всего сердца сочувствовал жизни во всех ее проявлениях. Тот, кто говорит такие вещи, тот, надо думать, утверждает, что как бы там ни были мифичны евангельские рассказы, но в подлинности логий мы можем быть уверены. И тем не менее оказывается, что д-р Гарднер, ни слова не говоря, тут же отметает для своих целей многое из этих логий, чтобы мы путем такого тщательного отбора могли получить соответствующий образ Иисуса, «полный кротости и безграничной любви к людям».
Многие из этих логий признаны самим Гарднером явно мифическими. И тем не менее он тихонько продолжает с абсолютной уверенностью оперировать остальными, как с подлинными изречениями Иисуса. Д-р Гарднер повторяет таким образом приемы Ренана и Арнольда, оставляя без внимания замечание Бауэра о Штраусе, хотя он и претендует на обладание высшим критерием исторической критики.
Что это произошло не случайно или вследствие недосмотра, очень отчетливо явствует из одного отрывка, где Гарднер пишет совершенно созвучно Эмерсону следующее: «Несомненным фактом является то, что именно жизнь Иисуса была основанием и причиной для какого-то необычайного развития духовных способностей и постижений человечества. Он обрел нас детьми во всем, что касается тайной, скрытой жизни и оставил нас взрослыми. Писания его непосредственных последователей обнаруживает перед нами такую полноту и зрелость духовной жизни, чувства и познания, что даже сочинения Исаии и Платона кажутся пред ними весьма поверхностными и несовершенными. С этой поры люди христианских стран приобретают, по-видимому, способность прозревать в идеальный мир, до того времени им недоступный».
Для подобного рода утверждений требуются все-таки прежде всего доказательства: мы хотели бы знать, какие именно изречения Иисуса послужили основанием для подобных утверждений и где гарантия подлинности этих особенных изречений! Д-р Гарднер не дает никаких указаний, никаких разъяснений, он просто декретирует свою формулу, и делу конец! Вполне, конечно, возможно, что даже половинчатые выводы Гарднера, многое отвергшего, как мифический элемент, будут еще долго ждать признания, однако, я просто не могу себе представить, как критика, если вообще будет продолжаться выяснение сущности евангелий, как она сумеет продолжать попытки сидения между двумя стульями психологической привычки и методом научного доказательства. Она вынуждена будет со временем либо капитулировать пред мифом, либо подчиниться велениям разума.
Ну, а сейчас я хочу еще раз повторить, что простая очевидность, заставляет нас признать полубога-проповедника столь же мифичным, как и полубога — чудотворца. То, что нам описал д-р Гарднер в приведенном выше отрывке является ничем другим, как интеллектуальным и психологическим чудом, как полным разрывом с законом эволюции. Если выступление одного единственного проповедника могло сразу осчастливить весь мир той недостававшей ему раньше способностью внутреннего созерцания; если один этот проповедник сумел в течение одного только поколения поднять до степени полной зрелости целые народы, которые несмотря на 500 лет религиозной спекуляции, все же продолжали до этого оставаться в стадии детства, то стоит ли после этого цепляться за такие мелочи, как человеческий партогенез (девственное зачатие) или воскресение из мертвых! Их можно отвергнуть совершенно без всякого ущерба, сохранив такое величайшее чудо. Казалось бы, что на той ступени, которая ныне достигнута человеческим мышлением, совершенно излишне заниматься опровержением подобной теории психологического катастрофизма, которая фактически отбрасывает все исследование евангелия к давно пройденной до-научной стадии. Еще до того, как д-р Гарднер провозгласил от имени исторической школы реальность мифического Иисуса, наиболее выдающийся из образованных и мыслящих ортодоксов нашего века, Ньюман признал, что в «христианской» этике очень мало такого, чего бы не мог достичь человеческий дух своими собственными силами, и что не было бы на деле выработано и признано то тут то там еще задолго до христианства.
Вовсе недостаточно, однако, сталкивать лбами один авторитет с другим, как бы ни были значительны эти авторитеты. Научная разгадка сущности евангельской истории обязана представить нам многообъемлющую серию доказательств в пользу нашего утверждения, что как гипотетический евангельский Иисус, так и его непосредственные последователи, — не явили миру никакой необычайной духовности ни в области чувства, ни в области воображения, ни в сфере мышления. Общий обзор этого доказательного материала и будет сделан о настоящем сочинении. Однако, перед тем, как приступить к оценке доказательного материала, касающегося евангельской проповеди, нам необходимо разобраться в исторических мифах евангелия.
Вскрытие мифического элемента в евангелиях произвело до сих пор столь слабое впечатление на современное сознание, что мы наталкиваемся даже на одного ярко выраженного натуралиста, который как раз тогда, когда он попытался применить методы научной мифологии к изучению христианства, принял на веру в качестве аутентичного материала «биографические» данные евангелий.
Недавно умерший Грант Аллен показывает нам в своей [25] «Эволюции идеи божества» выдающуюся услугу, связывая теорему Фрезера [26] о растительном культе с христианской доктриной о распятии и спасении. Грант Аллеи позволил себе такой шаг, на который не решался до сих пор ни один английский автор, хотя вопрос об этой связи уже поднимался в свободомыслящей печати. И, тем не менее, тот же Аллен с догматической категоричностью пишет, что «евангельский Иисус, судя по тому беглому отпечатку его личности, который сохранился в писаниях его последователей, был рано умершим молодым человеком, который был почитаем, а может быть даже и обоготворен, маленькою группою земледельцев, его постоянных спутников, которые когда — то знали ею, как Иисуса, сына плотника. На непоколебимой скале этого несомненного исторического факта мы можем спокойно строить все доказательства в этом томе. Тут, по крайней мере, нас никто не сумеет обвинить в необработанном грубом эвгемеризме. Или, вернее, необработанный грубый эвгемеризм окажется здесь непререкаемой истиной.
И после такого утверждения Аллен приходит к заключению, что все примечательные детали сказания об Иисусе являются ничем иным, как элементами когда-то общераспространенного культа бога-человека, который приносится в жертву для обновления растительной жизни!
Очень трудно постичь, каким путем может быть непререкаемою истиною необработанный грубый эвгемеризм, который означает неумелое применение ложной мифологической теории при решении стоящей перед нами проблемы об истоках христианства и который ничего другого означать не может.
Я отнюдь не хочу называть эвгемеризм Аллена необработанным и грубым. Однако я утверждаю, что сам Аллен впал в ошибку эвгемеризма, понимаемого в смысле ложной теории о происхождении культа, и что его предположение вместо того, чтобы стать твердым фундаментом для приложения теории Фрезера к объяснению христианского культа, превратилось в источник помех при выполнении этой задачи. Он отнесся к настоящей проблеме со столь малой степенью критики, что он действительно необдуманно принял такую деталь, как принадлежность Иисуса к семье «плотника», о которой даже некоторые критики среди богословов выразились, как о неисторичной вставке. Они
