Меж тем медленно, но верно меняется и культурная ситуация. Из гуманитарного знания вытесняется сколько-нибудь последовательная социально-политическая оценка как исторических событий, так и философских и социологических концепций, образование, ориентированное на понимание, подменяется заучиванием, механическим воспроизведением определённых словосочетаний, что закрепляется в новой системе организации образования. Периодически возникающие протесты против нарушения социальных прав непоследовательны и непродолжительны, большинство инициатив правительства принимается населением спокойно, выступления профсоюзов скупо освещаются прессой и мало интересуют большинство населения. Более того, протест, несогласие, противостояние власти превратилось в сознании людей из естественного состояния мыслящего человека в некую психологическую «неправильность», удел маргиналов, феномен в лучшем случае смешной и неприличный, а в худшем — опасный.
Тем не менее, объективные условия для развития социального протеста в нашей стране, безусловно, созрели, существует и заметное недовольство ситуацией, которое, однако, очень медленно и трудно оформляется идеологически, не имеет пока выраженной антикапиталистической, то есть собственно левой направленности. Социальная база последовательного протеста только формируется, говорить о консолидации, интеллектуальном и идеологическом оформлении ещё рано. Можно, конечно, повторить слова А.Н. Тарасова, о том, что левого движения в стране нет. «Люди есть, а движения нет». Но люди ведь есть. И если есть люди, то они могут создать движение. В конце концов, самые что ни на есть благоприятные условия и объективные обстоятельства в истории ничего не значили бы, если бы не было сознательной деятельности людей. В современных условиях социальной аморфности, деидеологизированного недовольства необходим интенсивный интеллектуальный поиск с использованием различных методов анализа. Лабораторий такого поиска и может стать журнал.
Показательно, что многие авторы откликов убеждены в том, что левый журнал сейчас необходим, хотя они и по-разному понимают источники потребности в таком журнале. Ни один, кстати, не отметил, что такой журнал сейчас не нужен. Александр Тарасов, например, считает, что «…донесение альтернативной точки зрения и просто правдивой информации само по себе является пропагандистской политической ценностью. Но это пока ещё не инструмент мобилизации, консолидации сил и политического строительства. Это инструмент создания той социальной среды, в которой могут более или менее комфортно себя чувствовать потенциальные сторонники или будущие соратники. Тем людям, которые чувствуют тяготение к левому флангу, это позволит находить созвучные себе мысли, чувства, аргументы». Такая постановка вопроса заставляет делать вывод, что журнал должен быть обращён к широкой аудитории, должен выполнять, прежде всего, просветительскую и пропагандистскую функции. Алексей Пензин утверждает, что «в нынешних условиях, когда всё больше людей избавляются от идеологических иллюзий и встают на более критические позиции по отношению к рыночному обществу, подобный журнал, разумеется, необходим». Однако журнал, с точки зрения А. Пензина, должен стать «связующим звеном между средами, условно говоря, “«академических интеллектуалов”, “творческих работников” и “активистов”… актуальными задачами являются: переводы основных теоретических работ последних десятилетий; исследование постсоветской действительности, её реального устройства с помощью инструментария критической теории; активная борьба за гегемонию левых идей в университете». Михаил Ильченко отмечает, что та ниша, которую «Левая политика» может занять, в России «если не пустует, то заполняется крайне обрывочно». «Речь идёт о попытке создания своего рода левого культурного пространства. Культурного не в смысле сосредоточенности на “культурной критике” по примеру New Left Review, а в смысле объединения вокруг себя людей, близких по образу мысли, по своей культурной и мировоззренческой позиции, а не только по политическим предпочтениям. Как мне кажется, левый проект в России измеряется не столько числом левых общественных и политических организаций, сколько количеством людей, склонных к критической оценке происходящего, “левых” по своему мировоззрению и установкам. С этой точки зрения “Левая политика” могла бы стать одной из форм его осуществления. И именно такой мне видится его основная задача. Мне кажется, что журнал существенно бы выиграл, если бы ориентировался не только на общественно-политическую, но и на всю гуманитарную среду в целом».
Объединённые идеей о необходимости журнала, эти отзывы обнаруживают различные представления о его задачах и его целевой аудитории. А. Тарасов говорит о пропагандистской направленности журнала, ориентированного на людей, склоняющихся к левой идее в силу своего социального опыта. А Пензин и М. Ильченко обсуждают необходимость теоретических дискуссий, обращения к интеллектуальной аудитории, поиска новых исследовательских методов и объяснительных концепций. Александр Шубин говорит о том, что журнал сейчас теряет «миссию лаборатории интеллектуального поиска». Он предлагает такой выход из положения: «1. Журнал — дискуссионная площадка, где ведётся постоянный, продолжающийся диалог по определённым вопросам, не решённым в левом движении и вызывающим жгучий интерес. При этом (благодаря позиции редакции) стороны должны не ругаться, а стремиться найти пункты сближения. 2. Тематические выпуски, своего рода небольшие коллективные монографии. В принципе, можно и совместить». Таким образом, опять возникает идея теоретической лаборатории, но теперь уже ориентированной на само левое движение, на левое сообщество.
Ещё меньше согласия у авторов отзывов по поводу возможного содержания журнала. Здесь нас просто засыпали предложениями. Александр Шубин предлагает обратиться к вопросам тактики: «…как нам организоваться и как их уесть. Здесь есть риск сбиться на текучку, а хотелось бы больше стратегии. Есть ли возможность перейти от правозащитной деятельности, оборонительной по сути, к наступлению, к изменению социальной системы?… 3. Что делать? С ударением на “ЧТО”. Обычно этот вопрос путают с предыдущим, делая ударение на “делать”. Делать, конечно, нужно, но дело — не самоцель. Нужно понять связь дел с нашей конструктивной программой социализма. Поставленная ещё Черновым задача развития конструктивного социализма сейчас как никогда актуальна. Я буду рад, если “Левая политика” сделает акцент на этом третьем вопросе».
Есть и более конкретные предложения по содержанию журнала.
Дмитрий Костенко предлагает несколько идей публикаций в стиле политического ликбеза для аудитории, интересующейся левыми идеями «для общего развития». Процитируем его советы. «Члены редакции активно разъезжают по различным международным конгрессам, им доступна литература на иностранных языках по темам, которые касаются истории левого движения, но остаются вне поля зрения российского левого сообщества. Напишите, наконец, об истории революционного перонизма и монтонерос в Аргентине, распишите без идеологических пристрастий последовательность основных расколов в IV Интернационале, расскажите о бордигизме и других течениях левого коммунизма. Информации об этом в достаточном объёме никто в нашей стране не имеет. Это ново, необычно, а потому завораживает. Если вы считаете, что это чересчур маргинальные темы, то напрасно. В своё время мы в “Чёрной звезде” впервые напечатали информацию о красных скинах, после неё на анархистском съезде развернулась бурная дискуссия: существуют ли красные скины в природе, или Костенко всё выдумал. А сегодня это мощнейшее субкультурное течение левой сцены. Но если не брать экзотику, то можно вспомнить, что в России до сих пор не вышло ни одной работы, последовательно описывающей историю “Красных бригад”. Если вы напечатаете обзорную статью об этом, уверяю вас, что провинциальные революционеры будут расхватывать вашу “Политику”, как горячие пирожки». Просто развёрнутая программа для редакционного совета на несколько номеров вперёд.
Совсем другой тренд развития предлагает журналу М. Ильченко. Он пишет: «Мне кажется, что журнал существенно бы выиграл, если бы ориентировался не только на общественно-политическую, но и на всю гуманитарную среду в целом. В ней — большое число людей, возможно далёких от реальной политики, но, тем не менее, придерживающихся левых взглядов, воспитанных “критической” философией. Это и философы, и культурологи, и искусствоведы, и историки, и филологи и др. Мне кажется, что материалы, посвящённые, например, современному “левому” искусству, могли бы привлечь большое к себе внимание».
А Олег Журавлёв и Наталья Савельева сетуют на то, что журнал не уделяет внимания актуальным инициативам. «Нам представляется, что именно этого не хватает журналу: материалов об актуальных инициативах и аналитики, связывающей их между собой. Реальные практики сопротивления протекают сегодня в социальном времени, отличном от того, какого требует реализация долгосрочных политических проектов, предполагающих партстроительство, жёсткую структуру, высокую степень регламентации процесса принятия решений. Проектов, о которых говорят сегодня лидеры левого движения в России (Б. Кагарлицкий, А. Тарасов). Во втором номере журнала актуальным протестным инициативам посвящена всего одна небольшая статья (Т. Пападопулос, «Массовые протесты студентов в Греции»), несмотря на то что как в России, так и за её пределами сегодня существует множество различных протестных движений, в том числе студенческих. Они схожи между собой общностью условий возникновения, которые в широкой перспективе действительно связаны с экспансией капитализма, социальным неравенством, режимами господства. Однако для того, чтобы проследить эту связь практически, может быть, необходимы более тонкие модели анализа».
