О пользе волшебства - Бруно Беттельхейм

То, как мать Гете рассказывала сказки сыну, изображает Беттина фон Арним (Bettina von Arnim, Goethe’s Briefwechsel mit einem Kinde. Jena: Diederichs, 1906).

Пер. Н. А. Холодковского. Цит. по изд.: Гете И. В. Фауст. М. — Л., 1936. С. 7. Прим. пер.

Здесь и далее в главе сказка цитируется в пер. Г. Петникова. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Сказки. М., 1949. Страницы указаны в скобках. Прим. пер.

Charles Perrault, Histoires ou Contes du temps passé, avec des Moralitez (Paris, 1697). Первый перевод на английский язык, появившийся в печати, выполнил Роберт Сэймбер (Histories or Tales of Past Times, London, 1729). Наиболее известные из этих повестей были перепечатаны в книге Айоны и Питера Опи, на которую мы ссылались выше. Их также можно найти в книгах сказок Эндрю Лэнга: «Красная Шапочка» вошла в «Голубую книгу сказок».

Французское название относится к особому головному убору — шаперону, английское — к капюшону для верховой езды. Немецкое обозначает собственно «красная шапочка». Прим. пер.

Весьма интересно, что Лэнг включил в свой сборник именно версию Перро. Она завершается победой волка и, таким образом, в ней отсутствуют побег, исцеление и утешение. Текст Перро не сказка; он сам считал его не сказкой, но назидательной историей, которая намеренно запугивает ребенка, вызывая у него тревогу своей концовкой. Любопытно, что даже Лэнг, раскритиковавший вариант Перро, предпочел воспроизвести именно его. Похоже, многие взрослые считают, что лучше запугать ребенка и таким образом вынудить его хорошо вести себя, нежели облегчить его тревоги. А ведь слушая настоящие сказки, ребенок испытывает именно облегчение.

Шарлю Перро и его сказкам посвящена обширная литература. Наиболее полезна книга Marc Soriano, Les Contes de Perrault (Paris: Gallimard, 1968): работа Сориано сравнима с той, которую Больте и Поливка проделали над сказками братьев Гримм. Эндрю Лэнг в книге Perrault’s Popular Tales (Oxford, Clarendon Press, 1888) пишет: «Если бы все варианты “Красной Шапочки” завершались так же, как у Перро, их следовало бы игнорировать, ведь вся машинерия сказки происходит из тех времен, “когда звери говорили по-человечьи” или же “когда люди верили в то, что животные способны разговаривать”. Но хорошо известно, что немецкий вариант истории (сборник братьев Гримм, 26) заканчивается вовсе не триумфом волка. Смерть настигает именно его, а Красная Шапочка и ее бабушка возвращаются к жизни. Либо это оригинальная концовка, пропущенная Перро из-за того, что во времена Людовика XIV ее казалось попросту невозможно произнести в детской, либо дети настояли на том, чтобы у сказки появился счастливый конец. Как бы там ни было, в немецкой märchen (сказке) сохраняется один из самых распространенных в мире мифических мотивов — появление живых людей из тела чудовища, поглотившего их».

Когда Перро в 1697 году опубликовал свое собрание, сказка о Красной Шапочке уже имела весьма длительную историю. Некоторые ее составляющие прослеживаются в глубокой древности. Вспомним миф о Кроне, пожиравшем собственных детей, которые тем не менее чудесным образом возвратились на белый свет из его чрева. Кстати, ребенка, которого он собирался проглотить, заменили на тяжелый камень. В латинском сочинении Эгберта Льежского под названием Fecunda ratis («Груженый корабль»), датируемом 1023 годом, упоминается маленькая девочка, найденная в волчьей стае. Девочка покрывала голову предметом красного цвета, которым очень дорожила, и автор сообщает, что это была шапка. Таким образом, за шесть столетий до появления текста Перро мы видим некоторые важные составляющие сказки о Красной Шапочке: маленькая девочка в красной шапке находится в обществе волков; дитя проглочено живьем, но возвращается целым и невредимым; ребенка подменяют камнем.

Существуют и другие французские варианты «Красной Шапочки», но мы не знаем, какие из них повлияли на Перро в его попытке пересказать эту историю. В некоторых версиях волк заставляет Красную Шапочку есть плоть бабушки и пить ее кровь, несмотря на предупреждающие ее голоса. (Два из них опубликованы в журнале Melusine, vol. 3, 1886–7 и vol. 6, 1892–3.) Если Перро воспользовался одной из них в качестве источника, то вполне понятно, что он исключил эти неблагопристойные подробности, ведь его книга предназначалась для чтения при дворе в Версале. Перро не только приукрашивал свои истории, но и прибегал к притворству: так, он уверял, что сказки написаны его десятилетним сыном, посвятившим книгу принцессе. В отступлениях и нравоучениях, которыми Перро сопровождает сказки, он словно подмигивает взрослым через головы детей.

Сборник сказок братьев Гримм, куда вошла и «Красная Шапочка», впервые увидел свет в 1812 году. К тому времени прошло более ста лет после издания варианта Шарля Перро.

Здесь и далее в главе сказки цитируются в пер. Г. Петникова. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Сказки. М., 1949. Страницы указаны в скобках. Прим. пер.

Констелляции (в концепции К. Г. Юнга) — психические образования, обычно связанные с комплексом и сопровождающиеся паттерном или набором эмоциональных реакций. Прим. пер.

Из двух французских вариантов сказки, отличающихся (причем существенно) от версии Перро, еще более определенно следует, что Красная Шапочка избирает принцип удовольствия или по крайней мере наименьшего сопротивления, хотя мысль об обязанностях также приходит ей в голову. В этих переложениях Красная Шапочка встречает волка на развилке дорог, то есть на том месте, где следует сделать важный выбор: каким путем идти? Волк говорит ей: вот та дорога, где иголки, а вот та, где булавки; по какой ты пойдешь? Красная Шапочка выбирает вторую, поскольку, как объясняется в одном из вариантов, булавками можно быстро скрепить вещи между собой, тогда как сшить их, используя иголку, нелегкий труд. В те времена, когда шитье было работой, которую должна была уметь выполнять молодая девушка, обращение к легкому способу с использованием булавок вместо иголок сразу же оценивалось как поведение, ориентированное на принцип удовольствия, тогда как ситуация требовала действовать в соответствии с принципом реальности. См. Melusine, vol. 3, 1886–7 и vol. 6, 1892–3.

Беттельхейм использует выражение working alliance — «рабочий альянс», принятое в психоанализе для описания продуктивных отношений между аналитиком и пациентом.