Терапевт: Похоже, Тревожной Дженни есть что сказать.
Дженни: (Улыбается) Да, конечно! Тревожная Дженни очень много работает.
Терапевт: Она очень старается защитить вас, не так ли? Она обожглась раньше, и теперь она очень много работает, чтобы вы не пострадали в очередной раз. Можем ли мы постараться понять ее точку зрения? Учитывая ваш опыт, как вы думаете, может быть, она старается не терять бдительность?
Дженни: (Пауза. Задумчиво) Так и есть. Логично.
Терапевт: Сложность в том, что у Тревожной Дженни очень ограниченное мировоззрение. Она видит только опасность, а иногда видит опасность, когда ее на самом деле нет. Верно?
Дженни: Верно. Меня волнуют самые разные вещи. Я беспокоюсь о том, что, — я знаю, — не имеет большого значения. Но я все равно об этом беспокоюсь.
Терапевт: Вы видели картонные макеты героев фильмов, выполненные в натуральную величину?
Дженни: Ага. У соседки по коридору от меня есть такие в комнате.
Терапевт: Они очень реалистичны, у них столько деталей. Издалека они выглядят как настоящие.
Дженни: Ага. У нее есть Джастин Бибер!
Терапевт: Джастин Бибер? (Улыбается)
Дженни: Серьезно. У нее есть Джастин Бибер. Я точно знаю.
Терапевт: (Смеется.) Это хорошая подводка к тому, о чем я собираюсь сказать. Если мы вспомним о Тревожной Дженни, — той версии вашего "Я", которую организуют только страх и беспокойство, — она как будто смотрит на страшную картонную фигуру. И эта фигура кажется ей реальной угрозой. Итак, это кто-то, кто смеется над вами, или учитель, который вас критикует... или Джастин Бибер. И эта угроза прямо здесь, перед вами, и со стороны она кажется вполне реальной. Итак, Тревожная Дженни видит эту угрозу, и та ее действительно пугает, и мы можем понять почему.
Дженни: (Кивает.)
Терапевт: А теперь представьте, что появляется Сострадательная Дженни, и она видит, как Тревожная Дженни нервничает. Сострадательная Дженни добрая, мудрая и смелая. Она достаточно смела, чтобы увидеть ситуацию со всех сторон. Что бы увидела Сострадательная Дженни! Что бы она поняла?
Дженни: Она поняла бы, что все это ненастоящее. Она бы увидела, что этого страшного человека на самом деле нет, что это на самом деле не опасно. Это просто картонная фигурка.
Терапевт: Сможет ли она понять Тревожную Дженни и почему та так взволнована? И почему, учитывая ее опыт, все это выглядит действительно страшно?
Дженни: Да, сможет.
Терапевт: Тревожная Дженни излучает все эти страшные мысли: Разве не видно, что это ужасно? На меня нападут! Мне не справиться! Что думает Сострадательная Дженни об этом?
Дженни: Сострадательная Дженни не особо об этом задумывается. Она знает, что Тревожная Дженни просто нервничает, потому что напугана.
Терапевт: Вот и все! Это мудрость сострадания! Итак, эта сострадательная версия вашего "Я" понимает, откуда эти мысли приходят, но может не верить им. Если бы Сострадательная Дженни хотела помочь Тревожной Дженни почувствовать себя в безопасности, что бы она сделала? Если бы добрая, сострадательная, мудрая версия вашего "Я" была там, что бы она сказала? Что бы она хотела дать понять Тревожной Дженни! Как бы вы ее успокоили? Вы бы сказали ей перестать так глупить? (Улыбается.)
Дженни: (Улыбается.) Нет. (Пауза.) Я бы сказала ей, что все в порядке, что эти страшные люди не такие на самом деле, что они так выглядят только из-за того, что она смотрит на ни под определенным углом. Я бы обняла ее, взяла за руку и отвела в другой угол комнаты, чтобы она увидела, что это всего лишь картон.
Терапевт: Прекрасно, Дженни. Как вы думаете, что бы почувствовала Тревожная Дженни, если бы вы сделали это?
Дженни: Думаю, это помогло бы.
Терапевт: Думаю, что вы записали много действительно сострадательных, ободряющих мыслей в сострадательном письме, которое мы рассмотрели на прошлой сессии. Вы перечитывали письмо на этой неделе?
Дженни: Да. Мне это действительно помогло. Мне очень понравилось писать письмо. Когда я читала его, оно помогло мне успокоиться, когда тревожные мысли действительно усилились. Я прочитала его перед тем, как моя небольшая группа собралась работать над проектом. Все прошло хорошо. Я даже высказала одну или две идеи.
Терапевт: Дженни, это здорово! Хорошая работа. Я горжусь вами.
Дженни: Я тоже горжусь собой.
В приведенном выше эпизоде есть несколько аспектов сострадательных мыслей в действии. Сначала мы видим, что шаблон заменить плохую мысль хорошей уже отсутствует. С самого начала терапевт закрепляет практику осознанности Дженни и обсуждает мысли с позиции осознанности, рассматривая их с любопытством непредвзятого наблюдателя. Затем терапевт вводит терминологию Тревожной Дженни, контекстуализируя тревожные мысли, как продукт тревоги, организующей ум. Терапевт настраивает на восприятие тревожной версии "Я" не как врага, которого нужно критиковать или ненавидеть, но как сочувствующей фигуры, которая пытается помочь. Но ограниченное мировоззрение этой сочувствующей фигуры (характеризуемое метафорой картонного человека) при этом часто уничтожает всю пользу приложенных усилий. Затем терапевт предлагает Дженни перейти к сострадательному мировоззрению, подготавливающему ее к более полезным и ободряющим способам мышления, которые сосредоточены не на споре или отторжении тревожных мыслей, а на успокоении тревог и расширении ее мировоззрения.
Структура уже задана, поэтому затем можно перейти к работе с мыслями о конкретной сложной ситуации. Здесь Дженни (с точки зрения ее сострадательного "Я") можно предложить поддержку, понимание, направить и предложить решение, которое поможет принять ситуацию и работать с ней. В диалоге это происходит благодаря переходу от беседы к сострадательному письму, которое мы представили в предыдущей главе, и которое помогло Дженни работать с пугающей ситуацией. При закрытии диалога мы видим, как этот успех стимулирует в Дженни ее позитивное отношение к самой себе, — она спонтанно отзывается о себе с теплотой ("Я тоже горжусь собой"), а не с критикой.
Нам не нужно использовать язык "эмоционального я", если нам это не нравится. Вместо этого можно просто обозначить такие мысли как продукты тревожных эмоций, спровоцированных угрозами: "Похоже, у вас было много тревожных мыслей." Когда клиенты уже достаточно хорошо знакомы с техникой "сострадательного Я", мы можем побудить их перейти к этой точке позиции: «Что бы мудрая, добрая, уверенная, сострадательная версия вашего "Я" подумала об этой ситуации? Что она посоветовала бы нам сделать?» Снова подчеркнем, что идея не в том, чтобы оспаривать опасные или самокритичные мысли. Нам необходимо признать их и способствовать переходу к сострадательному мировоззрению, постепенно углубляя его. Давайте поговорим об этом подробнее.
СОСТРАДАТЕЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ И ЛОГИКА
Первичный атрибут сострадательного "Я" — это способность думать и логически рассуждать сострадательно, и развивать эти способы мышления как привычные модели ума. Сострадательные способы мышления и логики основаны на двух фундаментальных целях: понять страдания и помочь его устранить, облегчить или предотвратить. Поскольку мы помогаем клиентам понять, как выглядит сострадательное мышление, полезно противопоставить сострадательное мышление мышлению, основанному на угрозах.
Изучая с клиентами эти контрасты, важно не находиться в шаблоне, согласно которому тревожное мышление плохо, а сострадательное мышление — хорошо. Клиенты, знакомые с моделью трех кругов эмоций, поймут, почему система угроз организует мышление таким узким, ограничивающим образом: она предназначена для такого режима работы при возникновении непосредственных физических угроз. Однако они могут признать, что в отсутствие таких угроз, вероятно, есть более полезные (или, как сказали бы терапевты ACT, более рабочие) способы понять ситуацию и разобраться в ней. В отличие от мышления, основанного на угрозах, сострадательное мышление часто имеет форму вопросов [Gilbert, 2009a), приведенных ниже.
