. Другая форма, usucapio, пользовалась меньшим почетом и получила даже название полубрака; эта последняя являлась следствием простого сожительства в течение одного года, при условии, если за то время не было перерыва больше, чем на три дня подряд. Распущенность нравов способствовала тому, что usucapio сделалась наиболее употребительной формой. В наложничестве не видели ничего постыдного: оно было как бы третьей формой брака, и даже закон называет его дозволенным обычаем.
Впрочем, законность этого третьего брачного союза основалась исключительно на доброй воле лиц, в него вступающих. Прочность такого брака определялась только личным желанием его членов, ex sola animi destinatione, по выражению законодателя. Он получил название сожительства, не пользующегося защитою права, injustae nuptiae. Наложница не считалась супругой; она лишь заменяла последнюю, отличаясь от нее одеждой. Дети ее не были членами семьи ее мужа; общение с согражданами допускалось законом; они не имели прав на наследство.
На наложниц стали смотреть особенно презрительно с той поры, как закон разрешил брать наложниц только из числа рабов, женщин низкого происхождения, или, наконец, женщин знатных, но опустившихся до занятия проституцией или другим ремеслом, столь же низким и презренным. Наложниц почти не отличали от проституток. Всеобщая развращенность не возмущала нравов, а напротив, стала составной частью их[82].
Из сочинений римских историков известно, какое отвращение к прелюбодеянию питали римляне республиканского периода и каким ужасным наказаниям подвергались женщины, виновные в этом преступлении. Их публично сажали в позорные тиски, запрягали как животных в колесницу палача и, наконец, предавали публичному поруганию.
В то время как римская матрона, mater familias, пользовалась всеобщим уважением и пометом, в то время как весталки постоянно поддерживали на алтарях священный огонь целомудрия — много женщин и девушек из народа предавались худшему виду рабства: проституции.
Великий юрист Домиций Ульниан, автор Liber singularis regularum, труды которого по римскому праву почти целиком вошли в Пандекты, сообщает в своем сочинении De ritu nuptiarum, как римский закон определял проституцию.
Вот его слова:
Женщина публично занимается проституцией не только в том случае, когда она торгует своим телом в местах разврата, но и тогда, когда она не бережет своей чести в питейных домах и иных местах, которые она посещает.
Под публичным развратом разумеется поведение женщины, отдающейся без разбора всякому мужчине. Это понятие не обнимает, однако, ни замужних женщин, виновных в прелюбодеянии, ни обольщенных девиц.
Понятие публичного разврата не распространяется на женщин, отдающихся за деньги одному или двум лицам.
Октавиан справедливо причисляет к женщинам, занимающимся публичным развратом, тех, которые делают это не за деньги.
Публичные женщины не вносились в цензы (списки населения); они были зарегистрированы в особых списках, составлявшихся эдилами; последние выдавали им разрешение заниматься развратом, называвшееся licentia sturpi — т. е. нечто, аналогичное современным cartes de perfectures (билеты).
Разрешения эти долгое время выдавались только женщинам плебейского происхождения; но в эпоху империи, когда развращенность достигла высшего предела, и патрицианки добились своего занесения в списки [83].
Понятие проститутки связано было с позором, что в свою очередь влекло гражданскую смерть в юридическом смысле. То же самое ожидало (и притом вполне заслуженно) и лиц, занимавшихся сводничеством, lenocinium[84]. Неизгладимая печать позора ложилась на всех агентов проституции: публичных женщин и их содержателей, сводников и сводниц (leno и lena), кабатчиков, содержателей гостиниц, булочников, парфюмеров и других торговцев, объединенных общим именем meretrices (блудников) — т. е., на всех тех, которые спекулировали постыдной торговлей человеческим телом. Исключительно посреднический характер этих занятий, как гласил закон, не избавлял их от позора. Все эти meretrices, хотя и лишены были гражданских прав, тем не менее обязаны были платить определенный налог в пользу города, что противоречило духу закона. Этот налог называется vectigal или meretricium.
У Калигулы возникла мысль обложить налогом публичный разврат, не отдавая его на откуп, как это было в Греции. Александр Север, которому не нравился такой вид обложения, сохранил его все же под названием налога на содержание общественных зданий. Феодосий и Валентиниан совершенно уничтожили его, но их преемники восстановили этот налог, не усматривая в нем ничего постыдного. Наконец, Анастасий упразднил его навсегда.
Существовал далее закон о проституции, запрещавший гражданам вступать в брак с рабами, отпущенными на волю lenon'ами (посредниками); этот же закон запрещал публичным женщинам выходить замуж и сенаторам жениться на дочерях lenon'ов.
Проститутки обязаны были, по полицейским правилам, носить особое платье. Вместо стыдливой столы — одежды римской матроны, доходившей до пяток, проститутки должны были иметь короткую тунику и тогу с разрезом спереди; эта одежда утвердила за ними прозвище togatae. Одно время они позаимствовали у азиатских куртизанок их платье из прозрачного шелка, sericae vestes, через которое видно было все тело. В эпоху империи матроны также усвоили эту моду и в свою очередь приняли тот позорный вид, который так возмущал Сенеку. «За большие деньги — говорит он — мы выписывали эту материю из отдаленнейших стран, и все это лишь для того, чтобы нашим женам нечего было скрывать от своих любовников».
