написанную автором, которого я люблю за остроумный и живой стиль и в котором ценю понимание психологии и познания по истории культуры. Думаю, именно поэтому я и запрятал каталог. Дело в том, что я имею обыкновение одалживать книги этого автора моим знакомым, и недавно кто-то, возвращая очередную книгу, сказал: «Стиль его напоминает мне ваш, и манера думать та же самая». Говоривший не знал, что во мне он затронул этим своим замечанием. Много лет назад, когда я еще был молод и больше нуждался в поддержке извне, мне то же самое сказал один старший коллега, которому я хвалил медицинские сочинения одного известного автора: «Совершенно ваш стиль и ваша манера». Под влиянием этого я написал автору письмо, прося о более тесном общении, но получил от него холодный ответ, которым мне было указано мое место. Быть может, за этим отпугивающим уроком скрывались и другие, усвоенные ранее, ибо запрятанного каталога я так и не нашел. Это предзнаменование удержало меня от покупки книги, хотя исчезновение каталога вовсе не было, разумеется, подлинной помехой – я помнил и название книги, и фамилию автора [133].
5) Другой случай заслуживает нашего внимания благодаря тем условиям, при которых была найдена спрятанная вещь. Один молодой человек рассказал мне следующее. Несколько лет тому назад в его семье имели место раздоры. Он находил, что его жена слишком холодна, и, охотно признавая ее превосходные качества, все же понимал, что супруги относятся друг к другу без нежности. Однажды, вернувшись с прогулки, она принесла ему книгу, которую купила, считая, что та должна его заинтересовать. Он поблагодарил ее за этот знак внимания, пообещал прочесть книгу, положил ее куда-то и уже больше не нашел. Так прошло несколько месяцев, в течение которых он периодически вспоминал о запрятанной книге и тщетно старался ее найти. Около полугода спустя заболела его мать, которая жила отдельно от них и которую он очень любил. Его жена оставила их дом, чтобы ухаживать за свекровью. Положение больной стало серьезным, и его жена получила возможность показать себя с хорошей стороны. Как-то вечером он возвращался домой в восторге от заботливости жены и преисполненный благодарности к ней. Подойдя к своему письменному столу, он открыл без определенного намерения, но с сомнамбулической уверенностью, определенный ящик и обнаружил в нем сверху давно исчезнувшую запрятанную книгу.
6) Случай припрятывания, сходный с описанным выше в последнем свойстве – а именно в той примечательной быстроте обнаружения искомого, которая проявляется, когда мотив забывания исчезает, – сообщает Штерке (1916).
Девушка испортила материал, из которого кроила воротник; поэтому позвали портниху и попросили исправить дело, если это возможно. Когда портниха прибыла и девушка отправилась за испорченным воротником, она открыла ящик, куда, по ее памяти, убрала эту вещь, но там ничего не было. Она перевернула ящик вверх дном, но так ничего и не нашла. Присев, чтобы справиться с раздражением, она спросила себя, почему вещь куда-то запропастилась и нет ли какой-то причины, по которой она на самом деле не хочет найти воротник. Она пришла к выводу, что ей стыдно перед портнихой за свое неумелое обращение с материалом. Потом она встала, направилась к другому шкафу – и сразу же отыскала тот самый воротник.
7) Следующий пример «забвения припрятанного» относится к разновидности, знакомой всякому психоаналитику. Можно отметить, что здесь пациент отыскал решение самостоятельно.
Некий больной, чье психоаналитическое лечение было прервано летними вакациями в ту пору, когда он еще сопротивлялся и чувствовал себя нездоровым, положил связку ключей на обычное место – так он подумал, – раздеваясь перед сном. Потом ему вспомнилось, что утром понадобятся кое-какие вещи – а завтра наступал последний день лечения и день выплаты гонорара; так что он полез в письменный стол, где также держал деньги. Увы, ключи куда-то запропали. Он принялся тщательно, все сильнее досадуя, обыскивать свою крохотную квартирку, но поиски были безуспешными. Осознав, что пропажа ключей является симптоматическим актом – то есть что она далеко не случайна, – пациент разбудил слугу, дабы продолжить розыск в присутствии «незаинтересованного лица». Так минул еще час, после чего тщетные поиски все-таки прекратились. На следующее утро пациент срочно заказал новые ключи. Двое приятелей, которые приехали вместе с ним в экипаже накануне, припомнили, что будто бы что-то звякнуло на мостовой, когда он вылезал. Значит, он выронил ключи из кармана на улице… Вечером слуга с торжествующим видом вручил ему пропавшую связку. Та нашлась между толстой книгой и тонкой брошюрой, сочинением одного из моих учеников, которую пациент намеревался прочитать на вакациях. Иными словами, ключи лежали там, где никому бы не взбрело в голову их искать. Для него, во всяком случае, они были словно невидимы. Подсознательная ловкость, с которой объект прячется по скрытым, но могущественным мотивам, сильно напоминает «сомнамбулическую уверенность». В данном случае мотивом, как нетрудно догадаться, была досада на перерыв в лечении и на необходимость расставаться с крупной суммой, хотя пациент еще не чувствовал себя выздоровевшим.
8) По рассказу Брилла (1912), некоего мужчину «жена подталкивала к исполнению социальной функции, к которой он сам не испытывал ни малейшего интереса… Поддавшись на уговоры жены, он начал было облачаться в выходной костюм, но тут подумал, что стоило бы побриться. После бритья он вернулся к шкафу – и обнаружил, что тот заперт. Несмотря на длительные и тщательные поиски, ключ не находился. В воскресенье вечером слесарей было не вызвать, так что выход в люди пришлось отложить. На следующее утро шкаф вскрыли, и ключ оказался внутри. Судя по всему, этот мужчина неосознанно положил ключ в шкаф и захлопнул дверцу. Он уверял меня, что никаких сознательных намерений на сей счет у него не было, но мы с ним оба знали, что ему не хотелось наносить тот визит. Посему за пропажей ключа скрывался очевидный мотив».
Эрнест Джонс (1911) замечал о себе, что за ним водится привычка терять трубку, когда он курит слишком часто и его здоровье начинает от этого страдать. Трубка обнаруживается во всех тех местах, где ей никак не положено быть и куда ее обычно не кладут.
9) Безобидный пример признания мотивировки приводит Дора Мюллер (1915).
«Фройлейн Эрна А. сказала мне за два дня до Рождества: “Представляете, вчера вечером я достала из пакета и съела кусок имбирного пряника, хотя сама собиралась предложить угощение фройлейн С., – приятельнице матери, – когда та придет пожелать мне спокойной ночи. Я не особенно хотела есть, но все равно решила полакомиться. Позднее, когда фройлейн С. пришла, я потянулась убрать пакет со
