Золушки. Себе он отвел роль принца, который догадался, что эта замарашка в обносках — лучшая девушка на свете, и потому отныне, благодаря ему, будет вести жизнь сказочной принцессы. Рассказ отца не был похож на сказку: из описания следовало, что все происходит между ним и дочерью на самом деле. Его слова звучали как твердое обещание, что все будет так, как он сказал. В рассказе обстоятельства жизни девочки уподоблялись обстоятельствам жизни Золушки; тем самым отец невольно давал дочери понять, что ее мать (и его жена) — злодейка, предавшая собственную дочь. И так как он сам (вместо сказочного принца из неведомой страны) избрал Золушку своей возлюбленной, рассказы перед сном способствовали эдиповой фиксации дочери на фигуре отца.
Этот отец, конечно, «надеялся» на дочь, но нечего и говорить, насколько его надежды были далеки от реальности. В результате, когда девочка стала старше, вследствие чрезвычайно сильного удовольствия, которое она испытывала, погружаясь в фантазии вместе с отцом, она не захотела, чтобы реальность вмешивалась в ее жизнь, и отказалась учитывать ее требования. Этот фактор, а также некоторые другие, имевшие к нему отношение, стали причиной отклонений от возрастных норм. Диагноз, вынесенный в результате психиатрического обследования, гласил: «Утрачен контакт с реальностью». На самом деле девочка не утратила его, а не сумела установить, поскольку пыталась уберечь свой воображаемый мир. Контактировать с повседневностью она не хотела, ведь отец своим поведением дал ей понять, что не желает, чтобы она это делала, и что эти контакты ей не нужны. День за днем она проводила в фантазиях, у нее развилась шизофрения.
Этот случай проливает свет на различия между фантазиями, разыгрывающимися в сказочной стране, и ложными в основе своей предсказаниями о том, что вот-вот произойдет в реальности. «Обещания» сказок — это одно, тогда как наши ожидания в отношении детей — совершенно другое, и они во что бы то ни стало должны оставаться укоренены в реальности. Нам следует знать, что детский опыт фрустраций и трудности, с которыми детям приходится справляться, не страшнее того, с чем все мы сталкиваемся в повседневной жизни. Но поскольку, с точки зрения ребенка, хуже этих трудностей невозможно вообразить, ему нужна поддержка, которую он получает фантазируя: в этих фантазиях герой, с которым он может себя отождествить, успешно отыскивает выход из невероятно трудных ситуаций.
Таковы отношения Золушки со слабым бездеятельным отцом.
Watty Piper, The Little Engine That Could [Буквально название переводится как «Паровозик, который смог».] (Eau Claire, Wisconsin: E. M. Hale, 1954).
Висс И. Робинзоны. М., 2006. Прим. пер.
A. A. Milne’s poem “Disobedience” in When We Were Very Young (New York: E. P. Dutton, 1924).
Здесь и далее в главе сказка цитируется в пер. Г. Петникова. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Сказки. М., 1949. Номера страниц указаны в скобках. Прим. пер.
Имя коня — Фалада — указывает на древнее происхождение сказки. Оно образовано от имени коня главного героя «Песни о Роланде»: тот зовется Валантин, Валантис, Валатин и т. д. [В русском переводе «Песни» использован вариант Вельянтиф.]
О «Розуол и Лилиан» см. цитированную выше работу Бриггс.
Мотив подмены невесты самозваной злодейкой, которую в конце концов разоблачают и наказывают (но не прежде, чем настоящая суженая пройдет тяжелые испытания, которые послужат, как говорится, проверкой ее характера на прочность), распространен во всем мире. См.: P. Arfert, Das Motiv von der unterschobenen Braut in der internationalen Erzählungsliteratur (Rostock: Dissertation, 1897). Варианты (как в рамках одной культуры, так и в разных странах) различаются деталями, поскольку в основной сюжет оказываются вплетены местные черты и обычаи.
Пер. Л. Пеньковского. Цит. по изд.: Г. Гейне. Германия. Зимняя сказка. М., 1934. С. 114–115. Прим. пер.
Несколько строк из того же цикла вновь свидетельствуют о том, какое значение для формирования поэтов имеют сказки. Гейне, вспоминая о сказках, пишет:
Как нянины сказки чудесно звучат…
и:
И вспомнив ту песню, я вспомнил ее,
Старушку-нянюшку тоже.
Морщинку каждую вспомнил я
На старческой, смуглой коже.
Она из-под Мюнстера родом была
И как был богат, интересен
Запас ее страшных преданий, легенд,
Народных сказок и песен [Пер. Л. Пеньковского. Цит. по изд.: Г. Гейне. Германия. Зимняя сказка. М., 1934. С. 114, 118.].
О том, насколько большое значение имеет мотив трех капель крови в данной сказке, свидетельствует тот факт, что зафиксированный в Лотарингии немецкий вариант этой истории имеет название «Три капли крови на платке». Во французской сказке даром, наделенным волшебной силой, оказывается золотое яблоко; оно напоминает яблоко, данное Еве в раю, — символ сексуального опыта. (Другие варианты «Гусятницы», а также дополнительную информацию о прочих сказках братьев Гримм см.: Bolte and Polivka, op. cit.)
J. R. R. Tolkien, Tree and Leaf (Boston: Houghton Mifflin, 1965) [Толкин Дж. Р. Р. Лист работы Мелкина и другие волшебные сказки. М., 1991. С. 289.].
Mary J. Collier and Eugene L. Gaier, “Adult Reactions to Preferred Childhood Stories,” Child Development, vol. 29 (1958).
G. K. Chesterton. On Household Gods and Goblins. In: G. K. Chesterton. On Lying in Bed and Other Essays. Bayeux Arts, Calgary, Alberta, Canada, 2000. P. 437.
Пер. П. Полевого. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Страшные сказки братьев Гримм: настоящие и неадаптированные. М., 2024. С. 212–213. Прим. пер.
О турецких сказках и в особенности о сказке про Искандера см. August Nitschke, Die Bedrohung (Stuttgart: Ernst Klett, 1972). В ней рассматриваются и другие аспекты волшебной сказки, в особенности значение угрозы в борьбе героя за самореализацию, а с ней и за свободу, а также роль друга-помощника.
Здесь и далее в главе сказки цитируются в пер. Г. Петникова. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Сказки. М., 1949. Номера страниц указаны в скобках. Прим. пер.
Пер.
