главный поедатель и душитель народа мог бы с полным основанием отнести к себе.
Можно сказать, что Рузвельту «со стороны было виднее».
И, конечно, ещё яснее положение понимали враги. Например, в марте 1944 г. в японском еженедельнике «Токио Домей Секай Сюхо», издающемся в Токио, была помещена статья «О сегодняшних противоречиях между гоминданом и компартией», в которой говорилось:
«По нашему мнению, настоящей силой в сопротивлении Японии от начала и до конца является китайская компартия. Внешне центром сопротивления Японии как будто является Чунцин; на самом деле именно компартия — эта главная сила антияпонского фронта — привела Китай и Японию к тому положению, в котором они находятся сегодня».
Если касаться только военной стороны дела, то, начиная с падения Уханя и до 1943 г., в операциях против 8‑й и Новой 4‑й армий было занято 64 % сил японской армии в Китае и 95 % марионеточных войск. 15 января 1944 г. газета «Асахи симбун» опубликовала обзор японского экспедиционного корпуса в Северном Китае о ходе военных действий за 1943 г. В нём говорилось следующее:
«В Северном Китае произошло 15 тысяч боёв. Три четверти из них — бои с войсками китайских коммунистов. Из двух миллионов человек войск неприятеля, участвовавших в боях, более половины составили также войска коммунистов… Полностью подтвердилось то положение, что центр борьбы уже целиком перенесён на уничтожение коммунистических войск».
И действительно, достаточно только этих признаний врага, чтобы уяснить, почему от выдвигавшегося вначале японцами лозунга «Против коммунистов и гоминдана» осталась только первая его часть — «против коммунистов» и не упоминалось больше «против гоминдана», почему японцы больше не провозглашали лозунгов «Долой гоминдан!» и «Свергнуть Чан Кайши!»; почему японцы вплоть до полной капитуляции Японии так и не объявили войну правительству Чан Кайши, почему главнокомандующий японской экспедиционной армией Хатэ даже послал своих представителей в Фэнхуа для оказания почестей у могилы предков Чан Кайши.
Ненависть японцев и Чан Кайши к компартии, к 8‑й и Новой 4‑й армиям развивалась в геометрической прогрессии, а вызывало эту ненависть одно — неуклонный рост вооружённых сил народа и усиление его боевой мощи в Освободительной войне.
Командующий японским экспедиционным корпусом в Северном Китае Окамура (теперь — главный «советник» по борьбе с коммунистами и почётный гость Чан Кайши) в своём «новогоднем послании», опубликованном в газете марионеточных властей «Юнбао» 1 января 1944 г., подчеркнул, что «самая главная задача — уничтожение коммунистов». По его словам, «пока Северный Китай не уничтожит китайских коммунистов, он не сможет внести свой вклад в войну за Великую Азию».
В цитировавшемся выше обзоре японского экспедиционного корпуса о ходе военных действий также говорилось:
«Отныне главной задачей Северно-китайской армии должна быть только война на уничтожение войск китайских коммунистов».
Однако это были не более как сумасбродные мечты, которыми японские ничтожества сами себя утешали. В опубликованных обзорах японцы вынуждены были признавать, что «боевой дух коммунистов, несомненно, растёт» и что «они непрерывно активизируют свои действия».
Народные войска, вооружённые идеями великого Мао Цзэдуна, были непобедимы. Пока существует компартия Китая, пока она сплочена с народом, Китай не погибнет. Без китайской компартии не будет и Китая. Это понял на практике не только китайский народ, это поняли и враги китайского народа. И японцы, продолжая жестокую, но безнадёжную войну против Народно-освободительной армии, в то же время возлагали все большие надежды на Чан Кайши, на сотрудничество с ним в борьбе против коммунистов.
Стремясь укрепить своё положение в тихоокеанской войне и готовясь к решительным схваткам с Народно-революционной армией на континенте, японцы с весны 1944 г. начали военные действия с целью проложить себе дорогу через континент. Японцы, конечно, очень хорошо знали Чан Кайши и бросили в эти операции лишь небольшие силы; и тем не менее войска Чан Кайши терпели поражения при первом же столкновении с японцами. В течение нескольких месяцев японцы, наступая на гоминдановские районы то здесь, то там, захватили Хэнань, вошли в Хунань и Гуанси, проникли в Гуйчжоу, почти не встречая сопротивления войск Чан Кайши. Последний пускал японцев куда бы им ни заблагорассудилось.
А в это же время 8‑я и Новая 4‑я армии, находившиеся на фронтах Освобождённых районов, совершали свой крупнейший победный рейд.
Однако когда японские орды докатились до Гуйчжоу, их продвижение вдруг прекратилось. Если бы в то время противник двинулся на Чунцин, Чан Кайши, наверняка, сдал бы Чунцин японцам. Однако японцы отнюдь не желали этого. Военная цель этого наступления японцев заключалась в том, чтобы пробить себе дорогу через континент. Более того, японцы преследовали ещё и политические цели, а именно: принудить Чан Кайши к открытой капитуляции. Но над наглым планом японцев, в свою очередь, нависала большая опасность: с одной стороны — у них в тылу совершали свой победоносный марш 8‑я и Новая 4‑я армии, а с другой стороны, фашизм и пораженчество Чан Кайши переполнили чашу терпения китайского народа. Китайский народ кипел гневом. Когда японцы подошли к Гуйчжоу, японские публицисты уже обсуждали вопрос: «В самом ли деле нам невыгодно сохранение Чунцина?» [читай: клики Чан Кайши], и приходили к заключению, что «Чунцин сыграет роль клетки для дикого зверя», что «без чунцинского правительства мы будем постоянно озабочены окружающей нас антияпонской атмосферой».
Кого же японцы называли «диким зверем»? Китайский народ — этого великого и бесстрашного пробуждающегося льва. Китайский народ представлял собой пробуждающегося льва, а огромный милитаристский, бюрократический, фашистско-полицейский аппарат господства феодалов и компрадоров во главе с Чан Кайши хотел этого пробудившегося льва загнать в клетку. Поэтому сохранение Чан Кайши у власти было на руку только японцам. Один из представителей китайской компартии в Чунцине Дун Биу очень хорошо сказал об этом «секрете» японцев:
«Японские милитаристы понимают, что одним только своим неприкрытым господством они не приберут Китай к рукам. Японцы на захваченной ими территории непременно насаждают марионеточные правительства. Такие правительства существуют в Бэйпине, Тайюани, Нанкине, Кантоне и в Ухане. Эти марионеточные правительства, конечно, способны кое-что наскрести и для японцев. Однако они, в первую очередь, нуждаются в том, чтобы японцы финансировали их и поддерживали силой оружия. С другой стороны, японцы на собственном опыте испытали, что куда бы они ни пришли, население подымается, коммунисты находят общий язык с населением и создаются мощные базы сопротивления. Именно это больше всего и беспокоит японцев. Конечно, японцам будет больше хлопот, если они выгонят Чан Кайши, после чего поднимутся народные массы, произойдёт объединение прогрессивных сил, воспрянут к жизни демократические элементы, оживится деятельность компартии и, несомненно, появится власть, которая действительно сможет оказать сопротивление японцам. Вместо того чтобы управлять самим, им будет
