взаимосвязи с женственностью, и наоборот. Относительно Адама, взятого из праха земного, и Евы, созданной из его ребра, вечно великий Августин прекрасно сказал: «Бог не сотворил каждого из них отдельно, соединив потом как чужих, но сотворил одну от другого, и бок мужчины, из которого была извлечена и создана женщина, должен указывать на силу их союза. “Бок о бок” – это объединяет идущих вместе и преследующих одну цель» [95].
И все-таки нужно честно признать: воспринимая Быт 2–3 строго буквально, нам будет трудно найти явное и, особенно, последовательное утверждение абсолютного равенства полов. Следует лишь согласиться, что там проросло зернышко персонализма и – в силу этого – феминизма. Не будет абсурдным и утверждение, будто это зернышко «является на самом деле первым в истории человеческой цивилизации голосом, поданным в защиту прав женщины» [96].
Если к единому Богу творения и спасения восходят вселенная и история, то к архетипической чете Адама и Евы – единство человеческого рода. По отношению ко всему миру Адам и Ева суть «великое исключение». Этот статус, эта единственность и достоинство по отношению к любому другому творению (см. Быт 5:1 сл., 9:6 сл.) заключается в их бытии перед Богом и в их особенных отношениях с Богом – Он их друг. Поразительно, что эта мысль, высказанная в Бытии, проходит затем через все библейские писания. Это уникальный феномен в истории всех человеческих культур, и он «представляет собой одно из величайших свидетельств универсализма древнего Израиля» [97].
3.3. «По образу и подобию божию». Герменевтический ключ к библейской антропологии
По сравнению с рассмотренным выше рассказом, полным впечатляющих образов, где на сцену выведена самая первая супружеская пара – Адам и Ева (Быт 2–3), самый настоящий incipit [98], первая глава первой книги Пятикнижия и, значит, всей Библии Израиля, а впоследствии христиан, представляет творение в совершенно особом стиле. На первый взгляд оно может показаться довольно абстрактным. На самом же деле описание дел Бога в Быт 1 – энергично, ритмизованно, логично; оно развивается в темпе крещендо и полагает всё творческое божественное деяние в рамки одной недели, завершающейся субботним покоем.
В этой удивительной увертюре, поражающей мощной, торжественной, ослепительной красотой, каждая деталь готовит нас к кульминации, которой станет сотворение человека, фактически объявленного не менее как завершением вселенной:
И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему (b'salmēnū), по подобию Нашему (bidmūtēnū); и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека (adam) по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину (zākār neqēbā) сотворил их (Быт 1:26–27).
Вот «Великая хартия человечества», как назвал этот фрагмент Карл Барт [99]. Вот герменевтический ключ к «рассказам о сотворении мира» Книги Бытия и, в конечном счете, – вся библейская антропология. Вот смысл превосходства человека над всем прочим творением, превосходства существа, находящего в связи с Богом. Как сказал Эмиль Бруннер (Brunner) и повторил фон Рад, оно заключено в этой «грандиозной фразе, столь лапидарно простой, что трудно отдать себе отчет в том, что с нею на наших глазах рушится весь мир гностических мифов и спекуляций, цинизма и аскетизма, обожествления сексуальности и сексуального томления» [100].
Феминистка Сьюзан Нидич с не меньшим энтузиазмом добавляет: «Для феминисток, читающих Писание, нет более интересного и краткого заявления во славу природы человека и природы Бога. Мужская и женская природа внутренне присущи первоначальному человечеству и являются отблеском Бога» [101].
В Быт 1:26–27 многие вещи поражают. Например, множественное число «сотворим» и «нашему» об «образе» и «подобии», которое употребил Божественный субъект слова и дела. По всей вероятности, это не множественное число maiestatis (Его величества); не создается впечатления, что Бог говорит здесь как царь, желающий утвердить свою верховную власть или обнародовать свое решение. Множественность скорее наводит на мысль, что Бог принимает решения совместно со своим небесным «двором». Однако вне всяких сомнений ясно, что Бог сам заявляет о желании создать человеческую природу как «мужчину и женщину». Еще важнее то, что это мужское и женское человечество Бог желает сотворить по Своему образу и подобию.
Выражение «по образу Нашему» (b'salmn) подтверждается и вместе с тем истолковывается выражением «по подобию Нашему» (bidmūtēnū). В отличие от распространенного в традиционной экзегетике утверждения, слова «образ» и «подобие» в библейском тексте весьма близки по значению. Подобное словоупотребление, по-видимому, имеет целью подтвердить и усилить тезис о достоинстве человека посредством соположения родственных понятий. Здесь, разумеется, нельзя и помыслить о невозможном, кощунственном равенстве с Богом, но лишь о том, что человек в чем-то подобен Богу. Из контекста (Быт 1:28) можно заключить, что человек понимается как вовлеченный Богом в господство над природой, порученное ему по праву соработника. Человек поставлен представителем, поверенным Бога в делах управления миром, дабы взять на себя заботу о нем в качестве хозяина, но не тирана, дабы употреблять его богатства на пользу, но не злоупотреблять ими и тем более не уничтожать их.
В стихах 1:26–27 заключено также торжественное императивное свидетельство о безусловном равенстве и равном достоинстве мужского и женского пола. В выражениях «сотворим человека» в 1:26 и «сотворил Бог человека» в 1:27 слово adam имеет, как мы уже знаем, собирательное значение: здесь говорится о всем человечестве, обо всех людях. Внутри этой тотальности существуют мужское и женское начала, образуя его сущностные и необходимые компоненты. Но поскольку мужчины и женщины одинаково созданы «по образу и подобию Божию», то отсюда следует заключить, что Бог-Творец, о Котором повествуют эти главы, любит не только мужское начало мужчины, но в то же время и так же сильно – женское начало в женщине: тот и другая сами по себе и оба вместе суть высшее Божие создание, конечная цель всего творческого акта. Они нужны не для чего-то внешнего по отношению к ним, а для самих себя.
«Мужчина и женщина» – это икона, образ Божий. Но отнюдь не наоборот: Бог – это не образ человека. Мужчина – как мужчина, женщина – как женщина, мужчина и женщина – как супружеская пара: все они объявляются и являются «образом и подобием» Бога, потому что в них Бог может увидеть отражение самого Себя и, значит, может с ними говорить и установить отношения дружбы и союза.
Естественно, всё это покоится на предположении, что всякое человеческое существо позиционировано как субъект самопознания и поэтому способно познавать и самоопределяться по отношению к себе, к миру и, главное, к Богу. Но это и означает, что
