время команда оказалась на суше, добравшись до острова Элефант.
Однако испытания, как оказалось, только начинались.
Необитаемый остров лежал вдали от судоходных трасс, и Шеклтон понимал, что на экспедицию вряд ли кто-нибудь наткнется. Да, здесь было вдоволь пресной воды, а пингвины и тюлени могли обеспечить пищу и топливо. Однако физическое и психическое состояние людей ухудшалось, и руководитель экспедиции принял решение: несколько человек должны отправиться на шлюпке за помощью за 1500 километров.
Взяв припасов на несколько недель, Шеклтон с еще пятью участниками экспедиции вышли на шестиметровой лодке в открытый океан, сражаясь с ураганными ветрами и льдами. Подумайте о его организме, противостоявшем стихии, о голоде, грызущем кости, о боли в мышцах. В мае 1916 года полярники высадились на острове Южная Георгия, наконец-то оказавшись в относительной безопасности [94].
Однако Шеклтон понимал, что выполнил свою миссию лишь наполовину. У оставшихся на Элефанте было в запасе очень мало времени, и Шеклтон стал срочно организовывать спасательную экспедицию. Спустя четыре месяца очередная отчаянная попытка пробиться к Элефанту удалась. Все участники экспедиции вернулись домой [95].
Как Шеклтон это сделал? Как не только выжил сам, но и вышел из испытаний несломленным и неустрашенным? Ответ — в его семейном девизе: Fortitudine vincimus. Стойкостью побеждаем. Подобающим образом назывался и его корабль — «Эндьюранс» [96].
Но вы представьте те долгие зимние месяцы. И те дни в океане. Он выдержал все это. Не сдался. Он никогда не позволял своему организму сдаваться. Бежал марафон за марафоном, марафон за марафоном. Он не только знал, в чем заключаются его обязанности руководителя, но и был достаточно силен физически и достаточно решителен, чтобы выполнять их, несмотря на все препятствия, какие только можно вообразить.
Тем временем мы устаем, потому что пересидели в офисе. Мы возмущаемся, когда тренер заставляет выполнить еще один цикл упражнений. Не надо желать, чтобы все было легко: вы должны быть готовы к трудностям.
Потому что так и будет!
Есть старое немецкое слово sitzfleisch — усидчивость. Оно означает, что человек не прерывается, пока его задача не будет выполнена. Даже если организм немеет, даже когда люди вокруг один за другим заканчивают работу и уходят. Действуйте — день за днем, пока не заболит спина, пока не заслезятся глаза, а мышцы не превратятся в кашу.
Во времена верховой езды многих великих завоевателей за умение держаться в седле называли «старая железная задница».
Этой черты не хватает очень многим из нас. Мы думаем, что можем компенсировать ее блеском или креативностью, хотя на самом деле нам нужно прилежание и старание. Нам нужна готовность отдать тело проблеме, полностью посвятить себя ее решению, показывая, что мы не отступим, что нас не остановить.
Почти все великие лидеры, великие спортсмены, великие философы были стойкими людьми. Они умели терпеть. Для этого нужно приносить жертвы, преодолевать разочарования. Переживать критику и одиночество. Преодолевать боль.
Эдисон испытал в своей лаборатории шесть тысяч нитей накаливания, одну за другой, прежде чем нашел ту, которая дала нам свет. Тони Моррисон вставала рано и сидела по утрам в кресле, наблюдая, как восходит солнце. Шеклтон не остановился, пока не вернул домой своих людей.
Франклину Делано Рузвельту [97] потребовалось семь лет мучительной физиотерапии и упражнений, чтобы уменьшить последствия полиомиелита. Каждый его последующий день — даже шаги по коридору или выход на трибуну — был подвигом. Помните о нем, в расцвете лет пораженном вирусом и парализованном ниже пояса. Черчилль, писавший о Рузвельте перед началом Второй мировой войны, подробно описывал, какого невероятного упорства потребовало его семилетнее выздоровление.
Его нижние конечности отказывались двигаться. Для малейшего передвижения с места на место требовались костыли или посторонняя помощь. Для девяноста девяти из ста людей такой недуг означал бы прекращение всех видов государственной службы за исключением умственной. Он отказался принять этот приговор.
Рузвельт отказал своему телу в праве решать, кто тут главный.
Черчилля не удивила стойкость, с которой Рузвельт справлялся с Великой депрессией или с «сумятицей американской политики в то десятилетие, когда она была весьма омрачена всеми отвратительными преступлениями и коррупцией гангстерского мира, последовавшего за сухим законом». В этом же истоки его энергии и энтузиазма во время Второй мировой войны.
Мы бываем готовы сдаться, когда нашу заявку отклонили в первый раз. Мы считаем преступлением против человечества, если работа требует отдать ей более сорока часов в неделю. Сворачиваем свой бизнес после единственного периода плохих продаж. Заявляем, что восстановиться после травмы невозможно. Верим, когда нам говорят: мы недостаточно велики, недостаточно красивы, недостаточно талантливы. Смотрим на табло и считаем, что все безнадежно.
Всегда ли побеждает стойкость?
Конечно, нет, но никто не выиграет, бросив белое полотенце в знак сдачи. Никто не выиграет, проявив слабость.
Несомненно, на этом пути мы почувствуем боль. Нам представится миллион возможностей остановиться и миллион оправдательных причин этого.
Но мы не можем так поступать. И не будем.
Мы продолжаем действовать.
Усаживаемся на стул.
И не сдаемся.
Ошибаются те, которые думают, что они могут жить высокой духовной жизнью, в то время как тела их коснеют в праздности и роскоши.
Лев Толстой [98]
Мы смертны. Это важно не только потому, что каждый из нас умрет. Это еще означает, что мы должны совершать определенные действия ради того, чтобы жить, — есть, спать, двигаться. И конечно же, чем лучше мы делаем это, чем лучше заботимся о своем теле, тем в лучшей форме будем.
Важно понимать, что умеренность не означает жизни без удовольствий. Главная причина, по которой нам приходится прибегать к самодисциплине, заключается в стремлении прожить дольше. Но продолжительность жизни находится вне нашего контроля, как трагически иллюстрирует Лу Гериг, поэтому самодисциплина нужна, чтобы, пока мы живем, жить хорошо.
«Люди расплачиваются за то, что делают, — писал романист Джеймс Болдуин. — И еще больше за то, кем они позволили себе стать. И расплачиваются просто: своей жизнью».
Дело в том, что тело ведет счет.
Решения, которые мы принимаем сегодня и всегда, оставляют след — ежедневно, тихо и не очень тихо; они фиксируются в том, кто мы есть, как мы выглядим, как себя чувствуем.
Вы принимаете правильные решения? Управляете вы или ваше тело?
Это важно не только в физическом плане, но и в психическом, и в духовном. Умеренность тела влияет на разум, точно так же неумеренность и излишества физически мешают уму работать как положено. Нейробиолог Лиза Фельдман Барретт объясняла это в терминах бюджета тела: наш
