другими словами, теснота симбиотической связи, или мера проявления соответствующей психопатологии прямо пропорциональны степени социальной изоляции или же выраженности сексуальных отклонений. Вследствие интенсивного отождествления с родителем ребенок, по существу, становится социально изолированным. Изоляцию, в которую ребенок попадает, иногда на долгие годы, я назвала социальной травмой.
1.4.2. Индивидуальный психогенетический фактор
На индивидуальном психобиологическом уровне задержка развития, о которой говорилось выше, может привести к уязвимости в определенных критических фазах. Недостаточность развития должна подниматься как ненормативная психическая структура Эго, отсутствие ценностных ориентаций, неадекватное развитие идентичности, недостаток социальных навыков и т. д. Это лишь некоторые из характеристик, которые могут быть отмечены у сексуальных преступников. Несмотря на высокий личностный потенциал, как, например, IQ выше среднего, тяжелая семейная патология может стать причиной ненормативного когнитивного (и аффективного) развития. Как будет показано ниже, это будет иметь свои далекоидущие последствия на всех уровнях личностного функционирования, в частности, нарушит способность вступать и поддерживать близкие доверительные отношения. Специфика связи между матерью и сыном препятствует или мешает триангуляции. Таким образом, мальчик не проходит тот фаллический (мужской/маскулинный) путь развития, который, соответственно, необходим для нормативного становления его сексуальной идентичности. В этом исследовании я придерживаюсь мнения о том, что обозначенная семейная динамика является предпосылкой для развития неустойчивой психосексуальной идентичности и нецелостной, или слабой, личности. В результате ребенок может не сформировать достаточной и здоровой способности справляться с фрустрацией и напряжением. В силу этой недостаточной способности стресс и чувство беспомощности могут сексуализироваться или эротизироваться, намечая перверсные тенденции. Фрустрация (или стрессовые воздействия) могут принять форму отчаянных поступков, которые становятся внешней и внутренней целью связки «похоть-удовлетворение». Поскольку эти меры приносят лишь временное облегчение, необходимо подыскивать все новые и новые способы для разрешения ситуации, ввиду чего образуется порочный круг из повторяющихся сексуализированных устремлений, которые по сути своей имеют целью снижение стресса. С течением времени этот поиск приобретает все более компульсивные черты. Это обсессивно-компульсивное влечение также характерно для перверсного поведения сексуальных преступников.
Имеются данные исследований из области биологии, которые указывают на наличие конституционально-генетических аномалий, как, например, в случае мужчин, страдающих синдромом Клайнфельтера. Ф. Берлин (Berlin, 1983), Р. Рада и ее коллеги (Rada, Laws & Kellner, 1976), Р. Лангевин с соавторами (Langevin, Wright & Handy, 1988), а также С. Хакер и Дж. Бэйн (Hucker & Bain, 1990) признают значимость генетического фактора в качестве предпосылки к проблемам сексуального характера, но утверждают, что ключевым в этиологии сексуальных нарушений является неполноценное развитие гендерной идентичности и гендерной роли. Эта проблема может проявиться уже в юном возрасте. Р. Рада и ее коллеги (Rada, Laws & Kellner, 1976) исследовали уровень тестостерона у 52 насильников и 12 жестоких педофилов и обнаружили его соответствие нормативным значениям. В другом исследовании, в рамках которого они изучали особо жестоких преступников, завышенный уровень тестостерона все же был обнаружен. Коллеги пришли к выводу о том, что наши познания в этой области все еще находятся в зачаточном состоянии. Ф. Берлин (Berlin, 1983) отмечает, что успешное лечение биологическими методами не доказывает непосредственной связи между физическим состоянием и лечением. Все вышеупомянутые исследователи сходятся во мнении о том, что неполноценность сексуальной идентичности является преобладающей фактором в формировании патологии. В то время как эти биологические и семейные факторы играют свою роль, воздействие со стороны сверстников также вносит вклад в этиологию перверсии.
Семейное окружение и расширенные социальные средовые факторы играют важную роль, влияние сверстников становится все более выраженным по мере взросления детей. Группа сверстников является важным катализатором социально обусловленных процессов. Различные исследователи приходили к выводу о том, что чрезмерно агрессивные дети отвергаются группой сверстников или же вообще из нее исключаются. Важные для идентификации маскулинные паттерны узнаются и усваиваются в группе. Именно в ходе групповых интеракций мальчики усваивают, что фаллическое поведение (по типу мужской доминантности) вознаграждается повышенным статусом и желаемой позицией среди сверстников. Дж. Бенкрофт (Bancroft, 1994) заходит дальше, называя западное общество пронасильственной культурой. Частично он основывает свою позицию на том факте, что жертвы насилия женского пола, которые выдвигают обвинение в деле о сексуальном преступлении, зачастую, даже в наши дни, считаются распутницами. Во время судебного процесса (в особенности в США и Великобритании) эти женщины сталкиваются с чрезвычайно унизительными юридическими процедурами. Дж. Бенкрофт сообщает о том, что мужчины крайне легко возбуждаются даже несексуальными стимулами. По его мнению, все это свидетельствует о специфических процессах научения, заданных социальным контекстом, например, в группе сверстников. Среди мальчиков в период пубертата достаточно распространен повышенный сексуальный отклик (или эрекция) даже в ответ на несексуализированные ситуации (например, спорт) в случае, если условия заданы стрессом. По мере взросления наступает период, когда юноша научается различать сексуальный отклик, который становится адекватным ответом на соответствующий сексуальный стимул. Бенкрофт полагает, что группа сверстников направляет этот процесс научения и руководит им. Так, группа сверстников может стать посредником в становлении сексуального сценария. Юноша, являющийся доминантным и упражняющийся в проявление своей силы по отношению к сверстницам, наделяется высоким статусом в определенном: социальном окружении. Этот повышенный социальный статус в группе является значимым подкреплением: восхищение, признание и уважение другими может усиливать эротические переживания. Согласно Бенкрофту, это является примером того, как процессы социального научения, закрепленные в группе сверстников, позже интернализуются на уровне индивида. Властные (доминантные) мужчины считаются привлекательным. Бенкрофт приходит к выводу о том, что это задает социальный контекст, который может способствовать актам сексуального насилия. Он дает этому явлению название «пронасильственная культура», поскольку изнасилование может стать способом применения силы, разрядки гнева, инструментом для про явления ненависти и унижения.
Яркие примеры двойных стандартов по отношению к женщинам и манифестация фаллического превосходства четко проявляются в медиасфере, особенно в мире кино. Герои фильмов зачастую являются жестокими соблазнителями, которые отказывают себе в плохом обращении с женщиной, запугивании ее с любой целью. Джеймс Бонд — характерный представитель этого типажа, беспринципный соблазнитель, поддерживающий лишь непродолжительные сексуальные контакты с женщинами, от красоты которых захватывает дух. И после этих непродолжительных связей он исчезает. Миллионы кинолюбителей получают удовольствие от его обольстительных фокусов, в которых распущенность, супружеская неверность или деперсонификация женщин бессознательно поощряются. Создатели фильмов часто обращаются к хорошо известным женским архетипам, таким как Мадонна и блудница. Этот тип женщин-блудниц может быть страстно желанным (Мэрилин Монро) или безнаказанно насиловаться. Против этой женщины «из плоти и крови» выступает другой архетип — Мадонна (Джули Эндрюс и Грейс Келли). Мадонна должна излучать нежность. Это женщины, дающие начало жизни, вынашивающие ребенка, пекущие пирожки (асексуальные)
